— Но я же ничего об этом не знала! — зарыдала Пери. — И вообще, я никогда не понимала, а что такого в растениях, которые убивают насекомых! Ди, не смотри на меня так, я ж не совсем дура! Мне известна история Кризиса так же хорошо, как и вам. Но те, ГМО - растения,^[3] которые уничтожили почти всю пшеницу на Среднем Западе… они же были, всего лишь одним из видов искусственных культур. И если такие люди как Майк, верят, что другие виды генной инженерии могут быть…

Ди оборвала ее.

— Такие люди как Майк — преступники. И занимаются они этим, ради наживы. Кризис вызвал не только активность генных модификаций, что убивают пшеницу. Возможно… Пери, ты и не глупа, но вела ты себя именно так.

Элиот поднял руку и произнес:

— Дамы, на чем нам следует сосредоточиться, так это на…

— Да нет Ди, ты не права, — прервала адвоката Пери. Она выпрямилась, и на ее изможденном и прекрасном лице, появилось странное достоинство. — Да, я сглупила, согласна. Однако у меня не было… что Элиот? А, преступного умысла! Полагаю — это что-то значит.

— Боюсь этого мало, не хочется сильно обнадеживать тебя, — тихо произнес Элиот. — Законодательный Акт ПАГМ, предназначен для судебного преследования незаконных организаций, занимающихся генной инженерией. Они [организации] занимаются своей деятельностью, ради получения прибыли (это их цель), и готовы на все, чтобы эту прибыль защитить. Данный Акт широкомасштабный и суровый, потому что он основан на стародавнем законе РИКО (Рэкет И Коррупционные Организации), ибо генная инженерия представляет такую опасность для всей планеты со времен Парникового Кризиса. Ну или политики так думают… К сожалению ваш случай, Пери, также попадает под действие этого Акта. И я бы честно не выполнил свой долг по отношению к вам, не сообщив, что ваше дело навряд ли рассмотрят подробно перед присяжными. Они же состоят из обычных истеричных граждан, чьи бабушки и младенцы имеют проблемы с дыханием.

— Но ведь Парниковый Кризис и гибель пшеницы — это же два разных значения! — вскрикнула Пери, удивив Ди.

— В том то и дело, что большинство людей не понимают разницы в этом, потому что все произошло одновременно, — пояснил Элиот. — Резко ухудшился воздух, не стало хлеба, цены на все взлетели — правительство постаралось, сделав энергию настолько дорогой. И все ради контроля над всеми промышленными выбросами… в общем все до кучи. По моему адвокатскому опыту — именно так видят картину присяжные. Пери, думаю вам лучше признать себя виновной и позволить мне от вашего имени, заключить сделку о признании вины.

Пери промолчала.

— Где она будет отбывать срок? — хрипло спросила Ди, уже зная ответ.

— Вероятно в Котсворте. Обыденное место для таких случаев, оно на Восточном побережье.

Котсворт — это место пользовалось дурной славой. Ди никогда не бывала там внутри, да и не было в этом необходимости. Видела она много других подобных мест. Конечно там было не настолько плохо, как в худших мужских тюрьмах (не до такой степени конечно), но для девушки, выглядевшей как Пери… похожей на Пери…

— Как скажете Элиот, если вы так считаете, то я это сделаю, признав себя виновной.

«Да, полностью доверилась адвокату, — констатировала про себя Ди, — и буквально после получасового знакомства. Именно так она ввязалась во все эти истории с «Карлом» и «Майком». Никогда и ничему, она не научится в этой жизни».

— Сделаю для вас все, что смогу, — пообещал ей Элиот Крамер.

Пери слабо улыбнулась, однако ее удивительно сине-зеленые глаза ослепляли: «Я знаю — вы справитесь, я доверяю вам».

Ди — не Пери. Она прощупывала, перепроверяла, фильтровала.

— А что если ФБР найдут Майка?

— Увы, не найдут, — ответил Крамер.

Они стояли у входа в метро, перед жутким спуском под землю. Элиот направлялся в свой офис в Бруклине, Ди — в Квинс.

