Отвернувшись, смотрю вдаль, слыша хруст снега за спиной. Надеюсь, что хотя бы Бриту я смогла оставить жизнь. Мне никто не дал право выбора. И я не смогла смириться с этим решением в моей жизни.

Глава 8

Не всегда можно влиять на происходящее. Порой происходящее больше влияет на тебя, чем ты сам, друг мой. Наверное, ты задаёшься вопросом, зачем я влезла в воспитание детей моего психолога? Но ты не понимаешь, насколько страшно оказаться не таким, как все. Ещё двадцать лет назад бисексуалы испытывали такие же чувства. Тебя безумно просто до чёртиков, пугает, если ты будешь не такой хорошей, какой тебя видят твои близкие. Быть другой. Быть отличной. Отрицать их желания и в то же время отрицать свои. Это похоже на болото, которое тянет тебя во все стороны, чтобы разорвать в клочья. Ты считаешь, мой друг, что это я и моя жизнь такая дерьмовая, а у других она полна блеска, интереса и ярких событий? Увы, мой друг, я тебя и здесь разочарую, мы все погрязли в тонне дерьма из своих ошибок и убийств.

Мои виски пульсируют, когда я открываю глаза. Чувствую, как мой лоб и всё тело покрыто неприятным и липким потом. Тошнота снова стоит в моём горле, но я сглатываю кислый привкус.

— Русó.

Чувствую, как к моему лбу прикладывают прохладное полотенце, и надо мной нависает Стан.

— Что случилось? Мы уже дома? — удивлённо спрашиваю я.

— Да, я нашёл тебя в снегу. Ты отключилась. Мне пришлось сказать, что ты устала и хочешь домой, извинился за то, что мы пропустили ужин. Сав всё понял и считает, что его дети тебя оскорбили, хотя они заверяли, что всё в порядке. Ты должна с ним поговорить. Этот врач умён, и он поможет нам, Русó. Я проник в его голову, — признаётся Стан.

— Я же просила не делать этого, — шёпотом укоряю его.

— Знаю, но мне нужен был союзник, Русó. Я теряюсь и паникую от страха за твою жизнь. Я не в силах тебе помочь, Русó. А он может. Его отец умер так же, как и моя жена. Ему можно доверять. Он никому ничего не расскажет. Он врёт моему отцу, чтобы защитить тебя.

— Что он делает? — спрашиваю, отталкивая руку Стана, и сажусь на кровати.

Друг протягивает мне бокал с водой.

— Сав врёт папе о твоём состоянии. Он говорит, что ты в порядке, что они зря переживали. Ты просто вот такая. В тебе течёт сильная и древняя кровь, поэтому ты отличаешься от всех и в питании, и в выборе отшельничества. Он врёт ему, ведь в его записях абсолютно всё другое. Сав знает, что ты умираешь, Русó. Он тоже ищет способ помочь тебе. Его боль от потери отца ещё свежа, поэтому он хочет вытащить тебя, Русó. Нам нужно рассказать ему правду. Нужно, — настаивает Стан.

— Это всё может быть ложью, и тогда ты будешь в опасности, Стан. Я не могу так рисковать, — отрицательно мотаю головой и медленно цежу воду.

— Я читал его мысли, Русó. Сав открыл мне весь свой разум. Он знал, что я без его разрешения буду проверять всех, это моя главная обязанность рядом с тобой. Я защищаю тебя. И Сав ничего не скрывал. Он был уверен в том, что делает. Он признал тебя своей королевой, Русó. Пусть Сав и отшельник, но он желает тебе выздороветь.

Отворачиваюсь, не желая втягивать в эту проблему ещё кого-то. Я больше никому не доверяю. На это у меня есть причины. Они весомые, уж поверь, мой друг.

— Они сильно напуганы? — меняю тему и встаю с кровати, чувствуя себя немного лучше.

— Я успокоил их, но тебе следует сделать это самой. Сав должен приехать сегодня к вечеру. Мы договорились на восемь вечера, чтобы провести сеанс. И я хочу знать, что ты творишь? Зачем ты настраиваешь этих юнцов против друг друга?

— Так они ничего не поняли, — хмурюсь я, глядя на Стана.

— Они в своих головах такие дебаты ведут, что хватило бы на несколько мировых войн. Ты обещала им бессмертие, Русó. Ты не можешь.

— Я королева. Я пока имею власть, — напоминаю ему.

— Да, на словах. Но ты не сможешь дать им свою отравленную кровь, Русó. Ты не обратишь их, а убьёшь.

