Деятельная натура Шишкова ищет трибуну, которую он мог использовать для обнародования своих рассуждений, идей. Подобной трибуной стала учрежденная Шишковым в начале 1807 г. «Беседа любителей русского слова». На еженедельные собрания «Беседы» наряду с известными писателями и государственными деятелями приглашались и молодые начинающие литераторы.
Как известно, в истории «Беседы» существовали два периода: первый — 1807–1810 гг., — когда она не получила еще официального признания, второй — 1811–1816 гг., — когда собрания «Беседы» носили реакционное направление. Состав «Беседы» первого периода был неоднороден. Наряду с И. А. Крыловым, Н. И. Гнедичем на собраниях присутствовали начинающий поэт С. А. Ширинский-Шихматов, студент С. П. Жихарев и другие. «Беседа» первого периода привлекала к себе внимание многих литераторов борьбой за национальную самобытность и пропагандой патриотических идей. Разумеется, доминирующее положение в «Беседе» занимал сам Шишков, а наиболее ярким, по мнению современников, были его «Рассуждения о любви к Отечеству» в начале 1811 г., в преддверии войны 1812 г.
Отечественная война 1812 г. всколыхнула все слои русского общества. Патриотические настроения в годы войны объединили людей различных социальных групп. Но патриотизм Шишкова — это призыв к защите существующей социальной системы, а патриотизм народа — это любовь к Отчизне и упование на лучшее будущее.
Во время войны 1812 г. А. С. Шишков назначается государственным секретарем. Назначение Шишкова на должность проходило крайне сложно. Александр I предпочитал видеть государственным секретарем Н. М. Карамзина. Однако под давлением окружения, и в частности А. Д. Балашова, император вынужден был назначить А. С. Шишкова.
Рукой Шишкова написаны многие яркие манифесты и обращения к русской армии, солдатам. Так, уже в манифесте, провозгласившем войну 1812 г. Отечественной и призывающем к беспощадной борьбе с французскими оккупантами, Шишков пишет: «Да найдет он (враг. — Лет.) на каждом шагу верных сынов России, поражающих его всеми средствами и силами… Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина» [95, с. 30].
Перед началом военных действий за пределами России был распространен манифест, в котором Шишков призывал: «Воины! Храбрость и терпение ваше награждены славою, которая не умрет в потомстве. Имена и дела ваши будут переходить из уст в уста от сынов ко внукам и правнукам вашим до самых поздних родов» [там же, с. 74].
Шишков страстно призывает воинов с честью нести за границей звание русского солдата. «Я помню, — пишет П. А. Вяземский, — что во время оно мы смеялись нелепости его (Шишкова. — Авт.) манифестов и ужасались их государственной неблагопристойности, но между тем большинство, народ, Россия, читали их с восторгом и умилением, и теперь многие восхищаются их красноречием. Следовательно, они были кстати, по Сеньке шапка» [20, с. 270].
Известно, что в первые недели войны Александр I находился при армии Барклая де Толли. Помня о «заслугах» императора в войне 1805–1807 гг., Шишков «по чувству любви к Отечеству, чуждаясь личных выгод и не боясь лишиться милости царской за правду» [116, с. 575], сумел убедить фаворитов императора Аракчеева и Балашова в том, что пребывание Александра I в армии бесполезно. В начале июля 1812 г. император покинул расположение армии Барклая де Толли и направился в столицу.
Перед отъездом на Венский конгресс Александр I освобождает Шишкова от должности государственного секретаря и назначает членом Государственного Совета. Работа в этом государственном органе не очень обременяла Шишкова, и он всецело отдает себя руководству делами Российской Академии.
НОВЫЙ УСТАВ И ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Разработка проекта устава — это первое, чем занялся новый президент. В проекте этого документа Шишков пытался всю литературную жизнь страны, издательское дело и цензуру подчинить исключительно Российской Академии. Он также предусматривал ее прямую зависимость от непосредственной верховной власти, минуя подчинение министру народного просвещения, как это было ранее. В проекте Шишков обосновывает необходимость значительного увеличения ассигнований, так как «Академия получаемыми ею доходами не может ныне делать даже того, что делала прежде» и «золотая медаль за отличные труды во сто червонных стоит более тысячи» [143, № 15, л. 8]. Проект устава был разработан Шишковым в середине августа 1816 г.
