– Я… просто пошутил, – промямлил Кариб.

Напрасный труд. Шептун со всех ног помчался к помосту, забрался на него и прошипел что-то на ухо хозяину. Чарли ясно видел, как раздвоенный язык рептилии щекочет мочку директорского уха.

– Как-как, Бубу? – воскликнул Лилий Атравис преувеличенно изумлённым тоном. – Что ты только что узнал? Среди нас завёлся воришка?

До сих пор ученики, занятые десертом, тихонько болтали, но после этого возгласа все голоса мгновенно умолкли.

– Кариб Истин, встань! – На лице директора отражалась глубокая скорбь, словно его только что подвёл родной сын.

Кариб подчинился. Кровь стремительно отливала от его щёк, в мгновение ока он побелел как полотно.

– Но это ведь не такой уж страшный просту… – пробормотал Чарли. И тут же осёкся, потому что Мангустина яростно зашипела на него:

– ТС-С-С!

Директор открыл лежащую перед ним книгу и принялся с сосредоточенным видом листать страницы:

– Где же ты у нас, Кариб?.. А, вот и ты! – Он вперил взгляд своих голубых, холодных как лёд глаз в провинившегося. – Сейчас, Кариб, ты публично признаешь свою вину. Не разочаровывай меня ещё больше.

– Я… я… – пролепетал Кариб, и его голос был таким же бесцветным, как его лицо.

– Ну же! – поторопил директор. Его добродушие сейчас было явно не к месту.

– Я стащил булочку, но она уже была прогорклая, преподаватели всё равно не захотели бы её есть!

– Ай-ай-ай! Не ищи себе оправданий. И почему же ты это сделал, Кариб? Вас ведь здесь хорошо кормят.

Чарли поглядел на лежащую перед ним тёмно-коричневую четвертинку яблока и поневоле задумался: неужели и вся остальная еда будет такой же отвратительной?

– О тебе недостаточно заботятся?

– Достаточно, господин директор.

– Так-так… Что же ты с нами делаешь, Кариб? – Он ткнул идеально наманикюренным пальцем в страницу книги. – К сожалению, я вынужден констатировать, что призываю тебя к порядку уже во второй раз. Ты ведь знаешь, чем тебе это грозит, Кариб?

Внезапно часы начали бить девять. Чарли повернул голову. Это были очень неприятные стенные часы, весьма необычного вида: казалось, по бокам у них вытянулись руки. Они в буквальном смысле слова отбивали часы – лупили их кулаками.

– А теперь десерт окончен. Все остальные, возвращайтесь в спальню. Кариб, останься здесь. Мне гораздо больнее, чем тебе, но я так разочарован твоим поведением, что просто вынужден строго тебя наказать!

После этой сцены молодые люди медлили, не торопясь расходиться. Директор одарил своих подопечных сердечной улыбкой и весело захлопал в ладоши:

– Бегом! По кроваткам, ребятки!

Все, кто сидел за столом Чарли, подчинились, бросая полные сожаления взгляды на Кариба – тот остался стоять, упершись ладонями в столешницу.

Старшие, оттеснив толпу самых маленьких, первыми направились к выходу из зала, тихонько перешёптываясь. Среди них Чарли узнал Клёпу, девочку со щербинкой между передними зубами, с которой познакомился на барже «Малыш», где она работала официанткой. В их последнюю встречу он вынужденно отдал ей одну из конфет своей бабушки.

Тут Клёпа тоже заметила Чарли и метнула в него насмешливый взгляд. Похоже, она совершенно не удивилась, увидев его здесь.

– Доспехи всё ещё функционируют? – сухо поинтересовалась Мангустина. – Когда я уходила, от них уже начали отказываться. Их работа требует слишком большого вливания магии.

– Верно подмечено, красавица моя! – ответил Панус. – Доспехи почти не используют, только по особому приказу. В итоге, если нас не застукает кто-то из взрослых, мы делаем что хотим!

Чарли очень не понравился тон, которым это было сказано.

Под присмотром двух шептунов они гуськом шли по мрачным, озарённым красным светом ламп коридорам, пока наконец не добрались до большого зала, расположенного, вероятно, в центре башни. Пол здесь был вымощен фарфоровой крошкой синего и белого цвета, создавая весьма любопытный эффект. С каждой стороны помещения возвышалась гигантская дверь, охраняемая золотыми доспехами. Подростки разделились – девочки пошли в одну сторону, мальчики – в другую.

