Вернемся, однако, к диагностике доминантных наклонностей собаки. Существуют и малоизвестные непосвященным признаки доминирования. Например, когда собака встает на задние лапы, а передние ставит на грудь человека. При этом пес может вилять хвостом и на первый взгляд выглядеть доброжелательным, однако на самом деле такая поза может означать совсем иное. Другой признак: собака чуть более напряжена, нежели при обычном приветствии, когда она прыгает на грудь хозяину. И совсем худо, если собака поставила лапы на спину пришедшему человеку.

В моей практике был такой случай. В конце 1980-х меня пригласили в окрестности города Пушкино на занятия с годовалым подростком кавказской овчарки. Сказать, что хозяин, спекулянт мебелью (была при советской власти такая «специальность» в теневой экономике), не понимал поведения собственной собаки, значит вообще ничего не сказать. С псом по кличке Рэмбо (тогда чуть не две трети кавказских овчарок звали Рокки или Рэмбо) занимался специальный человек — то ли шофер, то ли управляющий, тоже тот еще знаток собачьего поведения. Звали его Виктор. Он и привез меня в загородную резиденцию спекулянта. По нынешним временам заурядная дачка, по тогдашним — почти Тадж-Махал. Передо мной стояла задача обучить собаку элементарным навыкам послушания и, следовательно, подчинения владельцу.

На участке кипела стройка, рабочие — взбодрившиеся с утра известным способом соотечественники (других тогда не было) — стучали, пилили, носили какие-то материалы, матюгались и норовили стащить все, что можно. На все это веселье невозмутимо взирал крупный молодой «кавказец», сосредоточенно грызущий черенок лопаты. Он привык к работягам и воспринимал их как часть пейзажа, собственность хозяина — а таковым он явно считал Виктора.

Перед калиткой я еще раз (в дороге мы уже говорили на эту тему) поинтересовался у Виктора, не надо ли для начала этого самого Рэмбо убрать, чтобы договориться о том, что будем делать дальше. «Да он телок еще совсем, — заверил меня Виктор с оттенком презрения в голосе и, распахивая широким жестом радушного хозяина калитку, пригласил: — Заходи». Увидев нового человека, то есть меня, Рэмбо бодро вскочил, приветственно виляя хвостом. «Сам видишь, ребенок еще», — весело сказал Виктор, видимо довольный тем, что посрамил профессионала. Мол, знаем мы их, сами с усами.

В это время «телок» зашел мне за спину и, продолжая радостно вилять хвостом, поставил лапы на плечи. Я притормозил и почувствовал, как Рэмбо напрягся, при этом краем глаза заметил, как хвост его пришел в запредельно эрегированное, так сказать, состояние. Потом возле самого моего уха раздался рык, и я увидел обнаженные клыки. А чего еще можно было ждать? «Кавказец» — он и есть «кавказец». Когда-нибудь он должен был начать взрослеть?

Изучать дальше поведение этого представителя семейства псовых было бы неправильно и вредно. Поэтому я, не мешкая, сбросил Рэмбо с плеч, клещеобразным движением рук схватил с двух сторон за ошейник и тут же перекинул правый локоть через шею собаки. В результате шея Рэмбо оказалась у меня под мышкой, а его оскаленная морда — чуть впереди линии груди и без малейших надежд на свободное вращение.

Дорогие защитники животных, к вам обращаюсь я! Не спешите обвинять меня в жестокости. Человек голыми руками никогда не сможет удушить кавказскую овчарку. А вот удержать, хоть и с трудом, оказывается, может. Если очень хочет. И если собака необученная, а адреналина у человека в крови столько, сколько нужно для совершения данного подвига. Ну и еще кое-какая специальная подготовка должна, конечно, присутствовать.

Что было дальше, спросите вы? А дальше с помощью хорошо знакомой мне по морскому и экспедиционному этапу моей биографии лексики я объяснил Виктору, что: а) он не прав; б) со всей стремительностью, на которую только способен, он должен взять Рэмбо на поводок и увести его. Куда? Ну, скажем, туда-то. А может, еще и туда или, на худой конец, вон туда. Виктор все понял и незамедлительно исполнил мою просьбу.

