«Неужели, она всё это время торчала у меня в руке?», — задалась вопросом Вика, с интересом разглядывая пробитую ладонь.

Вика задумалась, а потом — возьми, да выдерни из себя ручку! Вот тогда-то, кровь хлынула! Вика беспомощно смотрела, как из её руки вырывается кровь, не знала, как на это реагировать. Боли не ощущалось, скорее, чувствовалось облегчение. Бабушка увидела кровь у внучки, подбежала к ней, а потом сказала, глядя девочке в глаза:

— Тебе пора уходить! Здесь небезопасно оставаться, Викуш! Забудь про нас, убегай! Беги и не оглядывайся!

— Я не понимаю, бабуль... — ошеломлённо сказала Вика, но бабушка настаивала, но уже с дрожью в голосе:

— Нет времени объяснять, внученька! Живым нельзя быть здесь дольше определённого времени! Ты разозлила ЕГО, когда вытащила эту мерзость из своей руки. ОН сократил наше время! Прошу, убегай!

Бабушка, чуть ли не плакала, когда уговаривала Вику сбежать. К ним успела подойти тётя:

— Виктория! Слушай бабушку! Если ты останешься с нами — сама рада не будешь! Тут одна лишь пустота, скорбь и отчаяние! В воздухе витает обида вместе с мыслями о несбывшихся мечтах. Возвращайся назад! БЕГИ! НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ!

Вика испугалась, бросилась бежать к воротам из сада. Как только она оказалась спиной к бабушке и тёте — их голоса сменились с умоляющих на радостные. Они больше не гнали её от себя, наоборот — звали, предлагали остаться.

Вика сдержала обещание, не стала оборачиваться. Она бежала по бесконечному саду бабушки, а умершие родственники пытались заставить её обернуться. За спиной чувствовалось чьё-то холодное ужасающее присутствие. От одной только мысли о неизвестном существе, Вика покрывалась холодным потом. Что только не рисовало воображение девочки, выдумывая существо позади.

Нечто веяло смертью, холодом и безысходностью. Оно следовало за ней по пятам, казалось, что невидимая мёртвая рука касается плеча Вики. Ворота сада замаячили на горизонте, а голоса родственников, настойчиво, звали девочку обратно. Виктория сделала последний рывок — её рука коснулась дверей сада и...

Заиграла стандартная мелодия телефона.

Сон прервал звонок того самого неизвестного номера, который беспокоил девушку ранее. Вика сделала недовольное выражение лица, но всё же ответила:

— Алло!

— Виктория Евгеньевна? — голос мужчины из телефона звучал немного обеспокоенно.

— Да...

— Простите, если помешал, но тут такое дело... Вас беспокоят из отдела публикации «Тайпер». Статья, которую мы получили от вас в субботу ночью была опубликована без финальной редактуры. Начальство сказало нам, что так надо, чтобы отдел не волновался, но... как бы сказать поделикатнее... — собеседник явно мялся, не решаясь подавать информацию в лоб.

— Говорите, уже! — нетерпеливо попросила Вика, уже предчувствуя неладное.

— Что же, как пожелаете! — мужчина обречённо вздохнул и продолжил: — Несмотря на бодрое вступление и общую информативность, ваш текст показался нам пугающим!

— Это как?! — испугалась Вика.

«Я же точно помню, что не писала ничего жуткого! О чём он говорит?», — пронеслось в голове девушки.

— Не берусь судить, совпадение это или нечто иное, но факт в том, что в конце вашей статье было подробно описано, как закончит свою жизнь группа активистов «Гринлиф». Цитирую вас дословно: «Их невежество, горделивость и упрямое слепое следование выдуманным идеалам приведёт их в общую могилу. Если они не одумаются — первый же грузовик с неисправными тормозами закончит их лживое существование».

— Что?! Я не писала подобного! Как вы смеете говорить такое?! — разозлилась девушка. — Если это розыгрыш, то прекратите немедленно! Я не в настроении!

— Нет-нет! Как можно?! Никакого розыгрыша! Посмотрите сами историю сканов на вашем факсе — вы нам по нему прислали материалы.

Вика побледнела, напрягла память изо всех сил.

«Нет, я ничего не посылала в Тайпер. В этом я уверена, но... факс, всё-таки, надо проверить», — на ходу размышляла Вика.

