Видела я уже похожий случай, когда мальчик, приблизительно восьми лет, летел на велосипеде не видя дороги. Врезался в мусорный бак, задел проходящую мимо женщину и не меньше навредит себе. Шума было. Все, кто проходил или находился поблизости, решили, что это самый подходящий момент для профилактических бесед с ребёнком. Конечно, нашёлся разумный человек и вызвал скорую, но остальные… Думаю после этого случая, парень забросил велосипедный спорт и передвигается пешком, дабы не напороться на гнев человеческий.

Но сегодня все было прекрасно. Не было никаких происшествий, люди были спокойны. Птицы притаились на деревьях. Где-то из облаков выглядывали последние лучи солнца, готовясь к закату. Я шла по улице наслаждаясь погодой и свободным временем. Думала обо всем и ни о чем. Но телефонный звонок прервал мои размышления, заставив на него ответить.

– Алло?

– Тань, ты где?

Звонила мама. Редко она тревожила меня по телефону, поэтому вопрос вылетел сам собой:

– Что случилось?

– Ничего, просто хотела узнать, когда ты будешь дома.

– Ничего? Скоро буду.

Я положила трубку. Пока шла в сторону дома, анализировала мамин голом. Ничего необычного. Проговорили мы менее минуты, поэтому выводы делать рано. Шла я, уже ускорив шаг. Прогулка закончилась, толком так и не начавшись. Но это лучше, чем ничего. Свежий воздух нужен, пусть и не долго.

Зашла я в дом минут через двадцать после звонка. Пока разувалась, поняла, что кошка меня не встречает. Обычно она сидит под дверьми и ждём пока зайду, уже заведомо зная, что там я. Встречает она только меня. На маму и отца она никак не реагирует. Старательно делает вид, что их не существует. Даже есть не будет рядом. Странное создание, но зато я знаю наверняка, что кроме меня она не подойдёт ни к кому. Никуда не убежит, и никто не сможет её забрать, если вдруг она все-таки попытается сбежать.

Главным образом я торопилась из-за мамы, поэтому на время выкинув кошку из головы, я побрела на звук телевизора, в зал. Мама сидела в кресле, смотря в телевизор пустым взглядом. Папа сидел на диване, что-то сосредоточено, ища в телефоне.

– Привет. – Сказала я, выдавив из себя лёгкую улыбку. Хотя, судя по всему, улыбаться тут было нечему. Оба сидели с таким видом, словно на собственных похоронах. Что могло произойти…

– Привет солнышко. – Сказала мама. Она вымученно улыбнулась и робко посмотрела на своего мужа, ожидая от него хоть немного участия.

Отец даже не глаз не поднял, что-то буркнул себе под нос. Предполагаю это было приветствие. В общем то, большего я и не ожидала. Это же отец.

– У вас такой вид, как будто кто-то умер. Может кто-нибудь расскажет, что происходит?

Я смотрела на них терпеливо ожидая ответа. Когда через пару минут ответа не поступило, я спросила ещё раз, все больше раздражаясь от не понимания:

– Мы что, маленькие дети? Одна сидит в полуобморочном состоянии, второй как воды в рот набрал. В молчанку играть уже не тот возраст, вам так не кажется?

Мама дала трещину первой:

– Не ругайся, просто я не знаю, как начать.

Хоть что-то, но этого мало:

– Так начни ты!

Я повернулась лицом к отцу, всем видом требуя от него ответа.

– Говорить особо нечего. Мы разводимся.

Вы бы видели его выражение лица, когда он это сказал. Оно не выражало абсолютно никаких эмоций. Как может человек, прожив с другим так долго, а это на минуточку двадцать семь лет, говорить подобное без эмоций вообще. Ни обиды, ни злости, ни разочарования. Ничего.

С маминых слов, они познакомились, когда ей было двадцать, а папе двадцать три. Дружили, встречались, а когда начали жить вместе, им все никак не удавалось зачать долгожданное дитя. Столько переживаний, столько попыток, и к двадцати пяти маминых лет, появилась я. И все зря?

Моё же выражение лица было не описать. На нем отразились сотни эмоций. Одно из них была злость на отца. Можно уйти в двадцать, тридцать, даже сорок лет. Но в пятьдесят? Это маразм.

