И что она получила от собственной авиации взамен?

Из тех же «Военных дневников» Симонова, уже за 1943 год:

«Сразу же за Тулой пошла земля, где побывали немцы, и так тянулась до самого Харькова – сожженные города, разбитые вдребезги станции, взорванные водокачки, остовы сброшенных с путей горелых вагонов, вывихнутые столбы, перекрученные взрывами рельсы, трубы взорванных заводов, трубы сгоревших домов».

И так от Бреста до Сталинграда, от Мурманска до Владикавказа… И трупы, трупы, трупы… Много трупов… Очень много трупов…

Десятки миллионов трупов!

«Еду из Минеральных Вод в Пятигорск. Подвожу по дороге какого-то оставшегося без машины военного прокурора. Он говорит, что после ухода немцев в известковой яме найдено много незарытых трупов взрослых и детей, умерщвленных неизвестным способом. Есть сведения, что у немцев имелась какая-то газовая машина смерти. Спрашиваю, что это за машина. Говорит, что пока неизвестно, не захватили, может быть, только слухи. Говорит, что убитых немцами жителей очень много. Две с половиной тысячи убили в Армянском лесу, у стекольного завода и еще многих у места дуэли Лермонтова за кирпичным заводом.

…Пятигорск. Стою в толпе, собравшейся на траурный митинг. Люди истощенные, оборванные. А митинг идет долго. В городе много расстрелянных и повешенных немцами, и то одних, то других снова перечисляют то в одной, то в другой речи. Под конец выступает девочка на вид лет тринадцати в солдатской шинели с обрезанными полами. Ее зовут Нина Пак. У нее немцы повесили отца и мать, и она рассказывает об этом, говоря о них как о живых: папа и мама.

…Деревня за Вязьмой. В овраге убитые немцами старики и женщины, незакопанные. Одна с ребенком…

…Уже после этого в мою память вошло и то, что я увидел своими глазами – Майданек и Освенцим, – и то, о чем слышал и читал – тома Нюрнбергского процесса, десятки книг, тысячи и тысячи метров пленки, снятой операторами почти во всех местах главных массовых убийств – в России, на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике, в Польше. Печи, рвы, черепа, кости, панихиды, эксгумации…».

В моём понимании, в любом преступлении виноваты двое: тот - кто его совершил и, тот - кто его не предотвратил, хотя должен был это сделать по служебной обязанности…

Деньги ему за это платят, понимаете?

И эти деньги – из вашего кармана!

Если ваш участковый не смог предотвратить зверское убийство вашей семьи, то по крайней мере - не надо петь ему дифирамбы, если уж не имеется возможности поставить вопрос о его профессиональной пригодности.

Боевая авиация, это часть вооружённых сил страны.

Кто-то будет со мной спорить?

Последние же, это вроде сторожевой собаки - которую вы где-то приобрели щенком и выкормили для защиты своего жилища, имущества и семью.

Или, она нужна чтоб только на пробегающих мимо кошек лаять?

И если после нападения на ваш дом бандитов, ваш раскормленный до сущего безобразия пёс - убегает скуля и поджав хвост… А вам, уже потеряв в прихожей взрослых сыновей и отца, на пороге семейной спальни приходится отмахиваться предметами мебели – чтоб хотя бы спасти малолетних детей, жену и мать…

То хотя бы не стоит после этого, пса по головке гладить:

«Шо? Испужался, мешок с блохами? Ну ни шо: счас мы тоби «вискоса» в мисочку насыпим и зараз ты повеселеешь».

А лучше всего – перестать его кормить.

Поэтому, просто издевательством звучит такое:

«В халупу, где мы заночевали, принесли раненого летчика. Сразу набились люди. Летчик лежит без сознания. За ним приехали, чтобы везти в госпиталь. Старший из приехавших, капитан, тоже летчик, говорит набившимся в хату женщинам, жалеющим раненого:

– Мы люди войны, мы для этого учились и готовились». 

