Одним своим видом и множеством криков обратив в бегство противника, победоносный Грюнер совершил вторую серьезную ошибку. Вместо того чтобы сразу же вернуться в дежурку, он еще пару минут стоял на высоком крыльце парадного подъезда, героически помахивая дубинкой, выпячивая грудь и горделиво улыбаясь в объектив. Камера наблюдения бесстрастно фиксировала Грюнеровы ужимки в стиле сиквела «Кинг-Конг жив».
Тем временем Серый Человек успел добежать до края просторной клумбы. На ее границе с тротуаром высился старый ясень, голые черные ветви которого для пущей красоты были опутаны красными и зелеными светящимися нитями. Остановившись под деревом, злоумышленник, по поведению которого трудно было судить, является ли он любителем иллюминаций или же, наоборот, яростным их противником, продолжил свое во всех смыслах черное дело: богато одетый праздничными огнями ясеневый ствол начал обнажаться.
Тупоголовый Грюнер заметил это, лишь когда спустился с подиума и зашагал к дежурке. Принудительно раздеваемый ясень маячил слева по курсу, нещадно сотрясаемые ветки дергались, безмолвно взывая о помощи. Глупый, но не слепой Грюнер остановился и изобразил мимический этюд «Бурное негодование», добросовестно снятый очередной камерой.
К сожалению, это была последняя видеозапись минувшей ночи. О том, что происходило позже, Марк знал только со слов Карла, который цедил информацию скупо, явно стараясь не выглядеть полным дураком. Это у него получалось плохо: продолжение истории рисовало ее героя не в лучшем свете. Отбив у неприятеля ясень, Грюнер повторил тот же подвиг с фонарным столбом и решетчатой стеной беседки. К сожалению, поймать Серого Человека он не сумел, зато не поленился собственноручно восстановить электрификацию беседки, столба и ясеня. И только колонна на крыльце парадного подъезда так и осталась наполовину обнаженной, словно застенчивая стриптизерша: восстановить целостность ее светящихся покровов Грюнеру помешали полицейские, которых вызвал кто-то другой. Кто именно – осталось загадкой.
Никак не удалось прояснить другой странный и подозрительный факт: кто и как изменил штатный режим работы камер наблюдения, остановив видеозапись на самом интересном месте? Грюнер, всячески стараясь оправдать свое идиотское поведение, отчаянно грешил на технический сбой. Марку в это слабо верилось. По его мнению, гораздо больше похоже, что в отсутствие Карла кто-то вошел в дежурку и грамотно нажал пару кнопок.
Следов проникновения во внутренние помещения обнаружить не удалось. Некоторые сомнения вызвала только дверь редакции туристических программ, никто из спешно опрошенных сотрудников которой толком не помнил, была ли она заперта на замок перед массовым отбытием народа на праздничные каникулы. Вызванный в офис редактор проверил наличие на своих местах всех мало-мальски важных бумажек, включая конфетти в бумагорезке. Все оказалось в порядке, и несчастный идиот Карл Грюнер вздохнул с облегчением: можно было надеяться, что его не уволят.
Тем не менее заведующий редакцией туристических программ встревожился и принял собственные меры безопасности. Мер этих было две, и одна из них грешила чистым позерством. Во-первых, херр Шванке, как положено, надежно закрыл дверь редакции своим ключом. Во-вторых, он запечатал ее пластилиновой пломбой с оттиском собственного перстня, украшенного камеей с изображением имперского орла. Жест был красивый, но бессмысленный. Горделивая птица, вырезанная в камне с большим количеством мелких подробностей, отпечаталась в пластилине столь неясно, что ее не узнала бы и родная пернатая мама.
Ни господину Шванке, ни охране было неведомо, как необычно усилил внутренние рубежи обороны штатный сотрудник редакции туристических программ Отто Бизи, который в нарушение всех правил, включая установленные Обществом защиты животных, запер в служебном кабинете любимого пса своей тещи Вальтера Браунинга Третьего.
