Вот только и Генка, и родственники не очень хорошо знали географию, из которой известно, что разделяет эти два близких города, Белое море, которое так просто не перепрыгнешь. Вернее, как разъяснили Генке в аэропорту Архангельска, без документов вообще никак не перепрыгнешь, потому что пограничный контроль и всё такое.

Раз пересечь нельзя, попробуем объехать, решил наш путешественник и отправился на вокзал, где его ждал очередной сюрприз.

– Нет такого рейса, – обломала тетка в кассе в ответ на просьбу продать билетик до Мурманска и на вопрос: что же делать? –равнодушно отвернулась.

Тогда Генка решил повторить Бакинский трюк и обратился в комендатуру, ну и тут к своему удивлению, столкнулся с полнейшим равнодушием.

– Я чо, пойду искать твои документы? – удивился дежурный и помахал рукой, вали, мол, не отсвечивай.

Вот это уже, без преувеличений, полная жопа, – размышлял Генка, прогуливаясь по набережной Северной Двины. Несколько дней он болтался по городу ночуя на вокзале и в речпорту, пока наконец в его стриженую голову не пришла светлая мысль.

Дело в том, что на его корабле, который считался флагманским, находился штаб оперативного дежурного по эскадре и личный состав БЧ-1 традиционно использовали в качестве помощников дежурного. Генка и сам много раз был помощником. Вахта не пыльная, сидеть ночью на Ходовом посту и принимать телефонограммы пока дежурный офицер дрых на диванчике, да иногда бегать с поручениями на соседние корабли. Уж всяко лучше, чем заступать в караул на гауптвахте или чистить гнилую картошку. Так вот, Генка решил позвонить этому самому дежурному и пожаловаться на жизнь, мол, всеми силами стремлюсь на родной корабль, но непреодолимые стены вырастают на пути.

Сказано-сделано и бравый моряк отправился искать городской Главпочтамт, где наверняка имелся межгород. Он ходил и спрашивал прохожих, а те посылали его в разные стороны, пока в троллейбусе не встретил симпатичную девушку, которая в ответ, задала встречный вопрос: «А зачем он вам?»

Генка поведал ей свою историю, и девушка сказала неожиданно твердым голосом: «Вам надо помочь! Едемте со мной».

По дороге выяснилось, что девушка работает учителем в школе, ведет младшие классы, а заодно и живет при той же школе в служебной квартире. В учительской был телефон, и Генка позвонил по хорошо знакомому номеру.

Сказать, что оперативный дежурный был удивлен, значит ничего не сказать, он тут же отправил помощника и через пять минут вахтенный офицер корабля был у телефона. И вот тут Генку ждал очередной сюрприз: каплей Криворотов оказался равнодушной скотиной, он промямлил что-то невнятное, типа, а я тут причем? И положил трубку.

Вот это был удар ниже пояса! Ну ладно посторонние люди, но от своих, такого предательства Генка не ожидал.

Вошла девушка, увидела его растерянное лицо и предложила остаться пока у нее. Генка остался и первую ночь честно спал на полу. На вторую ночь они уже не удержались и сбылась ученическая Генкина мечта – трахнуть училку.

Забегая вперед, надо сказать, что каплей Криворотов от неожиданности просто протупил. Уже через минуту он понял, что натворил и понесся к старпому, по дороге роняя кал. Ему, кстати, потом влепили строгий выговор. На корабле началась паника. Штурману срочно выдали аж триста рублей и отправили в Архангельск искать Генку.

Генку он естественно не нашел – Архангельск город не маленький – прокутил по ресторанам командировочные и вернулся ни с чем.

А Генкина история продолжалась.

Девушку звали Оля, она приехала из Витебска и несколько дней Генка не мог от нее оторваться, драл день и ночь, с короткими перерывами на сон и прием пищи, пока не довел до полного изнеможения.

Оля была гораздо старше Генки и прекрасно понимала, чем вся эта мерехлюндия может для него закончиться. Придя в себя после сексуального марафона, она принялась действовать – отправилась на вокзал и выяснила, что добраться до Мурманска по железной дороге все-таки можно. Одним единственным прицепным вагоном, который отправлялся раз в неделю поездом Архангельск-Ленинград и на какой-то промежуточной станции перецеплялся к другому составу. Выяснив это, она купила билет на завтрашний день и вечером преподнесла его Генке.

