Но все же с одним из самых экзотических обогащений я столкнулся в «Сафари-парке» в Геленджике.

— Как вам наши хищники? — спросил меня Николай Олегович Машинский, директор парка. Мы стояли с ним на гигантской веранде, с которой открывался отличный вид на парк и лежащий внизу город. Под нами в огромных вольерах в разных позах лежали, спали, бродили, что-то вынюхивая, тигры, медведи и львы. — Стереотипию видите?

— Не вижу, — честно ответил я. Николай Олегович улыбнулся.

— Потому что боремся. У нас Лена в Московском зоопарке работала, там научилась, теперь постоянно занимается этим делом. — Елена Миловидова была заместителем Николая Олеговича по зоологической работе. Съемки в «Сафари-парке» только начинались. — Вам это нужно для съемок? — спросил Машинский.

— А как же! — ответил я.

— Ну и отлично, я скажу Лене, чтобы все показала.

Снимая в зоопарках их закулисную жизнь, мы так или иначе участвуем в мероприятиях по обогащению среды для животных. Но Лена оказалась большим энтузиастом этого дела и напутствие Николая Олеговича исполнила более чем на 100%. Как мы только не обогащали вольеры, с кем только не занимались веттренингом!

Мы плели и подвешивали качели для лемуров вари и прятали в них фрукты. Дарили огромные надувные гимнастические мячи слонихе и орангутану Нафане. Нафаня занимался мячом пару дней. Сначала он вынул пробку и выпустил воздух, потом порвал мяч на куски, сделав из одного «плащ», с которым летал а-ля Бэтмен на канатах под потолком, а из другого — «шляпу», которой накрывал голову. Нафаня также проходил у нас тест с помощью мобильника: в нем он узнавал свое отражение и, пользуясь случаем, предметно и глубоко ковырялся в носу.

Мы дарили бейсбольный мяч каракалу, пластиковые бочки и огромные пластиковые плавучие буи-таблетки — бурым и белым медведям, чтобы было что рвать в воде (для большинства медведей такое «деструктивное» поведение — норма). Мы мазали вареньем деревья — чтобы гималайские и бурые медведи лазали по ним в поисках сладкого. Раскладывали по вольеру мясо для красных волков и их же приучали брать его у меня из рук. Прятали мясо в мешок и подвешивали его на дерево для леопардов. Для мангустов поставили нечто вроде «колеса фортуны», вращая которое зверьки могли добывать личинок-зофобасов. Тренировали лис, как собак в мондиоринге, заходу на низкий ящик, а белую медведицу учили спокойно стоять при осмотре уха… В общем, так прошла пара недель съемок, и я уже думал, что удивить меня Лене теперь вряд ли удастся. Но я ошибался.

— Ну, Иван Игоревич, — однажды спросила меня Лена, — вы готовы обогащать тигров?

Мы встретились на крутом подъеме к нашей комнате, в который хранилось съемочное оборудование. Было раннее утро, посетителей в зоопарке еще не было. Лена буквально излучала бодрость, энергию и готовность к творческим свершениям.

— Это наверх тащиться или вниз? — тяжело дыша, спросил я. Привыкнуть к постоянным перемещениям в гору человеку моей комплекции непросто.

— Немного вниз, — улыбнулась Лена.

— Как обогащать-то будем? — Я ожидал услышать что-то про очередной большой пластиковый мяч со спрятанным в специальном отверстии мясом. Это обычная игрушка для пищевого обогащения среды хищным животным в зоопарках. Такой гигантский конг — звери катают мяч и вытаскивают оттуда мясо.

— Будем запахом. — Лена жизнерадостно тряхнула головой.

— Сено в коробку, сверху мятой побрызгаем? — проявил я осведомленность.

После нескольких сезонов съемок и работы с киперами в зоопарках мира я считал себя опытным обогатителем. У кошек потребность нюхать развита не меньше, чем у собак, а возбуждают запахи их даже больше. И предпочитают они почему-то ароматы «с вывертом». К слову, деструктивное поведение домашних кошек тоже можно исправлять, обогащая их жизнь свежими запахами, душистым сеном например. Нюхая что-либо, они задействуют не только обоняние, но и осязание, с помощью усов-вибрисс ощущая предмет. И практика, и научные исследования показывают, что это занятие очень положительно влияет на поведение мурок.

