– Доставай, искуситель, – кивнул волшебник, уже слегка притерпевшийся к запаху.

– Так я за бумагой и чернильницей? – спросил Ник.

Любопытства у травника хватало на результат операции, но никак не на процесс.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Пит, расширяя ножом рану вокруг стрелы. – Я тебе вечером в комнате продиктую. Ты ж небось никогда таких отчетов и не писал?

– Наверное, – согласился Ник.

С памятью у травника все еще были большие сложности. Все, что было после особняка на Хрустальном озере, откуда Скай и Пит его вытащили, он помнил превосходно. Прошлая же жизнь – до плена, пыток и вселения злобного духа – все никак не хотела вспоминаться, только отдельные картинки да общие, отстраненные от его личности знания. Он умел читать и писать на аэри и аргассийском, немного понимал лиссейский, мог отличить цхай-траву, выросшую на южном склоне горы Пи-Цун, от точно такой же, но с восточного склона, остро чуял в травяных смесях затесавшийся посторонний листик… И не мог назвать город, где появился на свет.

Наконечник оказался самым обыкновенным, охотничьим – простая заточенная полоска ржавого металла. Скай был самую малость разочарован, зато Пит выглядел вполне довольным.

– Ну что, зовем кузнеца и тащим тело на ледник? – спросил кучер, передавая волшебнику обломок стрелы.

– Да, заодно покажем наконечник, не его ли работа?

Ник, стоявший ближе всех к выходу, тут же воспользовался случаем покинуть сарай и почти побежал через двор к крыльцу.

– Надо было отправить его в дом раньше, – спохватился Скай. – Это нам с тобой мертвецы и духи – дело почти что обычное. А ему небось снова кошмары будут сниться.

– Сам с нами напросился, пусть привыкает, – отказался признавать себя виноватым Пит. – И вообще, сидел бы он там у окошка, чувствовал себя ни на что не годным слабаком. А так вроде при деле. Еще, может, чего дельное из него вырастет.

Пришедший с Ником кузнец не просто узнал свою работу, но и с ходу назвал возможных убийц. Наконечники были старые, он давненько таких не делал. И в округе остаться они могли только у сыновей старого охотника Томми.

– Да, Тим и Том-младший. Откуда вы знаете? – удивился было кузнец, но потом, видимо, решил, что волшебник знает вообще все, и настороженно замолчал. Наверное, и за ним водились какие-то мелкие неприглядные тайны.

Тело унесли в погреб и водворили на ледник под горестные стенания поварихи. Ей соседство мертвеца с продуктами казалось кощунственным. Скай был с ней согласен, но поделать с установленной процедурой ничего не мог. Снаружи покойник успел бы за день провонять всю округу, перепугать лошадей, а то и подманить из леса прожорливого медведя. Еды на леднике, как назло, было много: сломавшего прошлой ночью ногу жеребца хозяйственный почтмейстер велел зарезать и разделать.

– Что дальше? – спросил Ник. – Помыться бы.

– Ага, – согласился Скай. – Сейчас стребуем горячей воды, потом ужин, а уже потом будем выяснять, что за штуку выменяли братцы-охотнички на бочонок настойки.

– Почему именно на него? – не понял Ник.

– А сколько уток нужно принести, чтобы аж бочонок настойки за них получить? – усмехнулся Скай. – Нет, они явно притащили господину почтмейстеру что-то поинтереснее утиных тушек. Ладно, сперва мытье, потом еда, и только потом все остальное.

– Отправь помощника распорядиться насчет горячей воды, – тихонько подсказал Пит. – Учить тебя еще и учить барским манерам.

– Сейчас научишь на свою голову, – пригрозил Скай.

– Как изволите-с, ваше мажество, – подобострастно поклонился кучер.

Ник тихонько фыркнул и быстро ушел. Есть после возни с покойником не хотелось совершенно, а вот вода и мыло влекли травника со страшной силой. Неплохо бы еще и одежду постирать. Сейчас запах почти не чувствовался, но Ник понимал, что это просто его нюх уже приспособился.

Служанка вонь оценила и тут же унеслась с охапкой дров в помывочную – маленький отдельный домик в ряду хозяйственных построек.

