— Да неужели? — блеск в ее глазах подтолкнул меня к продолжению. — Например?

Я искал в разбитом мозгу что-нибудь грязное, но проклятая головная боль запятнала все.

— Мне нравится, как ты издаешь тихие звуки, когда я внутри тебя, но они действуют как гребаные пушки в моей груди, — я снова толкнулся, оставаясь в моменте и не думая о непреодолимом давлении в моем черепе.

Блять, все давалось с усилием. Мой язык был нечетким и заплетался. Согласные и прилагательные играли в прятки в моем отчаявшемся сером веществе.

— Я люблю твою киску. Мне нравится размер твоей груди. И мне нравятся твои шрамы.

Она дернулась.

— Мои шрамы?

Я не переставал покачивать бедрами, пока прослеживал ее ожоги, ощущая странные бугры и гладкость кожи, которая прошла через многое.

— Я люблю их, потому что это показывает, насколько ты сильна. Что ты выжила. Что ты чертовски храбрая. И чистая. И сексуальная. И моя. Все, черт возьми, моя.

Я снова качнул бедрами. Мои яйца готовы взорваться.

Понизив голос до шепота, я коснулся ее татуировки.

— Я люблю твои чернила. Я люблю сказку, которую ты нарисовала. Мне нравится, что твое сердце никогда не забывало меня, что бы твой разум ни пытался скрыть.

— Никогда, — изогнула спину Клео, вдавливая разноцветные узоры в мою ладонь. — Я никогда не смогу тебя забыть.

Пальцы Клео сильнее работали на клиторе, ее дыхание стало прерывистым.

— Боже, не останавливайся. Не останавливайся.

Я не остановился.

Мы оба.

Стол скрипел, ножки царапались о деревянный пол, но все остальное не имело значения.

Подтянув ее к себе, я обнял ее за спину и приблизил ее лицо к себе.

Я поцеловал ее. Жестко. Наши языки соединились, дыхание синхронизировалось, и это были только мы — только сейчас.

Я не мог больше сдерживаться. Мне нужно было кончить. Мне нужно было наполнить эту женщину. Ее тело выгнулось в бесстыдной безмолвной мольбе.

Клео словно превратилась из жидкости в лаву, когда ее оргазм взорвался вокруг меня.

— Вот дерьмо!

Сокращение ее внутренних мышц не оставило мне выбора, когда мой оргазм рвался к существованию.

«Дерьмо, дерьмо. Не теряй сознание».

Боль была мучительной, угрожая расколоть мою голову давлением.

Я застонал, когда Клео помассировала мне затылок, как будто поняла мои пытки.

Я поддался ее магии.

И отпустил.

Изысканная агония пронеслась по моему члену и расплескалась внутри нее. Мои толчки стали беспорядочными, вбиваясь в ее скользкую киску, погружаясь снова и снова.

Ее живот напрягся. Ее губы пожирали меня. Ее ноги сжались вокруг меня.

Мы кончили вместе.

Мой оргазм прошел сквозь головные боли и синяки, сделав меня вялым.

Мы не двигались.

Черт, я не мог пошевелиться.

Я бы навсегда остался в ее объятиях, склеенный липким удовольствием и любовью. Но у меня зазвонил телефон, вибрируя о колено, все еще лежавший в кармане джинсов.

Клео мягко рассмеялась.

— Слава богу, что некоторые имеют приличия подождать и не мешать, — улыбнулась Клео, лежа на столе. — Не думаю, что я смогла бы выдержать два случая, когда ты прервался на полпути.

Я поморщился.

— Когда ты позволишь мне пережить это?

Она улыбнулась.

— Никогда.

Затишье безмятежности и удовольствия заставило мою боль значительно утихнуть. Сжав основание своего члена, я вытащил его и натянул свои боксеры и джинсы.

— Я не хотел останавливаться. Я потерял сознание. Есть разница.

Телефон зазвонил громче, пронзительно.

— Ты собираешься ответить?

— Возможно, нет.

Вытащив из кармана устройство, разрушающее мир, я посмотрел на экран.

Дерьмо.

— Но если подумать, я должен.

Клео сузила глаза, когда я похлопал ее по колену и отошел, неловко пытаясь застегнуть джинсы одной рукой.

— Килл слушает.

— Мистер Киллиан. У нас на связи мистер Сайрус Коннерс. Вы принимаете звонок из тюрьмы штата Флорида?

