смеялись все без перебоя,

но были шуточки горьки.

Вдруг – раскололся треугольник:

обнялись двое сгоряча,

а третий маленький поклонник,

вмиг отвернулся невзначай.

Он бродит по песку тоскливо,

он пишет имя на песке…

Те, в настроении игривом,

забылись в радостном смешке.

А он выводит: "Люся, Люся…"

Рыхлит в отчаянье песок.

Да, вас судить и не берусь я.

А над рекой затих смешок.

5 мая 1987

Вне суеты

Вязкий воздух согрет теплом,

листья стихли под желтым налетом,

то пыльца своим первым полетом

говорила: «Мы в паре с цветком».

Проревел самолет над землею,

что знаком с небесами, грозой,

что в ладах он с богемной средою,

но унес свои связи с собой.

Я, молчу, похвалить себя нечем,

я тиха, как вода без волны.

С чайкой дружбу не водит кречет,

мои мысли покоем полны.

Суета из сует земная,

знать про все и бывать везде.

Не под силу мне жизнь такая.

Суета так подобна узде…

май 1987

Облако

В желтом облаке заката

белым шаром сердце село,

перевязано шпагатом,

чтоб совсем не улетело.

Ты куда мое сердечко,

убежало розовея?

Видишь в облаке уздечка?

Возвращайся поскорее.

Ждет тебя конь с гривой белой,

розовый весь от любви,

в поднебесье мчится смело,

ты его и позови.

По сиреневому небу,

с бело-розовым конем

я к любви своей поеду

за потерянным ключом.

Мы промчимся над лесами,

оставляя белый след

и замерзшими устами

поцелую толщу лет.

Отогреется дыханьем

в дали лет мое окно,

и увижу под страданием

заблестевшее стекло.

А в нем прошлое трепещет,

отдает к любви мне ключ.

Кто его так крепко держит?

Конь-огонь, как ключ – колюч!

Не достать мне этот ключик.

Замечаю солнца след.

Взять у солнца ключик – лучик?

Но прошло так много лет!

Я смотрю в воспоминания,

сквозь обычное стекло,

и в заоблачных скитаньях

затуманилось оно.

Май 1987

Русский лес

Русский лес, какой ты разный,

ты похож на наш народ,

ты рабочий лес, не праздный,

много есть в тебе пород.

Есть как сосны – великаны,

люди старых поколений,

шли по жизни только прямо,

не боялись столкновений.

Наши женщины России

белолицые березы,

они ласковы, красивы,

пусть их минут в жизни слезы.

Есть, как ели величавы,

верностью они горды,

ходят стройно словно павы,

вырастают из среды.

Есть осины, что трясутся

от любого ветерка.

Нет, вас беды не коснуться,

вам одуматься пора.

Есть мужчины, словно кедры,

силой, мужеством, умом,

они, в общем-то, не редки,

но растут лишь не кругом.

Вот дубы, как коренасты

эти крепкие стволы!

Не страшны им все несчастья -

только молнии одни.

Клен стремится только к солнцу,

гордый и красивый клен,

счастье пьет, не смотрит в донце -

он упрям и тем силен.

Подрастают поколения

новых, молодых лесов,

лишь военное затмение

не прибавило кустов.

Но живучий русский лес,

к солнцу тянется и к счастью,

голубых своих небес

он сторонник, не несчастья.

1987

Спасение

Зима летает над землей

и май к себе не подпускает,

природа заодно со мной -

она меня не отпускает.

Я от природы – плоть и кровь,

частичка не людского мира,

и убеждаюсь вновь и вновь -

природный я посланец в мире.

Пишу в лесу, деревья рядом,

они диктуют мне слова.

Иголки кажутся мне садом -

в лесу живет моя строфа.

И вот меня спасли деревья:

березы с белою корой,

у них справляла новоселье,

и перешла я в мир лесной.

Мне трудно жить среди людей,

коварство их мне не понятно,

и снег, и лес в сто раз милей,

а среди них и мне занятно.

Теперь я поняла отца:

он в сад бежал от всех людей,

и был до самого конца

среди деревьев, птиц – сильней.

Как "рак" его в болезни грыз!

Он добирался в сад больным,

он видел в этой жизни смысл:

чтоб быть живым, чтоб быть живым!

Он много боли перенес,

не стал известным он поэтом,

но жил в своем он мире грез,

и я люблю его за это.

Так вот когда писать я стала!

В год смерти своего отца!

То моя очередь настал -

ей буду верной до конца.

И пусть стихов чужие волны

идут печатною рекой,

мои стихи садятся в челны -

плывут природною волной.

1987

Гладиолусы

Гладиолусы зеленые

распустились на ветвях,

И деревья, в меру стройные,

изменились на глазах.

Очень милые бутончики,

чуть проснувшихся листов,

И похожи листьев кончики,

на раскрытый клюв птенцов.

Только их деревьям -

матушкам прокормить легко листки,

Как волне бежать по камушкам,

их пути всегда легки.

Прихожу я, к их беспечности

посидеть на берегу,

И вдыхаю воздух вечности,

и снимает лес беду.

Вспоминаю день Победы,

огонь вечный сквозь звезду,

Он возносит искры света

для салюта в черноту.

И мерцали эти искры

в поднебесной вышине,

В честь погибших здесь на Истре,

в честь погибших на войне.

И сходились все живые

посмотреть салютный блеск,

Разносился над землею

от салюта звонкий треск.

Набегал могучий ветер,

холодом пронзал людей,

Искрами в народ он метил,

и в лесах шумел быстрей.

День Победы был вчера,

а сегодня тишина,

И бурлит моя река,

и спокойно спит листва,

И ко мне с небес спустилась

синеглазая мечта,

Вся спокойствием укрылась -

не растает до утра.

10 мая 1987

Орган

Густой, бодрящий звук органа

летит по воздуху к ушам,

легко залечивает раны,

всех москвичей или рижан.

Органа звуки не стареют,

он молод таинствами нот,

они столетия в залах, верит

в них музыкальнейший народ.

Орган, он соткан из свирелей,

красивых звуков, тайны душ,

а звуки грусти как капели,

облагораживают ум.

Во власти музыки и счастья

парю над залом: счастья – ком.

Возможно, истинно, несчастье,

кто с чудом этим незнаком.

Ведь он орган, орган столетий,

он время жизни ворошит,

он, как старейшина под пледом,

который вовсе не грешит.

1987

***

Органично сливаясь с душою,

Баха музыка с сердцем звучит,

и своей задушевной красою,

затихая, спокойно летит.