Надежда подумала, что у историка, наверное, не все хорошо с памятью. Она записала номер дома на Екатерининском канале (ныне канал Грибоедова), запомнила его расположение на плане, даже сфотографировала этот фрагмент плана на камеру телефона, поблагодарила Ивана Васильевича и вместе с Аллой покинула его кабинет.

– Ну как, помог он тебе? – спросила подруга, когда они спускались по лестнице.

– Помог, и очень! – ответила Надежда, хотя полной уверенности у нее не было.

Сейчас она собиралась домой встречать мужа с работы, но на завтра запланировала непременно отправиться на канал Грибоедова и поискать там особняк графов Костровых.

Тут Надежда вспомнила, что обещала позаниматься с Димкой, и со всех ног понеслась домой.

Сан Саныч, как назло, вернулся пораньше и не застал жену дома. Кот тут же внес свою лепту, наябедничав хозяину, что Надежда все время где-то ходит и совершенно не занимается несчастным животным, то есть не выполняет своего прямого долга. А потому кот все время один, голодный и брошенный.

К чести Сан Саныча, который хоть и обожал Бейсика без меры, но в данном случае не слишком ему поверил. Кот выглядел сытым и ухоженным, так что хозяин слегка попенял ему за ложь и злопыхательство.

Тут явилась совершенно обалдевшая Надежда, потому что, как оказалось, этот паршивец Димка ее попросту обманул. То есть не сказал самого главного: на каникулы ему было выдано домашнее задание, взглянув на объемы которого Надежда Николаевна ужаснулась. А потерявшая терпение учительница Марья Михайловна заявила твердо, что без решенных примеров и задач на контрольную Димка может не приходить, все равно она его не допустит, и дальнейший разговор будет происходить только в присутствии матери.

– Этакий балбес! – бушевала Надежда. – Боялся матери признаться, а я-то на что?

Сан Саныч быстро уразумел ситуацию. Вдолбить Димке решения задач не было ни времени, ни желания, так что вечер супруги Лебедевы провели, вспоминая математику для девятого класса. Надо сказать, у Сан Саныча это получалось лучше. Впрочем, Надежда всегда знала, что муж у нее очень умный.

Димкина мать вернулась поздно, и глаза у нее были такие сияющие, что Надежда решила ничего ей не говорить.

На следующее утро, едва муж отправился на работу, Надежда Николаевна поехала на канал Грибоедова и нашла нужный дом, но это оказался не красивый особняк дореволюционной постройки, а скромное двухэтажное здание светлого кирпича, без архитектурных излишеств, явно построенное в советские времена.

Надежда подумала, что за прошедшие годы номер дома мог измениться, и осмотрела соседние дома, даже сверилась с фотоснимком плана позапрошлого века. Никаких сомнений не оставалось – это было то самое место, где когда-то находился дворец графов Костровых.

Однако сам дом никак не тянул на дворец. Невозможно было представить, чтобы здесь когда-то собирался великосветский Петербург, чтобы к этому подъезду подкатывали золоченые кареты с осанистыми лакеями на запятках…

Надежда подошла к зданию и прочла висевшую над входом вывеску, на которой строгим официальным шрифтом было написано: «Поликлиника № 10 Центрального района».

Она толкнула дверь и вошла внутрь, оказавшись в обычной районной поликлинике. К окошку регистратуры стояла небольшая очередь из людей среднего и старшего возраста, чуть в стороне восточная женщина, до самых глаз обмотанная темным платком, протирала шваброй пол. В углу холла находился аптечный киоск, точнее, всего лишь прилавок, за которым стояла женщина примерно Надеждиного возраста.

Рассудив, что этой женщине скучно и она с удовольствием поговорит, Надежда подошла к киоску и обратилась к продавщице:

– Прошу прощения, вы здесь давно работаете?

– Ох, давно! Лет десять, наверное. А то и все одиннадцать.

– А вы случайно не знаете, что было на месте этой поликлиники до того, как ее построили?

Женщина посмотрела на Надежду поверх очков, как будто только сейчас ее заметила, и спросила:

– А вы, собственно, почему интересуетесь?

– Да я, знаете… – заюлила Надежда, – я статью пишу про этот район, вот и хотела узнать, что здесь раньше было.

