Кроме него и самого Морозова, в экипаж входили Кучеренко (механик-водитель) и инженер-конструктор Черняк (стрелок-радист).

Не удержавшись, выкрикнул:

- А специальные поручни на танк присобачить – не судьба была? Всё за вас Сталин должен соображать, ленивые недоумки!

Увидев директора и главного инженера Харьковского завода в толпе, подзываю их жестом, и:

- Возьмите на карандаш, товарищи и особенно Вы - товарищ Максарёв: танку нужно приделать поручни для удобной посадки-высадки экипажа и перевозки десанта на броне.

Новая беда: за что-то зацепившись зимним комбезом - стрелок-радист застрял в люке мехвода, мешая забраться на место мехвода Кучеренко, поэтому посадка экипажа несколько затянулась…

Ну, наконец вроде уселись по местам горе-танкисты и даже особо потерпевших нет.

Высунувшись из-за общего башенного люка непревзойдённо-уёбищной конструкции, Морозов достаточно бойко доложил:

- Товарищ Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны… Экипаж к бою готов!

-       Вижу, молодцы.

Усмехнувшись, подхожу к тяжёлым танкам и, довольно долго задумчиво простояв у 52-х тонного «КВ с большой башней» - разглядывая кольца брони на внушающем невольное уважение толстом стволе 152-мм гаубицы и, пробурчав про себя:

«Этот однозначно не доедет…».

Спрашиваю у столпившихся кучкой конструкторов этого монстра:

- Гаубицу не пробовали на 90 градусов вокруг продольной оси повернуть?

Недоумённо переглянулись и Главный вопрошает:

- Зачем?

- Затем, что противооткатные устройства окажутся сбоку и высоту этой «колокольни», можно будет уменьшить…

Прищурившись, прикинул на вскидку ладонью:

- …Сантиметров на тридцать. А это в свою очередь даст экономию массы - тонны в полторы, а то и все три.

Снова переглядываются – на этот раз изумлённо и, Котин:

- Не догадались, товарищ Сталин! Но это надо поручить товарищ Петрову из…

Прервав:

- В свою очередь, обязательно на эту тему поговорим.

Махнув рукой, указал на первый же «КВ с малой башней», стоящей рядом:

- Ладно, начинаем… Товарищ Котин, командуйте!

Тот, сразу же зычно выкрикнул:

- Экипаж… По местам!

В экипаж тяжёлого танка вошли практически все бывшие на совещании питерцы-кировцы - кроме директора Зальцмана, конечно. Котин – командир, Шамшурин – мехвод, Духов – наводчик, Курин – заряжающий и Ермолаев – стрелок-радист. Тоже были проблемы – люк на башне один, а народу в башне – трое… Поэтому образовалась очередь, как у прилавка мясного отдела при «Застое».

Поманив пальчиком подзываю к себе директора Кировского завода Зальцмана:

- Люков на башне у «КВ» должно быть не менее двух. Поняли?

- Понял, товарищ Сталин.

- И про поручни для экипажа и десанта тоже не забудьте.

В этот раз обошлось без цирковых номеров - как в случае с «Т-34» и, вскоре Котин бодро доложил о готовности.

Услышав это, я во всю глотку выкрикнул Гудерианом:

- Танки… ВПЕРЁД!!!

И махнул рукой в направлении выезда из полигона.

Мгновенно взревели лишённые глушителей мощные дизели, лязгнули гусеницы и обдав нас копотью - обе стальные махины рванули наперегонки и, вскоре скрылись за ближайшим поворотом.

Минут пять постояли толпой провожая их взглядами, затем посмотрев на часы, предлагаю:

- Ну что, товарищи? Что даром то, сопли на свежем воздухе морозить? Давайте проследуем на командно-наблюдательный пункт.

***

Конечно, все на КНП не влезли. Кроме меня - охрана во главе с Косынкиным, «группа особо приближённых лиц»… Ну и, те – которых эти испытания напрямую касались: высшее руководство Главного управления Танковых войск и директора танковых предприятий с главными инженерами. Остальные рассосались по другим помещениям, имеющим телефонную связь: так что если мне кто-нибудь срочно понадобится - я в любой момент его смогу найти.