— Ты сможешь. Ты. И ты это сделаешь, если они оставят Брита в покое. Он хочет быть человеком и жить со своей семьёй нормально.

— Я не пойду на это. Я больше никого не обращаю, — отрицательно мотает головой Стан.

Хватаю его за руку и крепко сжимаю запястье.

— Ты это сделаешь, Стан. Ты сделаешь это. Они имеют право подать прошение на полную инициацию. И когда они это сделают, то я подпишу разрешение. Ты сделаешь это. Ты.

— Русó, — Стан качает головой, пытаясь меня переубедить.

— Каждый имеет выбор, и ты должен с этим считаться. Позвони Саву и сообщи, что я готова его принять. Я начала спать дольше, у меня мало времени.

— Ты расскажешь ему правду?

— Нет. Пока нет. Я не доверяю ему.

— Я же…

— Я знаю, Стан. Я помню о том, что ты мне рассказал, но должна убедиться на сто процентов в том, что мы можем доверять Саву и его семье. Позвони ему.

Оставляю Стана и спускаюсь вниз. Пока друг договаривается о новом сеансе, я варю себе кофе. Точнее, развожу горячей водой. Мы не гурманы, поверь, мой друг. Мы такие же, как ты. Мы тоже покупаем самый дешёвый и быстрорастворимый кофе.

Я потягиваю кофе, Стан цедит из пакета кровь. Мы смотрим в глаза друг другу, и я хрюкаю от смеха.

— Хочешь? — предлагает он мне. Я кривлюсь и мотаю головой.

— Нет. Мне и так хорошо.

— Хочешь трахнуться?

— Пошёл ты.

— Я должен был попробовать, — смеётся Стан. — А как насчёт… хм… одного из сыновей Сава. Не думаю, что он будет против. Для них разделить с тобой ложе станет честью.

— Ты совсем идиот, Стан, — издаю стон и бросаю в него салфеткой.

— А что ты предлагаешь мне делать? Я хотя бы так отвлекаюсь от происходящего. И всё же я считаю, что всё дело в твоём нежелании быть частью нас. Если бы немного приоделась, пофлиртовала с кем-то и завела хотя бы какую-то недолгую интрижку, то ты бы вспомнила о том, что жизнь не такое дерьмо.

— Заткнись, — цокаю я. — Правда, прекрати нести эту чушь. Если бы это было, действительно, так, то я бы использовала тебя.

— Меня? — Стан удивлённо приподнимает брови.

— Ты же сам предлагал, — подначиваю его.

— Ну, я шутил, Русó. Просто шутил. Мы родственники, и мне уже достаточно наших прошлых ошибок.

— Ты так говоришь, словно мы с тобой любовники.

— Практически.

— Никогда, — смеюсь я. — Не было и не будет. Никогда, Стан. Мы не можем быть практически любовниками.

— Мы трахались с одними и теми же людьми практически в одно и то же время. Мы косвенные любовники. Мне этого достаточно.

— Это была оргия, Стан. Оргия. Там все друг с другом трахаются, и я…

Меня обрывает звонок в дверь.

— Закрыли этот разговор. Закрыли.

— Я его не начинал. Это тебе нравится меня дразнить, Русó.

Я поворачиваюсь к двери и хмурюсь, потому что Стан, и правда, задет моими словами. Да какого чёрта? Плевать.

Открыв дверь, я впускаю Сава в дом и приветствую его. Сажусь на диван, пока он подключает ко мне датчики, а Став наблюдает, как и внимательно слушает наш разговор о вчерашнем вечере. Конечно, мне приходится извиниться. А также я узнаю о том, что Брит рассказал всё отцу, и пока их семья привыкает к мысли, что, вероятно, скоро они навсегда попрощаются с двумя своими близкими. Но это правила. Даже я не могу их изменить. Это наша безопасность.

— Князь, подождите, — Сав останавливает друга. — Я бы хотел вас попросить сегодня провести сеанс вместе с нами.

— Зачем? — в один голос спрашиваем мы со Станом.

— Дело в том, что я заметил вашу особую связь. Она очевидна, уж простите меня. И я думаю, что должен попробовать проверить свои догадки. Вы не против?

— Нет, — я равнодушно пожимаю плечами.

— Хм, я никогда не был на приёме у психолога. Это будет интересно. Хотя я работал в психиатрической клинике, мы работали вместе с Русó. Было весело, — смеётся Стан.

— Господи, это было самым мерзким временем, — кривлюсь я. — Фекалии на стенах, «золотой дождь» и много другого отвратительного дерьма.