Желающих приобрести такое добро было множество в независимости от очень большой его стоимости. Из-за всех желающих им обладать в свое время и было принято решение сделать Конфедерацию закрытого типа и усилить венную мощь всех трех планет, для защиты его населения.

Торговля работала хорошо в обе стороны. Они продавали не только наир, но и много других вещей, а в ответ приобретали, то, что считали необходимым: сырье, еду, вооружения и иногда, если это было необходимо они могли даже потребовать определенную личность. Это случалось редко, но гениальных ученых либо медиков найти было не так просто, как того хотелось бы. Их переманивали. Предоставляли все возможные условия для счастливого существования вне своего привычного места жительства, но и сверх большого доступа ко всему не давали.

Соня скинула свои синие кроссовки. У них в доме было не принято ходить в обуви. Поставив кроссовки на им заранее отведенное место, Соня проследовала на кухню, где заняла одно из удобных кресел возле стойки, из-за который можно было наблюдать за готовкой Генри, а также мирно поговорить.

Разговор был им сейчас очень необходим. Они оба это понимали. За тот промежуток времени, что прошел со дня рождения Сони произошло слишком много вещей, а времени, на то, чтобы их обсудить совершенно не было.

Соня была научена не бежать от проблемы. Так ее воспитал отец. Он всегда говорил, что лучше встретиться с проблемой лицом к лицу и найти ей решения, чем бегать от нее всю жизнь и жалеть о упущенной возможности.

Вот и теперь Соня решила сама начать разговор и тем самым закончить угнетающее ее молчание, но перед этим она решила немного схитрить и открыть свой купол, чтобы узнать наверняка, что же сейчас испытывает отец.

Не спеша. Снимая свои защитные слои как кожуру с луковицы, Соня улавливала так уже ей привычные вибрации. В основном преобладало беспокойство и переживание, слегка улавливалось наслаждение от того, что он сейчас занимается приятным для него делом, а также удовлетворение. Девушка посчитала, что последнее относилось к тому, что вся ситуация с ее экзаменом закончилась без больших последствий, но она не могла сказать наверняка.

Интерпретация всех эмоций давалась Соне все лучше и лучше, но до идеального результата все еще было очень далеко.

Убедившись, что ничего сверхъестественного от этого разговора не стоит ждать, Соня решила не закрывать куполом свои способности, а оставить их открытыми. Ей было необходимо научится контролировать, а не только изолироваться от них по желанию.

— Пап… У на с тобой давно не получалось поговорить, но ты должен знать, что после того, как Богиня наградила меня своим даром много чего изменилось, — она тяжело вздохнула и решила раскрыть все карты целиком перед радетелем, от которого не желала иметь тайн.

— Ну что же давай начнем с того, что мы просто поговорим обо все, а потом уже обсудим, что мы можем с этим сделать. — сказал Генри. Он как отец, а главное, как опытный стратег прекрасно знал, что можно получить намного больше необходимых ответов только тогда, когда ты вообще не задаешь никаких вопросов. Легче выслушать своего собеседника в молчаливом ожидании, чем целенаправленно перебивать его подводя к правильной мысли, при этом упустив важные детали.

Соня набрала воздух в легкие и медленно не торопясь его выпустила. Она дала себе пару лишних мгновений на то, чтобы собрать все мысли в кучку и начать все с самого начала.

— Ты не спрашивал каким даром меня наделила Богиня Судьба, но я хочу, чтобы ты знал, потому что этот дар, а также условия его иметь очень сильно спутали все мои планы на мною планируемое будущее… — Соня рассказала отцу все.

Она упомянула про все особенности своего дара, про вынужденную меру придерживаться одной гамы цветов всю жизнь, даже про случайно увиденное виденье. Генри ее не перебивал. Он давно закончил готовку и выключил плиту. Он был замечательным слушателем. За время их разговора он налил им обоим фруктовый чай. Соня на автомате приняла его, но рассказ не закончила. Только в тот момент, когда она стала рассказывать, как проходили ее экзамены на зачисление в ВАЗК, Соня уловила в эмоциях отца переживание с очень сильной гордостью за дочь. На момент, когда она дошла до последнего испытания, эмоции Генри во всю бурлили злостью, решимостью кого-то наказать, а также страхом из-за того, что на его дитя было совершенно почти нападение.

