Тогда же были обнаружены подпольная типография, имевшая четыре плоскопечатные машины, готовый набор номера антисоветской газеты и тысячи листовок контрреволюционного содержания.

МЧК сообщала 13 сентября, что массовые обыски оздоровили обстановку в городе и позволили изъять значительное количество спрятанного оружия. Проведение указанных экстренных мер не давало возможности контрреволюционерам активизироваться, сковывало их инициативу, постепенно сужало кольцо вокруг их заговорщических центров, подготавливало и приближало их разгром.

Действительно, вскоре органам ВЧК удалось наконец напасть на след Национального центра.

Первая ниточка, которая вела к ядру организации, была обнаружена еще в июне 1919 г. При ликвидации мятежа на «Красной горке»^[21] стало ясно, что на Петроградском боевом участке существует разветвленная шпионская сеть. Тогда же у убитого под Петроградом перебежчика нашли документы на имя бывшего офицера А. Никитенко и спрятанное в папиросе письмо, адресованное генералу Родзянко и подписанное «ВИК».

В июле на финской границе у двух других задержанных шпионов обнаружили зашифрованное донесение для штаба Юденича, подписанное так же таинственно «ВИК». Следствие установило, что донесение шпионы получили от петроградского инженера кадета В, Штейнингера. После ареста он признался, что является разыскиваемым «ВИКом». Оказалось, что «ВИК» был членом руководства петроградского филиала Национального центра. Аресты контрреволюционеров лишили Юденича многих шпионов в тылу советских войск.

Пресечению враждебной деятельности заговорщиков большое значение придавал В. И. Ленин. 22 августа заместитель начальника Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновский представил В. И. Ленину доклад, в котором сообщались сведения о контрреволюционном Национальном центре. «В настоящий момент, — подчеркивалось в докладе, — мы имеем уже в руках нити центральной организации»^{93}. Ответом В. И. Ленина явилась его записка Ф. Э. Дзержинскому от 23 августа 1919 г. В ней он предлагал обратить на операцию по ликвидации врагов революции «сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить»^{94}.

В июле в Вятской губернии в руки чекистов попал агент Колчака Н. Крашенинников почти с миллионом рублей, предназначенных для московских контрреволюционеров. Его доставили в Москву и поместили в тюрьму. Оттуда Крашенинников пытался передать две записки, адресованные Н. Н. Щепкину или А. Д. Алферову.

Главарь Национального центра был арестован в ночь на 29 августа 1919 г., причем, как говорит в своих воспоминаниях старый чекист Ф. Т. Фомин, Ф. Э. Дзержинский «сам произвел обыск квартиры и арестовал… Н. Н. Щепкина»^{95}. Щепкина взяли в тот момент, когда он принимал донесение от лазутчика Деникина. Во дворе обнаружили тайник, буквально начиненный шпионскими материалами. Вот их неполный перечень:

«1. Записка с изложением стратегического плана действий Красной Армии от Саратова.

2. Сводка о составе армий Западного, Восточного, Туркестанского и Южного фронтов на 15 августа 1919 г. с указанием номеров дивизий и мер, принимаемых советским командованием для укрепления Южного фронта (переброска частей с Восточного фронта), а также с описанием плана действий одной из армейских групп на Южном фронте.

3. Сведения о численности и дислокации частей 9-й армии Южного фронта (по дивизиям) по состоянию на 20 августа.

4. Подробное и весьма точное описание Тульского укрепленного района с указанием количества и мест расположения зенитных батарей, а также сведения о расположении базисных складов на Южном фронте.

5. Датированное 22 августа письмо членам «правительства», содержавшее сведения о сношениях, деньгах и планах московской организации Национального центра и тексты лозунгов, которые должны быть провозглашены при продвижении «добровольческой» армии к Москве…

6. Письмо, содержавшее военно-шпионские данные об отдельных армиях, предположительных стратегических планах советского командования и сообщение об имевшихся в Москве белогвардейских силах»^{96}.

Даже простое перечисление этих документов свидетельствует об огромном вреде, который наносил Центр обороноспособности Советской Республики.