Генка одновременно был рад и расстроен. Он не хотел отлепляться от Оли, хотя успел уже несколько пресытиться сексом. Да и ей, эта случайная связь стала немножко в тягость и провожать его она пошла, в основном для того, чтобы лично убедиться в отъезде нечаянного любовника.

До перецепки Генка добрался без приключений, но на перегоне Беломорск – Кемь, когда вышел покурить в тамбур к нему обратился человек представившийся Колей.

Коля был уже немного датый, и сообщил, что его младший брат служит в морфлоте и поэтому он хочет Генку угостить.

Почему бы не угоститься? – подумал Генка, – особенно на халяву, и согласился.

Коля купил у проводника бутылку водки, добыл откуда-то два стакана и соленый огурец. Генку насторожила такая скудная закусь, но не отказываться же от угощения. Вагон был полупустой, и они без труда нашли свободный плацкарт. Коля набулькал водку до краев, видимо считая, что меньшими дозами моряки не пьют, и бодро вылакал свой стакан. Генка неразумно последовал его примеру и чуть не захлебнулся, водка была теплая и мерзкая на вкус. Они поговорили минут пятнадцать, съели огурец, допили остатки водки, после чего Коля счел свою хлебосольную миссию выполненной и удалился.

У Генки приятно шумело в голове и хотелось продолжения банкета. Родительские деньги еще оставались, и он пошел в вагон-ресторан. Первым кого он там встретил, был Коля. Они обрадовались друг другу, как старые друзья после долгой разлуки и заказали шампанского. Как пили первый бокал Генка еще помнил, а дальше как в песне Высоцкого: «Ой, где был я вчера – не найду днем с огнем. Только помню, что стены с обоями…»

С той разницей, что Генка не помнил и стен.

Зато на всю жизнь запомнил стены, в которых он пришел в себя.

Это был бетонный пенал два на полтора – камера-одиночка гарнизонной гауптвахты города с намекающим названием – Кандалакша.

– Пиздец тебе парень, – сказал ему дубак-прапор, – года на два дисбата накуралесил. Точно говорят – пьяная матросня хуже динамита!

Прапор был не в курсе, сам ли Генка сошел с поезда или его сняли. Но зато знал, что случилось после. А было так: бухой в сиську мореман, вместе с каким-то, таким же пьяным морпехом бегали по перрону, орали благим и не очень благим матом. Потом дрались с патрулем и Генку никак не могли угомонить, пока не связали веревками и не заткнули рот кляпом.

– Ты ж начальника патруля на хуях при всех таскал, в морду ему плевал, – усмехался прапор, – если он заявление напишет – готовься дружок, точно дисбат.

И тут Генке повезло в третий раз – начальник патруля оказался его земляком из Обнорска и, узнав про это, не стал писать заявление. Генкино заключение ограничилось десятью сутками.

В справке, которую ему выдали, причиной задержания значилась стандартная формулировка: «самовольное оставление части».

– А ведь тебя не за это задержали, – задумчиво сказал прапор, выдавая Генке вещи и комсомольский билет, которые, как ни странно, оказались в целости и сохранности. Но переписывать справку ему было лень и это стало уже четвертым везением.

На Кандалакшский вокзал Генка прибыл без копейки денег, но с богатым жизненным опытом. Две симпатичные студентки, подрабатывающие на каникулах проводницами, сразу сдались, как только он сунул им под нос свое предписание. «Действительно, – сказала одна другой, – какой тебе билет, ведь у него предписание! Да и поезд пустой, пусть едет»

В поезде Генка пил портвейн с каким-то геологом, закусывая сгущенным молоком. Геолог сходил в Оленегорске. Он тряс пачкой заработанных денег и звал Генку в гости. Генке хотелось в гости к геологу, но каким-то шестым чувством он понял, что запасы везения исчерпаны и больше испытывать судьбу не стоит.

На Мурманском автовокзале, он подошел к кондукторше и честно сказал, что денег нет, но ехать надо и строгая женщина ничего не смогла ему возразить.