Эти двое – Вальтер Браунинг и теща Отто – являли собой живое опровержение распространенного заблуждения, будто противоположности сходятся. И любящая хозяйка, и ее дорогой пес были потрясающе глупыми, беспомощными и надоедливыми существами. И, если фрау Магдалену Отто, воспитанный в духе христианской морали и мазохистского уважения к семейным ценностям, еще готов был кое-как терпеть, то Вальтер Браунинг вызывал у него горячее желание вооружиться чем-нибудь одноименным и основательно попрактиковаться в стрельбе по движущейся мишени. Причем можно не сомневаться – двигаться четвероногая мишень будет неспешно, так что охота непременно удастся. Отто не был знаком с Вальтерами Браунингами Первым и Вторым, но обоснованно предполагал, что они были либо виноградными улитками, либо галапагосскими черепахами: скорость передвижения номера третьего не выдерживала никакой критики.
Вальтер Браунинг Третий был безобразно толстой, ленивой, ко всему равнодушной таксой. Даже фрау Магдалена, считающая своего пса потрясающе умным и разнообразно талантливым животным, отказалась от мысли снискать своему четвероногому другу прижизненную славу после того, как на соревнованиях по норной охоте Вальтер Браунинг Третий не только не нашел ни одной норы, но еще и позорно застрял в раструбе водостока. Хотя, если вдуматься, отыскать водосточную трубу в чистом поле тоже представлялось делом весьма непростым. Поэтому Отто Бизи готов был признать за таксой тещи определенный талант, а именно – уникальную способность встревать в неприятности так же изобретательно и глубоко, как в водосточную трубу.
В общем, Вальтер Браунинг Третий был последним живым существом, которого Отто по доброй воле взял бы в компаньоны для празднования Рождества и Нового года. Однако провидение судило иначе. Незадолго до праздника фрау Магдалена слегла, и жена Отто Алисия, проявив себя образцовой дочерью, перебралась в дом захворавшей матери. Сам Отто последовать за супругой не мог, потому как незаконченная работа требовала его присутствия в редакции. Показательно опечалившись и внутренне ликуя, он настроился на холостяцкие каникулы, но ошибся в своих ожиданиях. Вальтера Браунинга, требующего к себе не менее деятельного внимания, чем его больная хозяйка, строгая Алисия безжалостно депортировала, навязав общество четвероногого недоразумения несчастному Отто.
– С ним тебе будет не так скучно и одиноко, дорогой! – совершенно справедливо рассудила заботливая супруга, затащив ко всему безразличного Вальтера Браунинга в их с Отто семейное гнездышко.
Сказать, что Отто был огорчен, – значило ничего не сказать. Он легко смирился бы с утратой тещи и без больших душевных мучений перенес временное отсутствие жены, место которой в супружеской постели могла бы занять какая-нибудь симпатичная крошка. Но делить кров и стол с жирной таксой – это уже слишком! Пару дней Отто кое-как терпел присутствие в своем доме Вальтера Браунинга, но затем в его жизни действительно появилась симпатичная крошка, которой пес крепко не приглянулся. Морща носик, Клара объявила, что у нее аллергия на собачью шерсть, и Отто понял, что вопрос поставлен адамовым ребром: либо Вальтер Браунинг, либо Клара – в период от заката до рассвета одиночество Отто будет скрашивать лишь один из них.
Бизи не считал глупого пса венцом творения (его мнение о красотке Кларе было гораздо более лестным) и потому решил дилемму быстро и изобретательно. На ту ночь, когда к Отто обещала пожаловать Клара, Вальтер Браунинг должен был переселиться в редакцию туристических программ.
Доставить пса в офис оказалось проще простого. Отто уложил Вальтера Браунинга в большой чемодан из прочной «шотландки». Ткань пропускала воздух, и таксе не грозило задохнуться. Охранников багаж Отто не заинтересовал: сотрудники редакции туристических программ то и дело таскали в офис и обратно разнообразные саквояжи, пассивно участвующие в съемках телепрограмм о путешествиях. Проверять содержимое бутафорских сумок никто и не думал, так что клетчатый багаж Отто Бизи никакому досмотру не подвергся, и нелегальный собачий мигрант Вальтер Браунинг Третий въехал на территорию BDT беспрепятственно. Произошло это через несколько часов после утреннего скандала с Карлом Грюнером, когда страсти по поводу ночного ЧП благополучно улеглись и почти забылись.