— Боже, Ди, ну ты же прекрасно знаешь, что они его [Майка] не найдут. Отдел ФБР по расследованию преступлений, связанных с генетической модификацией, перегружен работой, людей у них не хватает. А Пери — такая мелкая сошка… ради нее, они точно не пошевелятся.

— Ну корабль-то уж точно не мелкая сошка... — возразила Ди.

— Они могут даже и не поверить в существование этой посудины. Пери же не первая для них преступница, что может сфальсифицировать события.

— Полагаешь, что она врет?

— Да нет, — ответил Элиот, — думаю, что она говорит абсолютную правду. Считаю, что она из тех редких людей, которые не способны на вранье. Но похоже ФБР или федеральный прокурор, ей не поверят. Им платят не за это.

— А сам ты веришь в то, что корабль существует? — спросила с нажимом Ди.

— Верю. Их там десятки… а может и сотни, обитающих в международных водах, где гораздо труднее с ними что-либо сделать. Они там генетически модифицируют все — от суперкультур, уничтожающих насекомых, как раз для идеалистов, которые хотят спасти Землю; до этих же суперкультур… но для спекулянтов, что желают владеть ими. И им [идеалистам и спекулянтам] все равно, если при этом они ненароком уничтожат урожай риса в целой стране Третьего Мира. Так что корабль Пери реален, и он где-то там… и им управляет «Майк». Неясно только, почему он еще занимается абортами? Но я не собираюсь акцентировать на этом внимание, в разговоре с федеральным прокурором. Пери тогда будет выглядеть не в лучшем свете, то есть безответственной.

— Она и является таковой, увы.

— Ну иногда, — промолвил Элиот, — то что выглядит безответственно, на самом деле является просто наивной чистотой.

«Ну вот опять, — подумала Ди, — но, если такое нелепое увлечение поможет Элиоту улучшить рвение для Пери, тогда пусть будет так».

Такая вот ирония судьбы. Воспитывая Пери, Ди всегда была для нее «единственной матерью», которая не позволяла младшей сестре садиться одной в автобус, идти домой из школы пешком или ехать без сопровождения в центр города. Копы — они такие. В отличие от других мам, Ди прекрасно знала, что ждет Пери там… на улице. И вот — повзрослевшая Пери, которая навлекла на себя больше неприятностей, чем кто-либо из ее друзей детства.

— Понятно, власти не будут искать «Майка». Хоть это и помогло бы делу Пери, и ты также не собираешься этим заниматься.

— У меня нет таких средств на поиски. А у тебя? — откровенно спросил Элиот Крамер.

— И у меня нет.

— К тому же, вероятно дело рассмотрят через неделю, или того раньше. Они избавляются от таких мелких дел настолько быстро, насколько это возможно. И справедливость здесь роли не играет. Ты же это знаешь, Ди.

— Знаю, увы. Но обнаружение корабля помогло бы подать апелляцию в пользу моей младшей сестры.

— Помогло бы, согласен, но как я и говорил, искать они не будут.

— Они-то не будут, но буду я…

* * *

«ПОБЕРЕЖЬЕ КАРОЛИНЫ — ЭТО НОВАЯ ФЛОРИДА!» — гласила электронная реклама, на железнодорожном вокзале. И Ди ей [рекламе] верила. Губят один район, превращая его в пекло — экология становится хуже, и люди покидают такие места и переезжают в другой. Большая часть Флориды, теперь представляла собой настоящие джунгли, населенной совсем не местной флорой и фауной. Они попадали сюда из международного аэропорта Майами, который всегда являлся главным центром импорта подобных вещей.

Обезьяны, кайманы, лигодии, аллигаторы и насекомые-переносчики всего, от лихорадки денге, до новых болезней без названий. Некоторые из них разумеется, генетически модифицированы. Именно болезни: заставили пенсионеров Западного Палма, любителей повеселиться Южного Пляжа и все преступное сообщество Майами — переехать на Север.

Ди сняла недорогой номер в мотеле, подальше от центра города, и отправилась за покупками. Опытный человек легко бы распознал копа, в том числе и бывшего. Так что она постаралась купить вполне благопристойный купальник (чтобы хоть соски прикрывал), и свободный прозрачный халат (чтобы прикрыть свое тело — сорока четырех лет от роду).