Вопрос об антисоветской прессе не сходил с повестки дня Московского ВРК^{106}, который не проявил, однако, должной твердости в его решении.

На утреннем заседании 6 ноября Московский ВРК признал возможным возобновить выход буржуазных газет в зависимости от назначенного срока выборов в Учредительное собрание. М. Н. Покровскому и И. И. Скворцову-Степанову поручалось выработать декрет о печати. В тот же день на вечернем заседании декрет о печати был утвержден. В нем говорилось, что ввиду прекращения в городе военных действий, в преддверии выборов в Учредительное собрание, предполагающих свободу агитации для всех партий, ВРК постановляет: с 8 ноября разрешить в Москве возобновить работу всех органов печати при условии, что они выдадут зарплату рабочим за время их вынужденного простоя. Разрешая выход буржуазных газет, ВРК предупреждал их владельцев о недопустимости агитации против Советской власти. Но такие газеты, как «Труд», «Вперед», стоявшие на соглашательских позициях, и др., упорно продолжали заполнять свои страницы клеветой на Советскую власть.

Между тем Декрет о печати, подписанный В. И. Лениным 27 октября 1917 г., требовал принятия самых решительных мер в борьбе с контрреволюционной прессой. Согласно декрету, закрытию подлежали органы, призывавшие к неповиновению правительству и деяниям преступного характера, вносившие смуту, извращавшие факты. Несколько позднее, на объединенном заседании ВЦИК, Моссовета и представителей профсоюзов Я. М. Свердлов в ответ на жалобы Л. Мартова о «несправедливости» по отношению к буржуазной прессе заявил, что у нас есть свобода печати, но не для того, «чтобы враги Советской власти могли сеять панику, раздор в России»^{107}.

После обсуждения вопроса о печати в ноябре 1917 г. во ВЦИК была принята резолюция, в которой подчеркивалось, что восстановление «так называемой «свободы печати», т. е. простое возвращение типографий и бумаги капиталистам — отравителям народного сознания, явилось бы недопустимой капитуляцией перед волей капитала, сдачей одной из важнейших позиций рабочей и крестьянской революции, т. е. мерой безусловно контрреволюционного характера»^{108}.

Советская власть, проводя гибкую политику, использовала, кроме насильственных, также экономические меры воздействия на буржуазную печать. Декрет СНК «О введении государственной монополии на объявления», принятый в начале ноября 1917 г., был направлен на подрыв материальной базы издателей, получавших огромные прибыли от печатания объявлений. В декрете говорилось: «Печатание за плату объявлений в периодических изданиях печати, равно в сборниках и афишах, а также сдача объявлений в киоски, конторы и т. п. учреждения объявляются монополией государства»^{109}. На эту сторону дела не раз обращал внимание В. И. Ленин. На одном из заседаний ВЦИК он говорил: «Частные объявления должны быть признаны монополией»^{110}.

9 декабря 1917 г. Президиум Моссовета заслушал доклад комиссара по делам печати большевика В. Н. Подбельского^[26] о нарушении буржуазной прессой военной цензуры, введенной в связи с объявлением Москвы на военном положении с 8 по 20 декабря 1917 г. (предварительному просмотру подлежали все сообщения в периодических изданиях, касавшиеся политической жизни страны). Президиум потребовал усилить контроль за просмотром цензурой политических материалов.

Через несколько дней, 12 декабря, Моссовет постановил все буржуазные газеты закрыть, так как они не подчинились требованиям военной цензуры и не представили материалы на просмотр в Комиссариат по делам печати.

Вскоре газеты, однако, снова стали выходить. Но контроль за антисоветской прессой в особо сложных обстоятельствах всякий раз усиливался. Так, при очередном введении 24 февраля 1918 г. военного положения Чрезвычайный штаб МВО издал приказ, по которому все органы печати обязывались помещать правительственные и военные сообщения только после их тщательной проверки. Комиссар по делам печати, в свою очередь, обязал владельцев типографий на выпускаемой продукции ставить обозначение фирмы.