Генри был замечательным отцом и прекрасным военным, но только он сам мог знать, через что ему приходиться проходить, и как себя ломать, для того чтобы не стать наседкой над дочерью и ради ее же блага посадить ее в золотую клетку до конца ее дней, чтобы его единственной дочери не сделали больно. Однако он прекрасно понимал, что от всего на свете он не сможет защитить Софию самостоятельно. Он не может быть всегда рядом, но он может ее подготовить. Он может ей дать все возможные знания, чтобы научить ее как стать сильней, как избежать того, от чего он будет не в силах ее уберечь.

Как любой родитель ему тяжело видеть страдания и боль своего ребенка, осознание того, что это необходимая жертва для того, чтобы дальше ей было легче. Это однозначно стоит того, но как же иногда сложно перебороть себя и заставить себя ничего не делать. Намного тяжелей заставить себя бездействовать, чем допустить вспышку чувств, которые в дальнейшем могут привести только к более плачевным последствиям.

— … знаешь, в тот момент, когда моя сила обрушилась на экзаменатора в ответ на его агрессию, я чувствовала, что это правильно и так должно было случиться. Мне сложно объяснить, как это работает, но те чувства, которые заставил испытать меня он, я не только прочувствовала, но и увидела. Если бы мне довилось встретить тех, кому пришлось их пережить, я бы их узнала. Скорей всего я уже никогда не смогу их забыть… — Соня наконец замолчала. Ей все еще было, что рассказать отцу, но это могло подождать. Ей была необходима минутка для того, чтобы перевести дух и успокоить все нахлынувшие на нее эмоции.

Как же Соня была рада сейчас, что отец имел высокий чин в военной, отрасли и то, что произошло на самом экзамене и особенно последнем испытании было дозволено ему рассказать при этом не нарушив никаких правил и не попав под статью о разглашении секретных данных.

Генри прекрасно видел, что дочери есть, что сказать, но понимание, того, что так много чего произошло и произойдет еще не давало ему покоя.

— Соня… Дочка… — мужчина тяжело выдохнул, — во-первых, я очень рад, что между нами на столько доверительные отношения, что ты смогла открыться мне насчет своего дара. Я очень ценю твое доверие. Во-вторых, я понимаю, что все твои планы рухнули из-за условия, которое потребовала Богиня взамен на свой дар, но по своему опыту скажу, что дар, как и условия, на которые мы соглашаемся ради обладания этими способностями, очень редко бывает легкой ношей. Ты же знаешь, как тяжело мне дается придерживаться моего условия. Я так сильно любил твою мать и тебя, дочь, но иногда как же сильно хочется все бросить и открыть свое сердце еще для одной любви. — Генри склонил голову для того, чтобы дочь не видела боль в его глазах.

Он совершенно не подумал о том, что теперь не так просто скрыть все свои эмоции и переживания от дочери, ведь она не держала купол закрытым и сейчас пропускала всю ту боль и смирение с ситуацией, которую переживал ее отец. Соня никогда не задумывалась о том, что по прошествию стольких лет почти полного одиночества ее любимому папочке тоже, как и всем нормальным личностям хочется взаимной любви, а не только временного удовлетворения своих потребностей.

Генри не попытался предать своему выражению лица безразличный вид, но только взглянув на Соню он понял, что это бесполезно.

— Ты ведь чувствуешь это? — спросил он. — Ты сейчас ощущаешь все мои переживания, правильно?

Соня виновато кивнула головой. Сейчас слова были лишними. Она отставила чашку с фруктовым чаем из которого дай Богиня она сделала всего пару глотков и подойдя к отцу просто его обняла, не проронив при этом ни слова. Этими объятиями она пыталась выразить свою поддержку.