Произведенный тогда же обыск у А. Д. Алферова позволил обнаружить еще немало важных секретных документов. В своих мемуарах Ф. Т. Фомин пишет, что после обсуждения плана операции у Ф. Э. Дзержинского он и три бойца во главе с членом Коллегии ВЧК В. А. Аванесовым отправились на Малую Дмитровку. «Машину мы остановили в ближайшем переулке, а сами пошли к серому дому, где жил один из главарей заговора — Алферов. Квартира его была одновременно и местом явки заговорщиков.

Войдя во двор, мы осторожно поднялись по черному ходу в бельэтаж. В ночной тишине гулко раздался наш стук в дверь. Старческий голос испуганно спросил:

— Кто там?

— Милиция, — ответил Аванесов.

— Что вам нужно?

— Ищем дезертиров.

— Дезертиров у нас нет.

— Откройте!

Дверь чуть приотворилась. Я рванул ее на себя, и мы вошли в тускло освещенную кухню. Перед нами стояла женщина в накинутом на плечи пальто, по-видимому прислуга.

— Где Алферов?

— Они спят…

Обыск длился всю ночь. Измучились мы, надо сказать, порядком. Перелистали все книги, отбили в комнатах плинтуса, подняли весь паркет, но ничего не нашли. И уже только под самое утро взгляд Аванесова остановился на мраморном пресс-папье, украшавшем письменный стол. Аванесов осторожно развинтил его, снял верхнюю мраморную плитку, и мы увидели под ней сложенный вдвое небольшой листочек тонкой бумаги, сплошь исписанный бисерным почерком, — длинный перечень фамилий»^{97}. Кроме того, в квартире была найдена записная книжка с именами и зашифрованными телефонами многих участников заговора; некоторые из них тут же были вызваны к Алферову.

Утром чекисты привезли в ВЧК Алферова и доложили Дзержинскому о проделанной работе. «Измученное бессонницей и нечеловечески напряженным трудом лицо Феликса Эдмундовича мгновенно просветлело, он пробежал глазами список и уверенно сказал: «Теперь все в наших руках!»^{98}.

Разматывая далее вражеский клубок, чекисты напали на след военной организации заговорщиков — Штаба Добровольческой армии Московского района. Дело в том, что в засаду, оставленную на квартире Щепкина, помимо прочих, попался и белогвардеец П. Мартынов, состоявший в этой организации. От него и от добровольно явившегося в ВЧК врача одной из военных школ удалось узнать о существовании заговора среди военных, причем врач просил обратить особое внимание на начальника Окружной артиллерийской школы бывшего полковника Миллера. Особый отдел ВЧК выяснил, что Миллер пытался получить для артиллерийской школы скорострельные пушки, а в личное пользование мотоцикл. Ему выделили только мотоцикл… с чекистом в качестве водителя.

Тревожные сигналы поступали и из других источников…

Под Москвой, в Кунцеве, находилась Высшая школа военной маскировки, созданная по инициативе бывших офицеров братьев Сучковых. Однажды в школу для проверки постановки партийной работы приехала инструктор МК РКП (б). Ожидая в коридоре отсутствующего комиссара школы, она невольно подслушала разговор курсантов о готовящемся выступлении против Советской власти. Проявив хладнокровие и выдержку, женщина узнала фамилии участников разговора и немедленно поехала в ВЧК, к Дзержинскому.

Вызвала подозрение и другая военная школа, расположенная в Кусково. Ее курсантами были в основном бывшие юнкера и офицеры. Под видом инспектора библиотечного отдела Народного комиссариата просвещения (Нарком-проса) РСФСР туда для разведки направился комендант Кремля П. Д. Мальков. Выяснилось, что, как и кунцевская, эта школа также ненадежна.

Вскоре ВЧК уже знала адреса многих контрреволюционеров.

В ночь на 19 сентября 1919 г. заговорщики из Штаба Добровольческой армии Московского района были арестованы. Помимо чекистов, в операции участвовали солдаты, кремлевские курсанты, рабочие-коммунисты. Были также разоружены военные школы. За решетку попало около 700 человек.