– Сколько помню, здесь всегда эта поликлиника была!

– А давно ли вы здесь живете?

– Давно, я же говорю! Лет десять, а то и все одиннадцать.

– Ну, разве это давно…

Внезапно в разговор вмешалась восточная уборщица:

– Женщина, это я знаю, с кем вам надо поговорить! Это вам непременно с Леокадией нужно. Она здесь правда давно живет, и уж она точно все знает!

– Ой, да что ты говоришь, Зухра! – фыркнула начальница киоска. – Леокадия, она уже из ума выжила! Что у нее узнаешь? Только и помнит, в каких платьях в молодости ходила!

– А все же вам надо с ней поговорить!

– А где мне ее найти, эту Леокадию?

– А вот и она как раз, легка на помине!

В дверь поликлиники вошла миниатюрная старушка в шляпке с искусственными цветами, с престарелой, тяжело дышащей болонкой на руках.

С оглушительным криком к ней тут же кинулась чрезвычайно полная и чрезвычайно злобная особа в белом халате:

– Женщина, вы куда с собакой? Вы что, женщина, не в своем уме? Это же медицинское учреждение!

– Да что вы говорите? – Старушка взглянула на мегеру через самый настоящий монокль. – А я всегда считала, что это поликлиника! И вообще, где вы видите собаку? Это же ангел, правда, весьма пожилой, как и я, но все же ангел!

– Говорят вам – с собаками сюда нельзя! Ни с какими животными нельзя!

– Маргоша, ты слышала? Эта нехорошая женщина обозвала тебя животным!

– Выйдите немедленно, а то я охрану позову!

– Ох, рано встает охрана! – передразнила медсестру старушка.

– Вы что, думаете, я шучу?

– Шутки в сторону! Фик-фок, на один бок! И вообще, я именно ее, Маргошу, хочу показать врачу. Гастро-эн-терологу! У нее совсем нет аппетита, сегодня она не стала есть креветки а-ля Сен-Мишель… вы представляете?

– Женщина, вы надо мной издеваетесь? Петрович, Петрович, иди сюда немедленно! Здесь женщина хулиганит, нарушает санитарные правила! Она в поликлинику собаку привела!

Откуда-то из неприметной двери появился толстый немолодой дядька в черной униформе охранника, едва сходящейся на внушительном животе, с мрачным и угрожающим выражением лица. Оглядев холл, он строго проговорил:

– Ну и кто тут хулиганит? Ну и где тут баба с волкодавом?

– Дама с собачкой! – возразила ему бесстрашная старушка. – Маргоша, скажи этому невоспитанному человеку, что ты о нем думаешь!

Болонка несколько раз хрипло тявкнула.

– Вот, вы слышали, какие у нее хрипы? – озабоченно проговорила хозяйка. – Ей еще и к отоларингологу нужно!

Охранник двинулся к ней с угрожающим видом, а старушка хихикнула и с неожиданной для своего возраста прытью выскользнула из поликлиники.

Надежда перехватила взгляд уборщицы, которая выразительно указывала в сторону дверей, и устремилась вслед за игривой старушкой.

Старушка стояла на газоне перед поликлиникой, а ее собачка неторопливо ходила вокруг, кряхтя и переваливаясь.

– Леокадия! – окликнула Надежда. – Простите, не знаю вашего отчества…

Старушка подозрительно оглянулась:

– Мы с вами знакомы?

– Нет, пока незнакомы, но мне говорили, что вы здесь давно живете и знаете все об этих местах…

– Маргоша, пойдем отсюда! Пойдем отсюда немедленно! Приличные девушки не должны разговаривать с незнакомыми людьми! Это не комильфо…

Она подхватила собачонку на руки и устремилась прочь от Надежды, опять же, с неожиданной для ее возраста прытью.

– Постойте, Леокадия! Постойте! – крикнула ей вслед Надежда Николаевна, но старушка только прибавила шагу и через минуту скрылась за углом поликлиники.

– Ну что за человек… – пробормотала Надежда и бросилась за старушкой в надежде догнать ее и все же получить хоть какую-нибудь полезную информацию. Однако, когда она завернула за угол поликлиники, ни Леокадии, ни ее собачки там не оказалось.