Я привел себя в порядок, сунул в карман часы, прокушенные Рэмбо насквозь (все-таки он успел меня слегка зацепить!), и пошел работать. Под моим руководством Виктор занялся с псом нормативной дрессировкой, причем навыки послушания формировались и автоматизировались в процессе прогулки. Отрабатывались такие команды, как движение в положении «рядом», а также «ко мне» — в любой ситуации, «сидеть» и «лежать», впоследствии с выдержкой. В общем, все те команды, которые помогают владельцу уверенно управлять своим питомцем. Через пару недель Виктор уже довольно сносно справлялся с собакой, а та не пыталась оспорить его верховенство. Подробнее о занятиях с Рэмбо я расскажу позже, потому что корректировать пришлось не столько его агрессию на человека, сколько агрессию на других животных.

Какова мораль этой истории? Их несколько.

1. Начинающие дрессировщики! Никогда до конца не верьте тому, что говорят о своих питомцах владельцы. Слушать — слушайте, но, анализируя ситуацию, полагайтесь на собственное зрение и остальные чувства (включая шестое).

2. Не позволяйте чужой собаке (если она потенциальный доминатор, а таковые бывают даже среди пуделей) ставить на вас лапы. Ее доброжелательность может стремительно перейти в демонстрацию доминирования (такое развитие событий провоцирует сама поза собаки), а за ней и в агрессию.

3. Если подобным образом себя ведет ваша собака, если она не просто старается лизнуть зашедшего гостя в губы, но, поставив на него лапы, напрягается, подталкивает его головой и, упаси боже, замирает — немедленно заберите ее и закройте в комнате.

Однако это агрессия, направленная, так сказать, вовне. Основная же тема нашего повествования — агрессия внутрисемейная. Приключения Шурика

Как правило, «оборзение» (извините за каламбур) собак происходит при попустительстве их хозяев. Некоторым владельцам свирепость питомцев даже нравится, хотя и доставляет известные неудобства. Да что говорить, если мой собственный дядя Леонид Анатольевич, человек могучего душевного и физического здоровья, некоторое время назад являл собой яркий пример хозяина-попустителя. Тогда он был счастливым обладателем ризеншнауцера Шурика, сына моей Яны и одного исключительно боевого кобеля, занимавшегося у меня в группе «защитой». Шурик унаследовал от родителей завидные и, к сожалению, редкие для сегодняшних ризенов рабочие качества, был неуступчив в рукопашной с помощником и в целом послушен в быту. Хозяева души в нем не чаяли.

Во время одной из наших встреч я заметил, что правая рука моего дядьки, как бы это правильно сказать, слегка пожевана.

— Леня! Что с рукой? — спросил я строго.

— Это Шурик, — гордо ответил дядька.

— Что значит Шурик?!

— Ну, не надо эмоций, — остудил мое возмущение Леонид Анатольевич. — Я сам виноват.

— Что значит сам виноват? — продолжил я допрос.

— Ну что значит, что значит? — передразнил меня дядька. — А значит это то, что мы с Шуриком, как всегда, завтракали и он, как всегда, положил голову на стол. Я колбасу порезал, положил на тарелку, а он ее «гипнотизировал». Ну, Шурик мне слегка мешал чаю налить, и я его морду вот так со стола сбросил, — Леня изобразил движение, каким обычно смахивают со стола крошки, — тут он меня и тяпнул. И чем Шурик виноват? Лежал себе, никого не трогал, думал о прекрасном…

— О колбасе в смысле? — уточнил я.

— У каждого, племянничек, да будет тебе известно, свои представления о прекрасном, — назидательно сказал дядька и продолжил: — Так вот, лежал он, никого не трогал — и тут я! Шурик, конечно, возмутился.

Что тут скажешь? Если хозяина устраивают такие отношения с собакой (а Шурик все же грань особо не переходил), ничего и не поделаешь. Добавлю лишь, что в отношениях со мной Шурик был шелковым, хотя сам я его и не дрессировал, а лишь руководил процессом, когда с ним занимался Леонид Анатольевич или мой двоюродный брат Гриша. Шурик тем не менее четко определил, от кого исходят руководящие указания, и никогда ни при каких обстоятельствах на мой авторитет не посягал. Да и на авторитет брата Гриши тоже. Это лишний раз свидетельствует: собаки таковы, какими мы их сами «лепим».