— Наверное, я была неправа, — печально говорит она, ее голос немного дрожит. — Может быть, мне все-таки нужен защитник.

— Пока я жив, я буду таким для тебя, — тихо говорю я ей, обнимая ее за плечи. — Я клянусь, Саша. Я не оставлю тебя на произвол судьбы. Тебе больше никогда не придется решать свои проблемы одной.

— Я тебе верю. — Она пытается выдавить улыбку, но у нее не получается, и она внезапно издает тихий, судорожный вздох, соскальзывая со стула в мои объятия. Я хватаю ее, сажаю к себе на колени, и прислонившись к стулу, прижимаю к груди. 

— Я с тобой маленькая, — мягко говорю я, убирая волосы с ее лица. — Я знаю, это было нелегко для тебя, Саша …все, что было в твоей жизни. Я знаю, что причинил тебе боль. Но это совсем не то, чего я хотел.

Я провожу пальцами по ее волосам, и Саша поднимает на меня взгляд, ее лицо становится мягким, а на ресницах блестят слезы. 

— Я именно это имел в виду, когда сказал, что люблю тебя, Саша. Я нарушил все данные мной клятвы, кроме одной, и я нарушу последнюю, чтобы обезопасить тебя.

— Что ты имеешь в виду? — Она смотрит на меня, растерянно моргая, прислоняясь к моей груди, и я вздыхаю.

— Я собираюсь сделать то, что нужно, чтобы снова носить фамилию моей семьи. Она все еще имеет влияние и влиятельных людей, к которым я могу обратиться за помощью, как лидер семьи Агости. Мы с Виктором поговорили, и это лучший способ.

Саша садится немного прямее, ее глаза расширяются. 

— Макс, но…

Я качаю головой, нежно касаясь ее губ кончиком пальца. 

— Я сказал тебе, что остановлю любого, кто попытается причинить тебе вред, Саша. Я сказал тебе, что буду защищать тебя всем, что у меня есть, и я не шутил. Здесь нет никаких аргументов.

Она откидывает голову назад, ее глаза ищут мои. 

— Означает ли это…

Я и не знал, что мое сердце может так болеть в этот момент, так сильно сжимаясь в груди, что у меня перехватывает дыхание. Я вижу надежду в ее глазах, в них ясно написана мысль, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не сказать ей ДА, ДА, ДА на что угодно. Но я не могу вести ее дальше, даже если это причиняет ей боль сейчас, чтобы не навредить ей позже.

— Больше всего на свете, Саша, это означает, что мы не можем.

Я вижу, как в этот момент надежда умирает в ее глазах, и это разрывает мое сердце надвое, но я продолжаю настаивать на том, что нужно сказать. 

— Все, что это сделает, подвергнет тебя еще большей опасности. Прямо сейчас никто не знает, что ты здесь, как и должно быть, за исключением, Арта. Сейчас я ничего не могу с этим поделать, но мы можем держать это в секрете, насколько это возможно, пока это не будет улажено. Все, что нужно сделать, это направить светящуюся стрелку точно туда, где ты находишься, для любого, кто хочет причинить тебе боль.

— Зачем кому-то знать? — В ее голосе слышится тонкая нить отчаяния, как будто она увидела эту нить надежды и отчаянно пытается ухватиться за нее снова. — Мы не обязаны никому говорить…

— Саша, я… — Я с трудом сглатываю, не в силах придумать, как объяснить ей это так, чтобы не раздавить ее окончательно. — Если я собираюсь занять свое место в семьях, есть вещи, которых от меня будут ожидать. В которых мне, возможно, придется по крайней мере некоторое время подыгрывать. Я не могу быть привязан ни к кому, даже тайно. В этом мире обман не играет роли, если ты просишь об одолжениях, а я буду просить об очень многих. — Я нежно касаюсь ее щеки и вижу, как ее глаза закрываются, дыхание сбивается от прикосновения. — Пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь. Это не… это не то, чего я хочу. Но я не могу оставить тебя без защиты. Это то, о чем меня попросил Виктор, и что, как я знаю, необходимо сделать. Если я этого не сделаю, мы будем предоставлены сами себе, и если с тобой из-за этого что-то случится...

Я беру ее лицо в ладони, наклоняясь, чтобы прижаться своим лбом к ее лбу. 

— Я нашел способ жить со всем, что произошло в моей жизни до сих пор, Саша. Но с этим я не смог бы жить. Пожалуйста, не проси меня об этом. Позволь мне сделать то, что нужно, чтобы защитить тебя.