– Мам, скажи хоть что-нибудь. Не молчи.

Она сидела, как восковая кукла, держась изо всех сил, чтобы не заплакать. Не шевелила даже глазами, смотрела в одну точку поджав губы так сильно, что они побелели.

Я переводила взгляд с одного на другого, стараясь добиться более развёрнутого ответа. Наконец поняв, что я не дождусь ни словечка, меня понесло.

– А знаешь, что, – обращалась я уже к отцу. – Уходи.

Я почувствовала в себе кипучую обиду, за себя и за маму. Всего одна фраза, и я готова была взорваться. Этот человек не заслуживал трепетного отношения. Он не посчитал нужным подготовить меня к такому разговору, а уж как он преподнёс это матери, я даже знать не хочу.

– Не забывай, с кем ты разговариваешь. Я все ещё твой отец, знай меру…

– Ты никогда не был образцовым отцом или мужем. Тебя никогда не было рядом, когда ты был нужен. Ты никогда не принимал участие в моей жизни. Все мои успехи и начинания оценивались единственным словом «Молодец». Никогда не давал возможности проявить слабость. А все мои старания не были замечены должным образом. Всем этим занималась мама. Она выбрала тебя и шла с тобой рука об руку все эти годы. Всегда соглашалась с тобой и делала все по твоей указке. Разве это нормально? Разве такой должен быть муж и отец?

Мама уже стояла рядом со мной, пытаясь успокоить меня, чтобы я не наговорила лишнего. А мне было все равно. Злость и обида рвались из меня новыми потоками. Слова опережали мысли. Я не узнавала себя. Хотя я очень спокойный человек и никогда я не позволяла себе вести себя подобным образом, но остановиться я уже не могла. Я высказывала отцу все, что было у меня в голове и на душе, никак не фильтруя собственную речь.

Он смотрел на меня, как будто видел впервые. Оно и не удивительно. Он продолжал молча слушать меня с каменным лицом, а когда я закончила свои пламенные речи, произнёс:

– Я уеду завтра утром.

Это было все, что он сказал.

Предательство, хуже смерти. Подумала я.

– Не смей больше приходить сюда.

С этими слова, я гордо вышла из комнаты. Мама вышла следом за мной. Заговорили мы с ней уже только в моей комнате.

– Зачем ты с ним так? Может можно было что-то решить.

– Что ты собралась там решать? Как ты можешь позволять к тебе относится таким образом, при этом допускать даже мысль, что можно что-то изменить?

Злость нарастала с новой силой, но глядя на мать я поняла, что она совершенно бессильна.

– Я не смогу без него. Все эти годы он был рядом, пусть в соседней комнате, но он был дома. Я его видела, слышала, общалась с ним. Все решения мы принимали вместе.

– Всё решения принимал он. А ты только шла за ним, как послушная собачка. Проблема в том, что за эти годы, ты не научилась принимать самостоятельных решений. Ты привыкла делать так, как тебе говорят и понятное дело, тебе сейчас будет тяжело войти в другой ритм жизни, но у тебя все получится. Только не отпускай руки.

Мама уже откровенно рыдала рядом со мной, периодически вытирая слезы рукавом. Я дала ей на это время и постепенно она перестала плакать, лишь иногда хлюпала носом.

– Спасибо. Хорошо, что ты есть у меня. Вместе мы все переживём.

Она горячо обняла меня и окончательно успокоилась.

Мы ещё долго говорили ни о чем. В процессе я согрела нам чаю, захватила печенья и устроилась удобнее на кровати, продолжая слушать истории мамы. К нам присоединилась Василиса, прям сама нежность. Она начала тереться о маму, выпрашивая ласки. И ходила вокруг неё, и ложилась рядом с ней на спину, обнажая животик для чесания, и в наглую топталась по ней. Мама смотрела на все это удивлённым взглядом. Но не стала расстраивать кошку и дала то, что ей было нужно.

Наверно серая чувствовала печаль и решила таким образом развеять все плохое. Хотя, как я уже говорила выше, она никого к себе не подпускала. Но судя по тому, что сейчас происходило, сама она вполне могла прийти.

Пока Васька старалась для мамы, та уснула, пока гладила её. Кошка так и осталась рядом с ней, видимо забирая боль и отчаяние матери.