Как же я устал...
Но что я мог такого делать, чтобы смертельно устать? Я напрягаю память, а она тоже «прибавила в весе» за компанию — неохотно позволяла копаться в воспоминаниях.
Любопытство пересилило усталость, ведь нельзя проигнорировать чей-то настойчивый взгляд, верно? Едва разлепил глаза — встретился взглядом с шестью знакомыми очами. Глаза отца ни с чем не спутаешь!
Но вот что странно: отче редко позволял себе тратить драгоценное время просто так, особенно, когда вопрос заходил обо мне. А тут он смиренно сидит, в глазах не чувствуется обыденного гнева в симбиозе с нетерпеливостью... Это зрелище — как встретить горшочек золота Леприкона на конце радуги. Без преувеличения.
Быть может, это лишь сон? Слишком странная атмосфера царила в... моей комнате?
Я напряг зрение, прищурился: да, действительно, без сомнений — это моя комната в Адском Дворце. Ни с чем это помещение не спутать, так как первые годы жизни я провёл тут бесчисленные дни. Меня, по началу, пытались наказывать пребыванием у себя, а потом я натаскал разных штучек у разных народов, чем превратил комнату в цитадель веселья. Одинокого, но веселья. Этакое «социо-пати», когда на крутую вечеринку приглашён только ты один.
Позади отца смутно, но увидел свою первую, до сих пор рабочую, музыкальную аппаратуру на мини сцене, где я практиковался в игре на разных инструментах. Во время моего исполнения соло на электрогитаре, даже могучий Рихтер боялся подойти ко мне поближе, называл мою музыку «ультимативной пыткой для демонов». Ему приходилось держаться на почтенном расстоянии, ждать, пока я закончу.
Отец заметил, что я начал приходить в себя, сказал:
— Наконец-то, ты очнулся сын, — впервые в голосе отца я слышал довольные нотки. Ещё более редкое явление, чем спокойный взгляд. — Полагаю, ты не особо спешил просыпаться. Заставил нас ждать и волноваться.
Нас? О ком он говорит? Только не говорите, что мой отче завёл новую привычку говорить о себе в третьем лице...
Не то чтобы у меня совсем не было друзей, но я не припомню таких, кто будет переживать за меня. Не в почёте у демонов подобные сентиментальности.
И ещё... почему мне так тяжело двигаться-то?! Что я делал вчера?!
— Что происходит? — спросил я и не узнал собственный голос. Какой-то слабый и несчастный. Даже улыбнуться всеми клыками, как обычно, сил нет.
Люцифер старший наклонился вперед с некоторым беспокойством. Правой рукой задумчиво обхватил подбородок:
— Здорово же тебе досталось. Неужели ничего не помнишь о своей учёбе в Хроносе? О монстре, что уничтожил ты и твои друзья?
Какая учёба? Отче опять всё напутал — я ведь только собирался поступить в Хронос в этом году...
Один момент — а почему собирался? Я же поступил! И учился... вроде как...
Воспоминания хлынули бурным потоком так, что голова незамедлительно разразилась болью. Я резко вспомнил недавние события, и, словно открылся седьмой глаз — пришло осознание, почему я так слаб.
Кинжал Маргариты. Он нанёс огромный урон моей душе и телу, едва не разделил их друг от друга как филе от костей острым тесаком.
— Ним... — грустно прошептал я.
— Память возвращается? — отец был непривычно участлив.
Подозреваю, в чём была причина. Он опасался худшего — смерть прямого наследника. Доподлинно неизвестно, какие могли последовать события, случись такое. Как повлияло бы на мир? Суть в том, что, когда придёт время сменить отца на его посту, никого не окажется на замену. Что тогда могло бы произойти? Мне даже думать об этом страшно.
— Ним — так звали ту храбрую эльфийку? — спросил отец.
— Да, — даже от коротких разговоров мне становилось не по себе. Так тяжело... я уставал, буквально, от всего. Если б не начался процесс самоисцеления, то вырубился бы снова.
— Ты знаешь, сын... Судя по отчётам очевидцев, и данных, что я выяснил самолично, я понял одно: своим самоотверженным поступком Ним спасла не только свою душу, но и твою. Твоими руками она отправилась на перерождение, благодаря чему ты сумел спасти себя, своих друзей и остаток выживших в Хроносе. Я редко такое говорю, но — честь и хвала Ним! — Владыка ада тепло улыбнулся — то ещё зрелище! — Вижу, тебя утомили разговоры. Ты выжил, будешь жить и это самое главное.
