* * *
Сейчас же это, скорее всего, были, так сказать, показательные выступления… И Аню это зрелище тоже завораживало. А ещё она периодически бросала косые взгляды на меня… Наверное, наблюдала за моей реакцией.
А я что? А я ничего. Сижу. Травинку жую… На Маринку смотрю… Умеет девочка себя показать.
— Только не вздумай делать так же, как она… — прошептал я Анюте…
— Почему?
— Чтобы так красиво раздеваться, надо очень долго тренироваться. И не только перед большим зеркалом. С первого раза у тебя так красиво не получится. А то что получится, будет выглядеть смешно со стороны…
— Много ты понимаешь… — фыркнула Аня.
— Я тебе сказал, а ты меня услышала. Хочешь быть смешной? Нет проблем. А если хочешь в будущем выглядеть так же вызывающе и аппетитно, когда будешь раздеваться, хотя бы до купальника где-нибудь на пляже, на глазах у десятков зрителей, то попроси Марину, чтобы она тебя научила. Но это дело не одного дня, и даже не одной недели…
— Ты думаешь, что для того, чтобы раздеваться перед мужчинами, нужно долго учиться?
— Ну, во-первых, милая Анечка, мне даже странно, что тебя интересует этот, скажем так, не очень приличный вопрос.
— А во-вторых?
— А во-вторых, речь шла о том, что учиться надо красиво обнажаться, а не просто раздеваться.
— И ты думаешь, что у меня так красиво не получится?
— Я в этом почти уверен. Только не надо нам сейчас это демонстрировать.
— А это уже не твоё дело. Хочу раздеваться, и буду раздеваться.
Забытая всеми голая Марина смотрела на спорящих нас с удивлением. А потом просто развернулась и пошла в море. Лёшка быстро стащив штаны с трусами, последовал за ней, сверкая белым незагорелым задом.
А Аня, оставшись со мной наедине, стала не спеша раздеваться.
— Научишь меня плавать?
— Ты совсем не умеешь?
— Я пробовала… Но я боюсь воды… И поэтому начинаю паниковать…
— А чего ты паникуешь?
— Боюсь утонуть…
— А если я буду рядом?
— Рядом с тобой я ничего не боюсь.
— Ну, тогда, раздевайся и пошли в море. Покажешь мне, что ты умеешь, а я посмотрю, что с этим можно сделать?
— Мне совсем раздеваться? — вдруг застеснялась Аня.
— А ты купальник с собой взяла?
— Нет…
— Тогда зачем все эти вопросы? Раздевайся и пошли.
Она отвернулась от меня спиной и стала раздеваться. Я тоже быстро разделся, и оставшись в плавках, двинулся в сторону моря.
— А ты… — начала было Аня, но покраснев не закончила свою фразу.
Она стояла голенькая под лучами южного солнца, тело было белое, без следов какого либо загара. Зато лицо и уши стали вдруг красными… Но это не был загар. Похоже, что она сильно стеснялась. Но при этом всё-таки решилась и разделась…
— Ты хотела спросить, почему я остался в плавках?
— Да.
— А мне так удобнее. Или тебе нравится смотреть, как у мальчишек болтаются их… причиндалы?
— Зачем ты так говоришь?
— Как?
— Ты говоришь всё это так, что становится как-то неприлично, что ли… Ты это специально так делаешь?
— Нет. Так получается. Пошли в воду!
Я зашёл в воду по пояс и даже чуть глубже. Это было уже метрах в пяти-шести от берега. Мне стало немного легче. Прохладная вода снизила напряжение. И со стороны не так стало заметно, как мне «нравится» разглядывать тела сразу двух обнажённых девчонок.
Аня входила в воду аккуратно. Она смотрела прямо на меня, а я на неё… Наконец она погрузилась в воду и поплыла в мою сторону. Её движения были неумелыми. Этот стиль плавания даже «сажёнками» не назовёшь. Она просто молотила руками и ногами по воде… Брызг было много, а толку мало. Случай тяжёлый.
Когда она приблизилась ко мне, то глубина ей тут была почти по грудь. Правда, груди у неё пока ещё не было.