По распоряжению императора, проект был передан на рассмотрение комитету, специально созданному по этому случаю. В комитет вошли: министр народного просвещения А. Н. Голицын, министр полиции С. К. Вязмитинов, министр юстиции Д. П. Трощинский.
Из доклада комитета Александру I мы узнаем, что в проекте устава были предусмотрены статьи, которые шли вразрез «с принятыми правилами и постановлениями». В докладе не указываются конкретные примеры нарушений Шишковым «правил и постановлений». Можно лишь предполагать, что, например, Голицын не хотел упускать из-под своего подчинения Российскую Академию, а с нею и цензуру.
Во всяком случае архивные документы свидетельствуют о том, что Шишков был вынужден сделать поправки в проекте устава с учетом замечаний членов комитета. В октябре 1816 г. новый устав Российской Академии был подготовлен для утверждения императором.
Лишь через два года, благодаря исключительной настойчивости Шишкова, устав был утвержден императором. Но этому предшествовала долгая борьба между Голицыным и Шишковым. Голицын не мог простить президенту его желания вывести Российскую Академию из подчинения Министерству народного просвещения.
После отставки Шишкова с поста государственного секретаря резко сократились его визиты в Зимний дворец и Царское Село. В то же время Голицын на правах министра пользовался правом доклада лично императору. Не исключено, что во время аудиенций у царя Голицын сумел представить притязания Шишкова как главы Российской Академии в неприглядном виде. Об этом свидетельствовал Аракчеев в одной из бесед с Шишковым. Сам Шишков замечает: «Холодность ко мне его величества час от часу становилась приметнее, так что я не был уже никогда к нему призван… Тут увидел я, что долговременная служба, усердие и заслуги не всегда помнятся» [96, т. 2, с. 94]. В одной из своих многочисленных записных книжек Шишков записывает:
Когда мне Александр дал Александра знак,
В Указе написал он так:
«За верную к Отечеству любовь» —
Довольно для меня сих слов
Я ими сыт,
В преклонный век я был забыт
[150, № 4, л. 5].
Шишков поразительно настойчив в достижении своих целей. Например, для того чтобы устав был просмотрен царем, он просит поддержки у всесильного Аракчеева. В письме от 8 февраля 1817 г., взывая о помощи, Шишков, в частности, пишет: «Ваше сиятельство, без сомнения уверены в пользе языка и наук, следовательно и в пользе Академии; а потому, надеюсь, не отречетесь ходатайствовать за нее и быть ей покровителем: имена Меценатов и Шуваловых по справедливости бессмертны» [96, т. 2, с. 97]. Как видим, Шишков не гнушается и неприкрытой лести, сравнивая Аракчеева с покровителем науки и искусства в России И. И. Шуваловым. Ходатайство Аракчеева и умело подстроенный Шишковым разговор на аудиенции у императора сделали свое дело: 29 мая 1818 г. устав Российской Академии был утвержден Александром I.
Для того чтобы по достоинству оценить диапазон работ, предусмотренных вторым уставом Академии, проанализируем его.
Устав предуведомляет «всеподданнейший доклад», в котором Шишков излагает основные причины разработки этого документа. По мнению президента, Академия — прежде всего призвана быть «охранительницею его (языка. — Авт.) от всех могущих повреждать и потрясать оный худых навыков, несправедливых толков и вводимых в него злоупотреблений» [144, л. 1 об.]. В качестве образца для Российской Академии Шишков видит деятельность Французской Академии, которая «разбором Корнелиевой трагедии Сида отдала славному творцу ее должную справедливость, похвалила и объяснила достойное похвалы, изобличила погрешности против языка, принесла пользу ему самому и другим» [там же, л. 2].