Я не расслышал его последних слов, поскольку провалился в сон. Перенервничал от воспоминаний о Ним.
Во время моего следующего пробуждения в компании моего отца случилось пополнение: к нему присоединились Матиас и Бранд. На гноме красовалась борозда шрама от левого плеча до груди — я его заметил за расстёгнутой рубахой. Бранд не прикрывал полученный шрам, наоборот — выставлял напоказ. Гном выглядел как всегда внушительно (с полученной раной, ещё и брутально), но глаза такие печальные...
Ему в противовес — Матиас, словно, сиял изнутри. Несмотря на побитую физиономию и трость в руке, на которую он опирался, общий вид дроу выдавал в нём радость.
— Спящая красавица, а, спящая красавица? Неужели старине Бранду придётся облабызать тебя в жаркие уста, чтоб ты поднялся из положения бревна на лесопилке? — недовольно бурчал гном, заметив, что я открыл глаза.
Слабо улыбнувшись словесной остроте Бранда, я попросил отца рассказать мне в подробностях, что же случилось потом, когда я рухнул без сил.
Отец поведал мне о том, как сожалеет, что не явился ко мне на помощь вовремя. Он разрушил временную завесу, высвободив свою истинную форму Владыки Ада. Заклятье временной аномалии оказалось настолько сильным и хитросплетённым, что от грубого вмешательства пострадала значительная часть академии. Часть этажей оказались разрушенными, ядро Хроноса безвозвратно раскололось.
Следующим шагом Люцифер Старший позаботился обо мне и других раненых — отправил на лечение. Меня в мою комнату, которую запечатал сильнейшими чарами, чтобы никто, кроме круга доверенных лиц не могли входить. Он поступил так, потому что я был слабее младенца, любое вмешательство могло мне навредить. К сожалению, процесс моего полного восстановления займёт очень долгий срок. Ускорить его не поможет ни один врач на свете.
Остальных распределили в личный госпиталь отца до выздоровления. Другим повезло больше — они не пили стимуляторов, не получали разделяющий душу кинжал в грудь. И, конечно же, не бегали по Хроносу ранеными из последних сил, как некоторые (не будем показывать на меня пальцем). Цена за мои самоотверженные похождения — примерно, пять лет восстановления. Никаких драк, уличных гонок на спорткаре, гулянок, тяжёлых упражнений и вредной пищи.
Зал, в котором происходило финальное сражение, пришлось полностью уничтожить вместе с остатками Дегустатора Душ и его ритуальным кинжалом. Все следы, артефакты, записи и личные вещи Маргариты тщательно отыскали, опечатали и отправили в личное хранилище отца от любопытных глаз обывателей подальше. Предстояло крупное расследование, чтобы выяснить, где женщина умудрилась разузнать о ритуале поглощения душ. История не должна повториться.
Оставшийся преподавательский состав Хроноса и все его работники подверглись процедуре принудительного перерождения за совершённые ими ошибки (особенно этому решению удивилась Шани, которая благополучно проспала все события. И даже повреждения Хроноса чудом обошли лентяйку стороной). Решение жестокое, но справедливое. Позволить опасному существу так просто внедриться в одно из самых престижных учебных заведений и так просто бесчинствовать — страшное непростительное преступление. Ничего, они возродятся в других мирах, наберутся уму-разуму. Новое руководство Хроноса отец обещал собрать самолично, когда полностью восстановят академию.
Что же касается тела Ним? Люцифер Старший отдал распоряжение захоронить её на родине в мемориальной роще среди самых великих представителей её народа. Обсидиановая статуя с вкраплениями золота, изображающая облик Син де Ним теперь украшает аллею героев. Под ней же, покоится её тело.
Сёстры-феи хоть и выжили, но предпочли сразу отправиться в Речной Дол, когда узнали, что моей жизни ничего не угрожало. Фелиция стала вести себя более серьёзно, а на прощание Бранду и Матиасу сказала нечто вроде «С нас хватит приключений. Передайте Люциферу скорейшего выздоровления и приглашение к нам в гости».