Здесь на КНП было достаточно тепло, чтоб скинуть шинель и снять шапку. Имелось где присесть, что выпить и чем закусить в ожидания окончания «танкопробега»…

Нет, не спиртное!

Пузатый самовар на столе и к нему горки вкусностей сложенных на блюдах и вазочках. Впрочем, для желающих перекусить горячим, неподалёку находилась работающая столовая.

Но главное, на КНП имелась радиостанция - по которой можно было поддерживать связь с экипажами танков.

«Связь»… Захотелось сдохнуть двуряд и, причём – тут же и немедленно!

Мне, привыкшему к Интернету и мобильнику - из которых собеседника слышно, как будто рядом стоишь, этот треск и хрип из здорового квадратного ящика с непонятными приборами со стрелками - был как железом по стеклу, скрипичным смычком по извилинам головного мозга или рашпилем по «причинному месту».

Чуть позже, от мысли, что возможно здесь придётся провести весь день - мне передумалось подохнуть, зато невыносимо захотелось загеноцидить незаконными репрессиями как можно больше невинных жертв… Чтоб реабилитаторы надорвались до межпозвоночной грыжи - папки с их делами в Верховный Суд таская. Хронноаборигены же, вот что удивительно, не только умудрялись всё это довольно спокойно выносить - но ещё и различать членораздельную речь в этой какофонии нерво- душераздирающих звуков и информировать меня об происходящем на маршруте пробега.

Однако, как довелось ещё раз подтвердить на тушке тела Реципиента: человек – скотина выносливая и ко всему привыкающее на счёт «раз»… Буквально час-два и, я уже адаптировался и относился к такому качеству радиосвязи как к должному. К обеду же, даже научился кое-как - через слово через два, понимать - что из того «ящика» говорят.

Связь становилась лучше при приближении обоих танков к КНП, то становилась хуже (а то и вообще прекращалась) при их удалении, что в общем-то и не удивительно – зная, что максимальная дальность у «71-ТК-3» - всего 19 километров…

Но почти сразу же выяснилось, что стрелок-радист (инженер-конструктор Черняк) «Т-34» на ходу связь поддерживать не может. Как мне объяснили, эта радиостанция нуждается в постоянной подстройке «убегающей» волны. А делать это в стесняющей движения толстой зимней одежде – очень трудно, а на ходу - совершенно невозможно, так как она находится «в ногах» у стрелка-радиста. При попытке наклона – его голова упирается, а на ходу – ещё и бьётся об затыльник курсового пулемёта.

С «КВ» же особых проблем не было, по меньшей мере, в отношении радиосвязи.

Глядя на директора и главного инженера «Завода №173», мрачно резюмирую:

- Боевая машина без радиосвязи – небоеспособна, товарищи! Скоро, буквально на днях, выйдет постановление ГКТиО о том, что любой танк, самолёт или какая другая боевая машина – должна в обязательном порядке оснащаться полноценной радиостанцией… И что тогда, мы с вами будем делать?

Максарёв, двинув кадыком туда-сюда, как будто что-то проглотил, ответил:

- Работать будем, товарищ Сталин!

Но в его голосе я не услышал уверенности, а Федоренко несколько злорадно спросил:

- Прикажите снять «Т-34» с испытания, тов…?

Раздражённо:

- Не надо! Пусть бегает, останавливаясь через каждые полчаса для коротких сеансов радиосвязи.

Впрочем, далеко «лучший танк ВМВ» не убежал.

***

Танк «Т-34» выпуска 1940 года имел шесть внутренних баков общей ёмкостью 460 литров. На более поздних выпусках их число увеличили до восьми общим литражом в 580 – но это не тот случай, я специально узнавал.

Этого запаса топлива хватало, чтоб двигаясь с экономичной скоростью в 25-35 километров в час, по твёрдому шоссе - проехать триста восемьдесят вёрст, по грунтовке – двести тридцать.

Так что где-то через десять часов – плюс-минус час-два, Морозов со своими «орлами» должен нарисоваться.

Если ничего не случиться, конечно.