– Предоставим новенькому честь открыть нам дверь, – предложил Панус.

Остальные ребята с готовностью расступились перед Чарли, пропуская его к двери. Ручка на ней была довольно причудливая, в виде огромной металлической пятерни, протянутой посетителю.

– Нужно всего лишь обменяться с ней рукопожатием! – подсказал Силас, до сих пор выглядящий пришибленным из-за того, что его брата наказали.

Разумеется, тут крылся какой-то подвох, но никаких подсказок новичку не дали. Чарли ухватился за огромную дверную ручку. Металлическая рука тут же сжала его пальцы подобно тискам. Чарли выручили рефлексы: он напрягся и тоже сдавил ручку, да так, что у него захрустели суставы. К счастью, он был на редкость крепким парнем. Впрочем, через пару секунд он уже обливался потом, изо всех сил борясь с дверным кулаком, чтобы не дать раздавить себе пальцы. В конце концов металлическая пятерня медленно разжалась, и Чарли высвободил руку из цепкой хватки.

– Совсем не плохо! – воскликнул Панус. – Ты даже сумел погнуть ей мизинец, браво! До тебя подобный фокус умудрился провернуть только Трюк.

Высоченный подросток, настоящий громила с единственной бровью, довольно рассмеялся низким басом. Нос у него был ещё более приплюснутый, чем у Чарли, а улыбка выглядела странной по причине отсутствия половины зубов. Он широко раскинул руки в стороны и бросился на Чарли. Тот с перепугу напряг все мускулы, не сразу поняв, что его просто хотят обнять. Здоровяк дружески похлопал его по спине.

– Похоже, ты очень понравился Трюку, – ухмыльнувшись, заметил Силас.

– Тебя правда зовут Трюк? – удивился Чарли, когда новый знакомый наконец его отпустил.

– Забей, он не умеет говорить, – ответил вместо громилы Панус. Сам он обменивался с дверной ручкой шлепками, пожатиями и почёсываниями пальцев, а завершилась вся эта сложная комбинация тем, что они с металлической рукой слегка стукнулись кулаками.

– Я тебя научу, но не бесплатно, – бросил Силас Чарли.

Наконец дверь отворилась: за ней обнаружилась лестница с выщербленными ступенями, и вся компания устремилась туда. Чарли бросил было последний взгляд на группу девочек, но они уже скрылись из виду.

– Вообще-то, Трюк тут живёт уже четыре года. Мы доподлинно не знаем, откуда он взялся. Вероятно, дурачок был как бельмо на глазу в какой-то высокородной тэдемской семейке, и родня решила от него избавиться. Короче говоря, мы стали его так называть смеха ради, а потом, когда захотели дать ему имя поприличнее, было уже поздно – он отзывался только на «Трюка».

Они вошли в спальню, пол которой тоже был вымощен битым фарфором. Бедняцкая, мрачная обстановка наводила тоску. Помимо пары золотых доспехов она состояла из штук тридцати кроватей и нескольких комодов, сделанных из таких кривых деревянных досок, что, казалось, они того и гляди примутся звать на помощь.

– Запомни: половина выдвижного ящика на брата, – добил Силас потрясённого Чарли.

– По факту будет ещё меньше, потому что мне нужно больше места, – подхватил Панус.

– Что такое с этой мебелью? Она какая-то странная.

– Первый раз видишь чувствительный бук? Это дерево ощущает боль и гнётся во все стороны, когда с ним работают. Милое напоминание от нашего дорогого директора: «Не важно, насколько вы ненормальные, – мы в любом случае найдём вам применение!»

– Он правда так говорит?

Панус не ответил, только указал на кровать ещё более зловещего вида, чем все остальные, на которой лежали ветхое одеяло, зубная щётка, крошечный кусочек мыла и желтоватое полотенце. Он усмехнулся:

– Никакой зубной пасты. Мы здесь чистим зубы мылом. В твоих же интересах растянуть его на подольше, потому что выдают всего один кусок на год! Разве что ты сам себе купишь. Будем соседями. Надеюсь, ты по ночам не храпишь, потому что в противном случае я без зазрения совести придушу тебя твоей же подушкой.