Однако для более эффективной борьбы с контрреволюционной прессой и нарушением ею существовавшего законодательства требовался специальный судебный орган. Им стал учрежденный Советским правительством Ревтрибунал печати. В его компетенцию входили преступления в антинародных целях, совершенные с помощью прессы. Ревтрибуналу предоставлялось право применять различные виды наказаний: от денежного штрафа до лишения виновных всех или некоторых политических прав.

«Решения Революционного трибунала печати окончательны и обжалованию не подлежат, — говорилось в декрете о трибунале. — Комиссариат по делам печати при Совете рабочих и солдатских депутатов приводит в исполнение постановления и приговоры Революционного трибунала печати»^{111}.

Московский ревтрибунал печати, приступивший к своим обязанностям в марте 1918 г., просуществовал недолго. В апреле на основании доклада представителя Московского ревтрибунала и мнения коллегии НКЮ СНК г. Москвы и Московской области постановил Ревтрибунал печати упразднить и передать его дела в Московский ревтрибунал.

Однако до переезда Советского правительства в Москву, несмотря на все ограничения и судебные преследования, антисоветская пресса, поддерживаемая меньшевистским руководством профсоюза печатников, чувствовала себя менее стесненной, чем в Петрограде.

Вскоре на эту сторону дела обратил внимание В. И. Ленин. На заседании СНК РСФСР 18 марта 1918 г. (в связи с начавшейся клеветнической кампанией антисоветской печати, выступавшей против ратифицированного Брестского мирного договора) был рассмотрен вопрос о московской буржуазной прессе. СНК предложил НКЮ войти в контакт с Моссоветом и ВЧК, с тем чтобы немедленно закрыть антисоветские газеты и предать суду их редакторов и издателей.

На следующий день МК РКП (б) обратился в Моссовет с предложением закрыть газеты, боровшиеся с революцией и сеявшие панику среди населения. 19 марта 1918 г. Президиум Моссовета обязал В. Н. Подбельского усилить надзор за контрреволюционной прессой. Наиболее злостные печатные органы (в их числе газеты «Московский вечерний час» и «Мысль») были закрыты.

Поскольку в стране ощущался недостаток бумаги, а распоряжения Советской власти требовалось довести до каждого человека, было решено использовать для их распространения не только официальные издания, по и буржуазную прессу.

3 апреля 1918 г. вышло постановление ВЦИК, обязывавшее буржуазные газеты печатать декреты, распоряжения и приказы как центральных, так и местных советских органов. За нарушение данного нормативного акта многие газеты поплатились крупными денежными штрафами. Например, одну из московских газет комиссар по делам печати оштрафовал на 10 тыс. руб.

После перенесения столицы в Москву большую работу по борьбе с злоупотреблениями печати проводила также ВЧК. Ф. Э. Дзержинский придавал этой стороне деятельности ВЧК первостепенное значение. В мае 1918 г. он обратился в Моссовет с просьбой передать все дела по борьбе с контрреволюционной прессой Чрезвычайной комиссии.

Буржуазная пресса, являвшаяся орудием московских капиталистов, натолкнулась на решительное противодействие со стороны рабоче-крестьянской власти.

Глава 3

ЧЕРНЫЕ БРАТСТВА НЕ ДОСТИГЛИ ЦЕЛИ

Под грохот канонады

В царской России церковь была одним из звеньев полицейско-бюрократического государственного аппарата, ярым противником всего нового, верным защитником самодержавия. Антисоветская деятельность московских церковных кругов явилась прямым продолжением их контрреволюционной деятельности, начатой задолго до того, как власть в городе полностью взял в свои руки пролетариат.

В августе 1917 г. в Успенском соборе, в Кремле, открылся Всероссийский собор православной церкви. Наряду с иными проблемами на повестке дня стоял вопрос о восстановлении патриаршества. Дебатировался он долго. Одни архиереи были — за, другие — против.