В течение 1987–1988 годов СССР и США на переговорах по сокращению ядерных вооружений в Женеве заключили соглашение о проведении совместных калибровочных испытаний (подземных атомных взрывах ограниченной мощности) на ядерных полигонах Невады и Семипалатинска.

Советская разведка получила агентурные данные, о том, что ВПК США намеревается с помощью ЦРУ сорвать достигнутые в Женеве договоренности. Однако в ЦК КПСС не поверили развединформации и более того, опасаясь разрыва хрупких договоренностей с США, кремлевские кураторы приказали КГБ СССР прекратить работу разведки в этом направлении.

Незадолго до этого под видом продолжения перестроечных процессов в стране Политбюро ЦК КПСС начинает процесс демократизации в КГБ СССР. В результате внутри органа начинаются необратимые изменения, которые используются партийными кураторами, чтобы ослабить влияние профессиональных чекистов и расставить своих людей на ключевых позициях.

Для обеспечения безопасности САИ в КГБ СССР создается Координационный Центр (КЦ), который действует шаблонно и разрозненно с креном в сторону основных контрразведывательных подразделений. В ходе проведения операции контрразведки против находящегося в делегации США установленного агента ЦРУ следует неожиданный провал. В этих непростых условиях руководство КЦ принимает решение дальнейшее обеспечение безопасности САИ возложить на 1 отдел 6 Управления КГБ СССР (экономическая безопасность).

Начальник данного подразделения полковник Соболев еще в ходе подготовки операции обращает внимание на наличие развединформации о намерении ВПК США сорвать САИ, но все его усилия сконцентрировать внимание на этом направлении не находят понимания у руководства. В целях спасения САИ Соболев, минуя указания КЦ разрабатывает операцию «Вариант» и для ее проведения создает аналитическую группу из числа молодых работников.

Эта история не имеет ничего общего с событиями, происходившими в описываемый период и людьми, проживавшими в то время. Однако, отдельные случайные совпадения могут иметь место в силу заблуждений автора в том, что они происходили в другое время и в другом месте.

«Реакция на происшествие совсем не равнозначна предупреждению его…»

(Том Клэнси)

Часть 1. Операция «Паритет»

Пролог

11 сентября 1988 года (воскресенье) – 15.00. 26-й километр шоссе «ГИАП (Государственный испытательный атомный полигон) – Семипалатинск»

Черная «Волга» с номерами Семипалатинского обкома КПСС неслась по выжженной казахстанской прерии. Один из лучших агентов ОСО (отдела специальных операций) ЦРУ США Джон Милнер, находившейся за рулем автомобиля, напряженно смотрел в зеркало заднего вида. Примерно полчаса назад, под видом обкомовского водителя он выехал с КПП «Курчатов», обманув бдительность сотрудников наружного наблюдения КГБ СССР и скрылся от их назойливого сопровождения. И теперь все решала скорость.

Маршрут Милнер помнил хорошо, он подробно изучил его по снимкам этой местности, полученным при помощи спутников-шпионов. Темп был его главным союзником, и Джон выжимал все из двигателя этого лучшего советского автомобиля. Такой гонки, с нарушением всех существующих правил, он никогда не позволил бы себе ни на одном федеральном шоссе США, но здесь он точно знал, что на обкомовской машине его не посмеет остановить ни один сотрудник советского ГАИ. Агент думал только об одном: «Надо любой ценой выполнить задание и сорвать этот САИ…».

Чтобы не терять концентрацию Джон начал монотонно, как мантру повторять: «Я на вражеской территории, поведение русских непредсказуемо. Потеря бдительности, расслабленность – верный путь к провалу». После сотни повторений он подумал: «В жизни слишком много случайностей, которые невозможно "просчитать" в кабинетах штаб-квартиры и прекратил твердить заклинание. Неожиданно и не к месту вспомнилась кульминация разговора с руководителем ОСО ЦРУ Джакомо Эспозито, который ввел его в операцию «Ящик Пандоры».