* * *
Я показывал Ане правильно движение руками. Она стояла на дне, а руками пыталась изобразить «кроль», но получалось всё же ближе к «сажёнкам». Ну и ладно. Я же из неё не чемпиона по плаванию готовлю всё-таки.
Когда с руками у неё стало получаться всё более или менее, я объяснил ей технику работы ногами. Потом она легла на мои руки и стала пытаться делать одновременно две вещи: Грести руками и двигать ногами. Снова было много брызг. А через некоторое время. Я просто убрал из-под неё руки, и она поплыла… Довольно-таки бодро так поплыла, пока вдруг не обнаружила моё отсутствие рядом. Тогда она решила, что самое время утонуть. Писк, визг и среди кучи брызг, она вдруг обнаружила, что там, где она тонет — мелко. Ну, правильно… Плыла-то она в сторону берега…
Когда она встала на дно и выпрямилась, оказалось, что там воды ей по пояс всего. Тогда она «смело» бросилась в воду, и вновь подплыла поближе ко мне.
— Ну, что? Очень страшно? Ты же плыла… Сама, между прочим… Зачем было паниковать?
— Я не знаю.
Она подплыла ко мне вплотную. И повиснув на шее. Прижалась ко мне всем своим голым телом…
Ну, твою же мать… Елену Николаевну…
— Аня! Ты зачем это делаешь?
— Я…Просто за тебя держусь…
— Ты — провокатор. Ты провоцируешь меня на то, чего я именно сейчас делать не хочу и не буду…
— Я тебе не нравлюсь?
— Ты мне нравишься! Очень нравишься… Но мы с тобой в ближайшее время ничего такого делать не будем.
— В какое время?
— В ближайшие несколько лет.
— Почему?
— Потому, милая Анечка… Потому что это неправильно. И по закону неправильно, и по моим моральным принципам.
— Ну и ладно…
Она отцепилась от меня, и повернувшись к берегу опять попыталась плыть. Одно радует. Это стало у неё получаться гораздо лучше…
Проследив за тем, чтобы она вышла на берег, я нырнул и поплыл в сторону яркого южного солнца…
Я даже не стал задумываться, зачем я это делаю. В этот момент мне ближе всего был философский тезис Портоса. И если перефразировать его слова в данной ситуации, то получится:
«Я плыву, потому что плыву…»
* * *
Когда я минут через полчаса вернулся обратно, все загорали. Девчонки валялись на животе, подставив солнечным лучам свои… спины. Лёшка сидел на теплых от солнца камнях, но всё-таки ради приличия накинул себе полотенце на причинное место…
Я вышел на берег. Забрался на камни, и тоже улёгся на брюхо, загорать рядом с девчонками.
Идиллия… Чёрт побери…
* * *
До обеда успели искупаться ещё по разу. Пытался научить Аню плавать брассом, но это лучше делать на спокойной воде. А ближе к полудню волны стали биться в берег активнее. Нахлебавшись солёной воды, она сказала мне, что так плавать ей не нравится. После чего пошла на берег, обтёрлась полотенцем и стала одеваться. Да и мы еже стали собираться на обед… Скинув мокрые плавки, я натянул на голое тело джинсовые бермуды. При этом заметил брошенный на меня ненавязчивый взгляд сразу двух девочек.
Блин горелый. Куда я попал? Что может быть опаснее озабоченных мальчишек пубертатного возраста? Только озабоченные девчонки… И что делать? Как там говорилось в армии? Если не можешь предотвратить пьянку, возглавь её! В принципе совет хороший, но боюсь, не в этом случае. Если я так же активно, как и сейчас буду отбиваться от наглых приставаний со стороны этой девочки, то скорее всего, заработаю славу странного мальчика, которому не нравятся девочки. Такая слава мне и даром не нужна. Но если я уступлю этой девочке? Что будет тогда? Конечно, можно, как и в том моём прошлом, до достижения определённого возраста, сдерживать свои порывы. Но при этом всякие телесные контакты с поцелуями и прочими ласками тоже никто не отменял. Да, не доходили до нужной точки соприкосновения… Девчонки опасались потери девственности, что в те времена считалось ещё довольно таки неприличным, потом при первом контакте с мужем. А парни больше всего боялись стать не по своей воле вынужденным отцом в столь юном возрасте.