Чему ты «учился», дятел оленеподобный?

К чему «готовился», сволочь?

Как отдать полстраны на разор и истребление?!

Эх, жалко не насцали те «набившиеся люди» - этим «людям войны» в их бесстыжие зенки…

И опять же возникает недоумение от такой позиции и не в первый раз, признаюсь:

- Да что мы с вами за народ такой, дарагие рассияне?

Во время бомбардировки Гамбурга союзниками, мирные немецкие бюреры заметили что в одном бомбоубежище с ними укрывается эксперт «Люфтваффе» - до самых его арийских мудей, увешанный «железными» и всякими прочими «крестами»…

Так несмотря на то, что тот оправдываясь сообщал, что он - истребитель дневной авиации, приехавший в отпуск с Восточного фронта и никакого отношения к системе ПВО Рейха не имеющий, его взашей вытолкали из убежища:

- Твоё место не здесь - среди стариков, женщин и детей – а в небе!

Вот это – нация!

Великая во всём без исключения, даже в преступлениях.

А мы?

Ради каких-то там псевдо-патриотических понтов, мы даже спустя почти сто лет, не в силах назвать вещи своими именами.

Закончить хочу на позитивной нотке, словами то же Симонова, говорящих о том, что зло всё же время от времени, всё же получает по заслугам:

«Когда кончился процесс (над экипажем «фергазунгсваген» - грузовика-душегубки. Авт.) четырех осужденных приговорили к повешению, мы с Алексеем Николаевичем Толстым пошли на площадь, где происходила публичная казнь. Колебаний – идти или не идти – не было. Ходили каждый день на процесс, слышали и видели все, что там говорилось и делалось, пошли и в этот день, чтобы увидеть все до конца.

Старший из немцев, капитан, там, на процессе, без утайки, однажды решившись, каким-то деревянным, неживым, но твердым голосом рубивший все до конца, и здесь твердо, деревянно, как уже неживой, шагнул навстречу смерти в открытый кузов въехавшего под виселицу грузовика, который должен был потом отъехать. Другим немцам было очень страшно, но они до последней секунды силились держать себя в руках.

Шофер душегубки Буланов от ужаса падал на землю, вываливаясь из рук державших его людей, и был повешен, как бесформенный мешок с дерьмом».

Всегда бы так!

***

Однако, что-то я сегодня…

Того!

Разошёлся-разгорячился.

Виноваты не люди – тот же раненый лётчик, а «система»!

«Система», исторически сложившаяся именно так - а не иначе, по каким-то там своим объективно-субъективным причинам.

А люди то, в основном у нас хорошие!

И разные.

И каждый человек в разных «системах» ведёт себя по-разному и меняет своё поведение вместе с изменением среды обитания. С разными целями: в потугах подняться выше, стараясь удержаться на прежнем уровне или чисто просто выжить в «системе».

Ибо, вне «системы», человек – это и не человек вовсе…

Ноль!

Сломать через колено «систему», выстроить на её месте что-нибудь более адекватное, тем самым заставив состоящих в её состав людей меняться.

Ведь, что говорил Наполеон?

«Чернь без меня никто. А со мной – всё!».

И всё у нас с вами, будет исключительно в шоколаде!

По крайней мере, надежда на это имеется.

Глава 19. В день перед «Чёрной пятницей»: И друг человека... Тюлень!

Народный комиссар земледелия СССР И. А. Бенедиктов:

«В конце 30-х гг. и в первые послевоенные годы, когда страна испытывала острейшую нехватку сил и средств для выживания в схватке с фашизмом, а затем и восстановления из руин, мы просто не могли иметь роскошь содержания бесплодной, оторванной от жгучих требований жизни науки. Все, буквально все в те годы жестко подчинялось интересам укрепления экономического и оборонного потенциала, к любому вопросу подходили прежде всего именно под таким углом.