— Можно мне минуту? Я отойду, но поставлю вас на громкую связь.

— Конечно, не спешите, — согласился работник издательства.

Вика выбралась из тёплого одеяла, рванула к факсу. Девушка тыкнула кнопку включения, но он не включился. Она осмотрела устройство, спустя какое-то время вдруг заметила, что факс даже не подключён в розетку.

«Ещё одно подтверждение того, что я ничего не делала!», — убеждала себя Вика.

Она подключила факс в сеть, включила, открыла историю отправок и ужаснулась — на адрес офиса Тайпер было отправлено четыре листа... ТРИ ДНЯ НАЗАД! Вика открыла крышку факса, достала рукопись и внимательно прочла.

— Этого... не может быть! Как?! Почему?!

— У вас всё хорошо? — озабоченно спросил работник печати.

— Я прошу прощения... Это была досадная ошибка... — опустошённо сказала девушка.

— Возможно, только есть одна странность: на выходных было проведено мероприятие участников «Гринлиф», и... Мне тяжело о таком сообщать...

— Они погибли, да? — Вика догадалась, к чему он клонит.

— К сожалению. Самое странное, они погибли именно той смертью, которую вы описывали в статье...

— Я правильно понимаю, что меня ждёт беседа с полицией? — обречённо спросила Вика, присев на пол.

— Что вы! Полиция сразу установила, что причина в неисправных тормозах грузовика! Вас никто не обвиняет! Я только сообщил вам об инциденте, не более. Должен предупредить, что Сергей Семёнович вами не доволен. Дружеское предупреждение.

— Спасибо, — неловко поблагодарила Вика.

— Не за что! До свидания, Виктория Евгеньевна. Берегите себя!

Звонок завершился, а у Вики затряслись руки. Она взглянула на дату в телефоне — сейчас утро вторника, а прошлый звонок из офиса «Тайпер» сделан в понедельник. С момента написания статьи странной ручкой она проспала трое суток. Тут не надо быть гением, чтобы сложить два плюс два — слишком много странных событий упало на голову девушки, а теперь и это происшествие.

Вика первым делом решила объясниться перед главредом, как можно скорее. Она быстро собралась и отправилась в путь. Как и ожидалось, начальник её отругал за подобную выходку, зато не стал обвинять в смерти активистов, что уже хорошо. В качестве наказания, он временно отобрал у девушки привилегию писать собственные статьи, а ещё велел немедленно браться за материал про детский дом.

Ситуация с приютом следующая: кто-то (на самом деле, имя виновного всем давно известно, но все предпочитали молчать) годами обворовывал приличную часть пожертвований, направленных на улучшение и содержания детского дома. Всё бы ничего, да их здание находилось в аварийном состоянии. Протекали трубы, сообщалось о незначительных утечках газа, неисправной проводке, трещинах в стенах и многом другом.

Задача Виктории состояла в том, чтобы осветить данную проблему, сглаживая острые углы, не обозначать прямых виновников. Это мерзко, как не посмотри. Своими же руками выгораживать моральных уродов, потому что они занесли денег издательству. Ну, как издательству... директору в карман, но это уже лирика. Рабочий момент, как говорится.

Ларина очень не хотела браться за работу. Всё её нутро кричало о нежелании этим заниматься, вот только выбора нет. Работа есть работа. Девушка отправилась в свой кабинет, включила компьютер, уже хотела взяться за дело, но вдруг резко остановилась.

Правая рука чесалась и зудела. Девушка поднесла ладонь к лицу и с удивлением обнаружила, что до боли сжимает ту самую ручку в форме свечи. Она не сразу поняла, но ручка успела преобразиться — цвет поменялся с красного на тёмно-фиолетовый, а текстура свечи обросла неизвестными стальными символами.

В голове гудело. Звук был похож на тот, который гудел фоном в том искажённом городе из её сна. Как только Вика вспомнила про него, объявился жуткий голос, который сказал всего одно слово:

— Пиши.

Кровь в жилах застыла от ужаса, тело отказывалось слушаться. Рука девушки начала двигаться сама по себе. Чёртова ручка заставляла Вику писать текст на бумаге. Девушка беззвучно кричала, звала на помощь, но ничего не могла сделать. Ручка заставляла её писать.