Вообще, склонность к игре с предметами, манипуляции ими — особенность всех млекопитающих: от псовых до дельфинов, обезьян и даже копытных…
— А что, Демид, давайте подарим ему боксерскую грушу, — сказал я, глядя на бизона Богдана, неторопливо обедавшего сеном в отсаднике Калининградского зоопарка. — Мы вот подарили боксерскую грушу овцебыку в зоопитомнике Московского зоопарка — произвела неизгладимое впечатление. Жаль, жила недолго, он ее рогом проткнул.
Вместе с Демидом Александровичем, ответственным в Калининградском зоопарке за обогащение и тренинг животных, и начальником отдела копытных Артемом Тарасовым мы стояли в середине пустого вольера и решали, как будем обогащать среду, иными словами — радовать бизона.
— Не выдумывайте, — сказал Артем, — Богдан у нас любит бревна, пойдем покажу.
Пока Богдан задумчиво жевал сено, мы прошли в соседний вольер. Там лежала пара истерзанных толстенных бревен, бывших когда-то стволом могучего столетнего дерева, видовую принадлежность которого из-за многолетней эксплуатации бизонами определить было уже невозможно.
— Он их катал?
— Еще как! — гордо ответил Артем. — И бодал.
— Так мы свежее положим? — предположил я.
— Нет, — улыбнулся Демид, — мы его подвесим. Это будет долгоиграющее обогащение.
— Ага, «бодалка» вроде предложенной боксерской груши, — догадался я и загрустил, представив, как мы будем кряхтеть на камеру, подвешивая для увеселения бизона тяжеленное бревно на специальный блок.
А что, действительно — носить предметы в зубах травоядным не особенно свойственно, а вот катать, бодать и порой топтать ради удовольствия — вполне. Какая жизнь, такие и игры. Жизнь взрослого быка бизона — это много агрессии, битвы за самок. Соответственно, и его игры агрессивны, и навыки в игре с детства шлифуются соответствующие. Конечно, в тренинге бизона такие игры не используют (а тренингом с ним все же занимаются — ветеринарным, выбирая в этом случае пищевую мотивацию). Что касается бревна и бизона Богдана, то он впоследствии посвящал отработке ударов на нем изрядную долю времени, развлекался, как говорится, по полной программе.
А вот собакам, как многим хищникам, свойственно ради развлечения носить в зубах разные предметы. Такое врожденное поведение называется склонностью к манипуляции предметами. Возможно, это игра в «догнать жертву — поймать — схватить — принести добычу домой»; много в ней и социальных элементов. На базе этого врожденного комплекса у домашних собак формируется и нормативная апортировка, и такой навык, как выборка вещи, а в отдельных случаях и хватка — если используется та самая «приправа» из игровой агрессии. Причем «остроту» этой «приправы» можно регулировать по усмотрению «повара» — тренера и потребителя — владельца, использующего собаку в тех или иных целях. Это значит, что агрессивная компонента может как усиливаться, так и вовсе игнорироваться — подобно тому как игра двух младших школьников в футбол может закончиться дракой, а может и совместным распитием газировки.
Именно поэтому современная, сильно изменившаяся со времен Луиса Добермана методика отбора всех (!) пользовательских пород (от собак-спасателей до штурмовых собак, от спаниелей и лабрадоров до малинуа-мехеларов и хердеров) во всех «службах» условно Западного мира (откуда пришли к нам современные методики игровой дрессировки) в основе имеет один несложный тест. А именно: если собака преследует дрессировочный жгут или мячик — значит, она годна к строевой. Все остальное — во вторую очередь.
Ради справедливости следует добавить, что и сейчас, когда времена Луиса Добермана кажутся «преданьем старины глубокой», некоторые специалисты в качестве базы при обучении защитной службе используют не только врожденные комплексы игрового поведения, но и врожденные агрессивные комплексы охраны территории и социальной агрессии к чужакам, относящиеся к кругу социального поведения. И тесты для отбора используют соответствующие.