— Нет, будем обогащать запахом в соответствии с их природным охотничьим поведением. Я тут у копытных помета насобирала, будем им мазать деревья! — Лена помахала двумя пластиковыми пакетами с крупными шариками навоза.

— Вы ведь будете со мной мазать или ограничитесь комментарием? — с невинной улыбкой отрезала мне путь к отступлению Лена. Деваться было некуда…

— Конечно, буду с вами, работа у нас такая! — вздохнул я. — Перчатки-то хоть дадите?

— Дам, конечно! — радостно сказала Лена и протянула мне латексные перчатки.

Следующие полтора часа мы ходили от дерева к дереву и густо мазали фекалиями стволы примерно на высоте тигриного роста. Операторы, зажимая носы и давясь от смеха, снимали этот процесс. Как и поведение тигров после того, как мы вышли из вольера. Не скажу, что кошки прямо-таки пришли в восторг от результатов нашей деятельности, но деревья они нюхали, потом довольно долго изучали наши следы, идущие от дерева к дереву. Поднимали головы к стволам, видимо пытаясь понять, как двуногие приматы смогли нагадить пометом копытных, да еще вертикально. В конце концов они оставили попытку решить эту головоломку и на всякий случай просто переметили все деревья. Но процесс увлек их очень надолго — чего мы, собственно, и добивались.

Проницательный читатель, конечно, догадался, к чему все это пахучее нелирическое отступление. Оно к тому, что любое животное в замкнутом пространстве должно иметь возможность чем-то себя занять. И если сформировать новое поведение не выходит (вы же не в состоянии вечно развлекать собаку целый день, оставаться с ней и придумывать новые упражнениями), то необходимо трансформировать старое. Для этого достаточно сделать одобряемым и, следовательно, подкрепляемым приемлемый вариант нежелательного поведения. Тут нам на помощь как раз и приходит опыт зоопарков, внедрением которого в практику собаководства еще в 1990-х начала заниматься Елена Сергеевна Непринцева. Она придумывала различные головоломки, заворачивая в крафтовую бумагу и пряча в картонные коробки кусочки мяса, сыра, игрушки и т.д. Впоследствии появились промышленно изготовленные с учетом потребностей каждого вида специальные игрушки для зоопарковских животных и для домашних питомцев, сделанные по примеру игрушек для обитателей зоопарков. «Правильному» владельцу остается только приучить питомца к играм с ними, а не с домашней мебелью или хозяйскими тапками.

Возвращаясь к разговору о подкреплениях, замечу, что никакие механические воздействия, тем более отсроченные, не в состоянии убрать деструктивное поведение так же эффективно, как этот простой и понятный способ переключения активности. Какое подкрепление лучше?

Для настоящего профессионала это дурацкая постановка вопроса. С положительными подкреплениями все понятно: они применяются в начале обучения любому навыку и в случаях, когда нужно усилить ориентацию собаки на проводника. Например, чтобы усилить связь между питомцем и человеком, можно подкреплять собаку каждый раз, когда она заглянет вам в душу, то есть в глаза, а если делать то же самое, предварительно называя кличку собаки, то впоследствии вы получите возможность эффективно переключать внимание собаки с соседской кошки на вашу персону. Чем подкреплять — не важно. Можно игрой, а можно кормом. Или и тем и другим.

В ряде ситуаций даже с «жесткими» собаками на начальных этапах формирования бывает лучше обойтись без отрицательных воздействий, можно попробовать «обыграть», «обмануть» собаку, переключив ее внимание, — пример такого рода есть в главе «Записки дрессировщика».

Однако и отрицательное (негативное) подкрепление не менее эффективно. Напомню: через формирование навыков формируется «правильное» поведение и «правильная» социальная роль собаки, поэтому, если собака доминантная, случается, что без «механики» никак не обойтись. Также негативные подкрепления просто необходимы с «жесткими» спортивно-служебными собаками на этапе автоматизации навыка. При этом нужно помнить, что после негатива должен следовать позитив — подкрепление требуемого поведения игрой, хваткой или лакомством — в зависимости от того, какой навык или цепочка навыков разучивается.