Пока топилась печь и работник таскал воду, друзья устроились в большом зале. Идти в комнату в грязной одежде Скаю не хотелось. Пит, которому по статусу полагались мытье после всех и каморка над конюшней, тоже остался с товарищами. Он с равнодушным видом чистил от пятен плащ Ская и тихонько, под нос, надиктовывал Нику отчет для дознавателя. «Змея» в отчете не фигурировала. Когда Ник спросил, что же в таком случае писать о причинах визита неупокоенного на станцию, Пит только отмахнулся:

– Господин волшебник не обязан вникать в причины. И отчитываться перед властями о делах явно магических тоже. Если охотники и правда выменяли волшебную вещь на бочонок настойки, то убили мужика они не за нее, а, например, за хорошие сапоги. И если вдруг обнаружится, что это господин почтмейстер тут главный злодей – знал, что это за штуковина, да сам же за ней охотников послал, тогда нам одним этим отчетом все равно не обойтись. Так что пиши, что диктую.

– А ты думаешь, он их послал? – вскинулся Ник.

– Не-а, не думаю. – Пит отложил щетку и принялся рукой стряхивать с плаща пылинки. – Если б знал, то уже сопоставил бы с тем, что ему пацан про змею рассказал, и занервничал бы. А он и не переживает особо. Скорей всего, знать не знает, что вещь не просто диковинная, но и волшебная. Просто очередная штуковинка в коллекцию – поставил на полку, полюбовался, да и забыл. И потому сыну не верит.

– Да, кстати, надо будет спросить, знает ли почтмейстер, что у него волшебник подрастает? – спохватился Скай. – Мальца бы года через два уже в Академию посылать. Такой сильный дар обязательно надо развивать.

Помывочная оказалась не привычным помещением с большим чаном или ванной, а жарко натопленной комнаткой с широкими скамьями на северный манер. В уголке притулилась маленькая печка, обложенная большими камнями, на которые следовало плескать воду, отчего комнатка наполнялась густым паром. Мыться предлагалось в тазах, а в дополнение к мочалу полагались распаренные дубовые веники и конюх, готовый этими вениками гостей отлупить.

Скай хоть и слыхал о такой забаве северян, но сам никогда не пробовал. Голова в душном, заполненном паром помещении сразу начала кружиться, сам он весь взмок то ли от пота, то ли от пара. Хотелось выскочить отсюда поскорее, а вовсе не проверять на своей шкуре странные северные обычаи. Так что волшебник вежливо отказался. Конюх без возражений вышел: привык, видимо, к не желающим новых ощущений гостям. Волшебник как можно быстрее вымылся, сетуя на длинные волосы, из которых никак не желало выполаскиваться мыло, и выскочил в сени, где висели полотенца, одежда и ждал своей очереди Ник.

Помощник тут же протянул волшебнику ковш с каким-то сладковато-холодным питьем. Скай осушил его залпом, даже не разобрав вкуса. Сырая тяжкая слабость сразу сменилась приятной легкой истомой. Полотенце было мягким и пахло ромашкой и лавандой. Скамья со спинкой показалась удобнее дядюшкиного любимого кресла. Прохладный воздух освежал кожу. Пожалуй, здесь можно было бы остаться до утра, если бы не дела…

Ник тем временем подбросил дров в выведенную сюда топку.

– Не стоит, – предупредил Скай. – Там и так жара как в недрах вулкана!

– В парной так и должно быть, – рассмеялся травник. – От этого самое удовольствие!

– Может, тебе и конюха с веником позвать? – спросил Скай, удивленный, что от чудовищного жара, оказывается, кто-то еще и удовольствие получает.

– Обойдусь, – буркнул Ник.

Травник скинул рубашку. Шрамы на спине хорошо зажили и уже не были красными, но все равно выделялись четко и сурово. Скаю стало неловко.

– Извини.

– За что? – повернулся к нему Ник. – Не ты же меня так разукрасил. А веник, между прочим, очень даже приятная штука, если я правильно помню. Но только если парильщик умелый.

Скай, готовый было во искупление неловкости предложить свою помощь, с радостью уселся обратно на скамью. Возвращаться в «жерло вулкана» ему совсем не хотелось.