Как правило, хорошие тренеры умело комбинируют эти комплексы, благо что агрессию легко можно вызвать искусственным созданием конфликта по принципу «близок локоток, а укусить невозможно» или имитацией агрессии на проводника (владельца). Такой подход эффективен при обучении защитным разделам дрессировки рабочих армейских, полицейских и «штатских» защитных, патрульных и караульных собак. Спортивным же собакам излишняя агрессивность на начальных этапах обучения порой только мешает четко выполнять сложные требования нормативов. Охота или игра в охоту?
Так все же, когда собака бежит за мячиком, преследует автомобиль — это охота, агрессия или игра? В обывательском сознании прочно укоренилось, что первое. Термин «охотничий инстинкт» (а правильно надо говорить «врожденный комплекс поисково-охотничьего поведения») можно услышать применительно к собакам с различными поведенческими проблемами, в числе которых и преследование автомобилей, бегущих людей или велосипедистов. Типа они преследуют, потому что охотятся.
Разумеется, в случаях, когда это не охрана территории, что тоже бывает, можно говорить лишь о врожденном комплексе преследования на базе все того же игрового поведения. Важно понимать, что такого рода игра «в догонялки» как бы тренирует, готовит животное к разным типам поведения: полицейских собак — к агрессивному, борзых и травильных — к поисково-охотничьему (поимке жертвы) и т.д. Элемент «преследование» один — типы поведения, определяемые мотивацией (мотивационным состоянием), в своей основе разные. Именно поэтому этологи говорят, что трактовка поведения определяется контекстом ситуации.
Для дрессировки полицейской, пастушьей или спортивной собаки довольно удобно, когда она бегает за движущимся предметом — ее легко им заинтересовать и эту заинтересованность использовать в процессе обучения. Но от «собака хорошо работает, потому что она отлично преследует» до «собаку невозможно отпустить с поводка, потому что она бегает за всем, что движется» один шаг. Поэтому обладание потенциально выдающейся спортивной собакой требует от владельца внимания и повышенной ответственности. Врожденные способности своей собаки владелец должен корректировать и направлять в правильное русло путем дрессировки.
Конечно же, многим собакам свойственно и настоящее охотничье поведение, когда они преследуют добычу, или проявление похожей на охоту межвидовой агрессии, что выливается, к примеру, в погоню за кошкой. Эта их отличительная черта также требует внимательного хозяйского надзора…
— Гор, нет! Ваня, где ты? Иди скорее сюда! — Два почти одновременно прозвучавших сигнала двум субъектам поступили от одного человека — Лены, стоявшей на крыльце, которое выходит в наш внутренний дворик.
— Гор белку поймал! И не отдает! — В паре метрах от Лены стоял Горка с зажатой в пасти белкой, увы, не подававшей признаков жизни.
— Так скажи ему, чтобы отдал, — удивился я.
— Так не хочет! — сказала Лена.
— Что значит не хочет? — спросил я.
— Не хочет, стоит и смотрит, — последовало объяснение.
— А ты хорошо просила? — Все же Горка был очень послушным псом. — Ладно, а почему ты его не остановила-то?
В принципе, наш «отличник» Горка выполнял команду «ко мне» даже в процессе погони за кошкой. Если я успевал ее подать.
— Он лежал на садовом диванчике у крыльца, а белка спрыгнула с дерева, — продолжила Лена, — и мимо него к дому побежала.
Тут я должен заметить, что белки почему-то очень любят забираться на крышу нашего дома и с топотом, неожиданным для столь тщедушных созданий, бегать по крыше и карнизу.
— Раз — и все, один прыжок, как капканом! — поведала о финале забега моя жена.
— А я-то что теперь должен сделать? — спросил я.
— Забери у него белочку, мне ее жалко, — с легким упреком сказала Лена.
Железная логика, но не очень понятно, кому адресован упрек. То ли мне — за то, что я в такое судьбоносное время пил чай, то ли Горке — за то, что он с невинным видом продолжал держать добычу в зубах. От себя добавлю: жалеть белочку было уже поздно.