Я бросил взгляд на Клео. Я действительно не хотел, чтобы она подслушивала, но ничего не мог поделать.

— Да. Принимаю.

Пока я ждал, ужасная музыка ожидания терзала мои барабанные перепонки. Вчера я позвонил Уоллстриту, чтобы сообщить ему новый график нашего плана. Я ожидал его звонка, но только не сразу после секса.

— Килл, мой мальчик.

Старинный шарм и безупречное произношение голоса Уоллстрита струились по телефону.

— Как там дела? — продолжая расхаживать по конференц-залу, я бросил попытки застегнуть штаны и сосредоточился на разговоре. — Что-нибудь еще слышно о слушаниях по твоему условно-досрочному освобождению?

Клео спрыгнула со стола и натянула джинсы.

— Да, собственно говоря. Есть хорошие новости. Апелляция прошла успешно. Мне сказали, что может быть вынесен положительный вердикт. Однако я могу ждать их ответ месяцами, поэтому пока не буду заказывать воздушные шары или фейерверки.

Я усмехнулся.

— Что ж, ты достаточно отсидел. Пора возвращаться домой.

Наряду с местью наш долгосрочный план принесет пользу Уоллстриту и всем остальным мужчинам и женщинам, которые допустили ошибку и заплатили за это: исправившимся преступникам, забытым солдатам, мятежникам общества, вплоть до трудолюбивых бедняков и граждан среднего класса, у которых в прошлом не было скелетов, а просто не повезло родиться в системе, которая высасывала их досуха.

То, как управляли этой страной — этим миром, — вызвало у меня кровавую ярость.

Об этом было его послание.

Было бы уместно, если бы его освободили вовремя, чтобы помочь мне закончить — предстать перед всеми и объявить, что есть другой путь, чем тот, которым нас кормили с ложечки грязные политики.

— Грассхоппер сообщил мне, что ты встретишься с мистером Самсоном через несколько дней.

— Да.

— А ты разобрался с «Кинжалом с розой»?

Я потер щетину на подбородке.

— Не совсем разобрался. Но скоро. Ублюдки сбежали.

— Я знаю, куда они сбежали.

Моя кровь замерзла от возмездия.

— Идеально. Скажи-ка.

Уоллстрит на мгновение замолчал.

— Резиденция «Ночного Крестоносца». Большинство членов Клуба отсиживаются там, но другие разделились и ушли в одиночку.

— Что?! Мы расплатились с ними. Шлюхи, деньги. Как они, черт возьми, посмели отступить от своего слова!

— Я знаю. Я ожидаю, что ты строго накажешь их, — голос Уоллстрита был обволакивающе-темным.

Я сжал кулаки. О, они будут сурово наказаны — урок за чертовым уроком. Тяжело дыша, я вздрогнул от давления в голове.

— Мне нужно беспокоиться о других?

— Нет.

Я повернулся лицом к Клео, почувствовав ее присутствие позади себя. На ее губах мелькнула нерешительная улыбка, глаза были полны беспокойства из-за моей вспышки.

Отведя взгляд, я успокоился.

— Слушай, у меня все под контролем. Я сообщу тебе, когда увижу Самсона.

— Я не сомневаюсь, что ты справишься с этим без труда, Килл. Ты всегда это делаешь.

Клео подошла ближе.

Я обхватил пальцами ее запястье и притянул к себе. Она прижалась к моей груди, ее теплое тело действовало как болеутоляющее на мою голову, успокаивая мой гнев из-за очередного гребаного предательства.

— Грассхоппер также рассказал мне о сотрясении мозга. Повлияло ли это на твои сделки?

Дерьмо. Он всегда знал. Я никогда ничего не мог скрыть от него.

Информационная магистраль Грассхоппера.

Зажмурив глаза, я пробормотал:

— Становится лучше. С каждым днем все становится легче.

«Бред сивой кобылы».

Клео прижалась ко мне, ее небольшой вдох отозвался облегчением.

— Ну, следи за этим. Твой мозг слишком драгоценен, чтобы рисковать.

Я сжал телефон покрепче.

— Что-нибудь еще? Мне надо идти.

Я отпустил Клео и отошел.

— Сегодня у Клуба вечеринка. Мы опаздываем.

Уоллстрит откашлялся.

— Нет, больше ничего. Буду держать тебя в курсе, если получу хорошие новости, на которые я надеюсь. И с нетерпением жду твоего звонка по поводу Самсона.