«Понимаешь Джон, срок этого заурядного актера в Белом доме подходит к концу, – неторопливо с оттенком легкого превосходства и собственной значимости рассуждал Эспозито. – Начал первый акт он бодро и даже объявил Советский Союз империей зла. Но, потом, когда стал сдавать наш старина Кейси, Рейган начал давать слабину на этом направлении. А теперь ближе к финалу своей пьесы он и вовсе разворачивает курс на потепление отношений с Советами. – Эспозито потянулся к своему бокалу с виски, и, сделав несколько мелких глотков продолжил. – СССР уже шатается и попытки мистера Горбачева провести какие-то реформы тянут лишь на Нобелевскую премию мира, но никак не на спасение этого колосса на глиняных ногах, как верно заметил в свое время Адольф Гитлер. Если бы директором ЦРУ до сих пор был старина Кейси, этого САИ не было бы и в помине, но Уэбстер – это другое…

– Шеф, вам не надоело умничать? – грубо перебил Милнер. – Приберегите свое красноречие для отчета перед сенатской комиссией. Давайте, по существу.

– А по существу Джон, – словно не замечая дерзости своего подчиненного продолжил Эспозито, – сейчас сложилась такая политическая ситуация, когда можно и нужно добить эту гидру до конца, – Джакомо снова неторопливо пригубил из бокала, и немного сбившись попытался возобновить свой спич, – … а для этого надо показать избирателям, что все эти мирные инициативы, родившиеся в головах наших отупевших пацифистов, озвученные Горбачевым, всего лишь дешевая выдумка, рассчитанная на болтунов и недоумков. Ты знаешь, как далеко все это зашло? – спросил шеф и не дожидавшись ответа, продолжил, – Некоторые наши уважаемые "голуби" – конгрессмены после снижения расходов при формировании бюджета министерства обороны, начинают косо поглядывать на бюджет ЦРУ. Вот и надо им показать, что мы не зря едим свой хлеб…

– Причем здесь бюджет и наша операция? – снова не выдержал разглагольствований шефа Милнер.

– Сорвав договоренности по САИ мы докажем лицемерие Советов и необходимость контроля за их ядерной программой из космоса. А контроль – это в первую очередь разведка, а разведка из космоса – это колоссальные деньги, мой друг.

Эспозито продолжал развивать свою мысль, но Милнер его уже не слушал. Ему стало понятно, что операция по срыву САИ – это заказ космических корпораций. Ведь если САИ пройдут успешно для контроля за ядерными испытаниями вполне возможно будет достаточно существующих сейсмостанций.

– Джон, ты меня не слушаешь? – спохватился руководитель операции.

– Нет, слушаю, – возразил агент, – но не понимаю, для чего вы забиваете мне голову всеми этими несущественными подробностями.

– Для того, чтобы до тебя дошла вся важность предстоящей операции…

– Шеф, какова гарантия, что русские…

– Гарантия? – взвился Эспозито. – Я даже не знаю такого слова Джон. Видимо гарантии выдают только на небесах. А на земле никаких гарантий быть не может. Есть уверенность, что КГБ не сможет устоять перед соблазном залезть в кейс лучшего специального агента ЦРУ. И она основана на том, что в этой операции у нас есть сильный скрытый козырь, – Эспозито неожиданно замолчал словно для того, чтобы снова пригубить виски.

– Шеф, вы не тянете на Копперфилда, поэтому заканчивайте этот свой дешевый балаган и откройте вашу страшную тайну.

– Ты не романтик, Джон, и я не понимаю, как тебя взяли в ЦРУ, – начал, было Эспозито, но взглянув на откровенно смеющегося агента, поднял палец вверх, и наклонившись в сторону собеседника тихо прошептал – У нас в КГБ есть «крот», который сделает все, чтобы наша операция удалась. И тогда, одновременно с раскодированием шифра твоего кейса… откроется «Ящик Пандоры».