Она делает глубокий, прерывистый вдох, ее руки поднимаются, чтобы вцепиться в ворот моей рубашки, как будто она не может меня отпустить. Ее подбородок приподнимается, ее губы касаются моих, такие сладкие и мягкие, что боль от потери этого навсегда пронзает меня, как раскаленный нож, разрывая на куски. Еще раз. Только один раз. Я держу ее лицо в своих руках, прижимаюсь своими губами к ее, на них соль, ее слезы и мои смешались воедино, когда я запечатлеваю их в памяти. Я вдыхаю ее, желая запомнить ее запах, ее прикосновения, ее нежную кожу на моей, все, чего я жажду, все, что мне нужно, все, что я люблю.

— Я люблю тебя, — шепчет она мне в губы. — И я благодарна тебе, Макс. И я… понимаю.

Она отрывается от поцелуя, ее рука поднимается, чтобы коснуться губ, по ее щекам текут слезы. 

— Я просто… мне нужно немного времени. Пожалуйста. Спасибо тебе... спасибо, что сказал мне.

Я медленно киваю, проводя губами по ее лбу, когда встаю, одновременно помогая ей подняться. Прикосновение ее кожи к моей заставляет меня похолодеть, но я знаю, что должен сделать. Каждая частичка меня хочет поднять ее и повалить на кровать, раздеть до нитки и погрузиться в нее, но вместо этого я отворачиваюсь.

Я выхожу из комнаты и оставляю ее там.

18

МАКС

Это вопрос нескольких дней, чтобы связаться со всеми и установить нужные контакты. Вся информация у меня под рукой, имена, файлы и документы в офисе моего отца, и это быстрая работа, чтобы заявить о себе важным людям. В течение двадцати четырех часов я получаю приглашение на торжественный прием, устраиваемый Эдо Кашиани, одним из трех глав семьи и когда-то близким другом моего отца.

Когда я сообщаю им об этом, удовлетворение на лице Виктора, и Левина с Лукой, заставляет меня кипеть больше, чем немного. Единственное утешение, это знание того, зачем я на самом деле это делаю, что это для Саши. Чтобы обезопасить ее.

— Сегодня вечером меня не будет, — говорю я Саше за завтраком, бросая на Арта прищуренный, многозначительный взгляд. — У меня дела.

Брови Арта резко поднимаются. 

— Отказываешься от обета бедности, хм? Рад видеть, что ты образумился хотя бы в одном, брат. — Выражение его лица ясно говорит о том, что он разочарован, услышав это, учитывая его планы относительно наследования.

Я бросаю на него испепеляющий взгляд. 

— Я предлагаю тебе подумать о возвращении в Милан, — говорю я ему категорично. — Я не могу сказать, что для тебя здесь нет места, поскольку ты мой брат, но постоянного точно нет.

Арт пожимает плечами. 

— Я уже понял. Не волнуйся, скоро я от тебя отвяжусь. — Он легкомысленно подмигивает мне и отодвигает свой стул, берет кекс со своей тарелки и выходит из комнаты с ним в руке.

— Я хотела бы пойти с тобой, — тихо говорит Саша. — Я хочу помочь, Макс…

— Ты можешь помочь, если будешь держаться подальше от опасности, — твердо говорю я ей. — Я смогу лучше сосредоточиться на том, что мне нужно делать, если буду знать, что ты здесь, в безопасности. Это то, что имеет значение больше всего на свете, Саша. Именно поэтому я вообще этим занимаюсь.

— Я знаю. — Она закусывает губу, кроша кусочек тоста на своей тарелке. — Я понимаю. Правда, понимаю.

— Хорошо.

Остаток дня проходит в напряжении. В какой-то момент Арт выходит из дома, сказав, что собирается в город, а Саша отправляется к бассейну. Я погружаюсь в изучение, намереваясь вспомнить как можно больше о подноготной влиятельных людей, с которыми я буду говорить сегодня вечером, чтобы наверстать десятилетие, проведенное вдали от всего этого. Я потратил годы, пытаясь избежать всего этого, игнорировать и выкинуть из головы. Сейчас я прослушал ускоренный курс по IT, пытаясь вспомнить, как быть таким человеком, который может подойти к кому-то вроде Эдо Кашиани и попросить открыть для меня двери. Двери, которые, я уверен, будут иметь свои преимущества.