«Помочь?» — . Алеон едва не подскочил от неожиданности, когда же Владыка соблаговолит оставить их хотя бы мысленно?! Но Элладиэлю явно было не до такта, в «голосе» кипела ярость: «Ты можешь помочь?! Мальчишка, щенок!».

Алеон взвился:

— Да, помочь! У людей принято помогать друг другу!

Элладиэль посмотрел на Алеона, как на умалишенного:

— Не знаю, как насчет тебя, полукровка, но Она не человек.

— Нет, она — человек!

— До поры, — холодно отозвался Владыка.

Алеон воспротивился мысли с детским упрямством:

— Я хочу помочь ей, и ты мне не помешаешь!

Элладиэль развернулся на пятках:

— Будешь дрессировать дракона? Объятьями и уговорами? Или привычней плеткой?! А в качестве пряника будешь кормить преступниками?! — взбесился Владыка. Алеон на минуту смутился продуманности плана — про преступников ему в голову не приходило… Но Элладиэль быстро оборвал эту мысль, продолжая:

— Если ты вдруг не заметил, она бежит от тебя!

— Моя жена бежит от тебя и Карающего. — Алеон сложил руки на груди. Элладиэль посмотрел на небо, солнце садилось. Повернулся к Алеону и со всем очарованием ядовитой приторности заметил:

— Да…конечно, и потому она бежит из Моего дома! Отчего же «твоя» жена, не попросила у Вас защиты, Лорд Алеон? Быть может потому, что она теперь моя?

— Не знаю, что за дела были у тебя с моей Сил, и что ты там в ней разбудил, но мне она по-прежнему жена!

— Да неужели! — Элладиэль оскалился, и жаркие картины Ночи поплыли перед глазами Алеона. И Клятва.

— Сильвия Дочь Излаима Моя! — заверил Элладиэль.

— Это всего одна ночь, — безразлично пожал плечами Алеон, пряча смущение и обиду.

— А это всего одна Клятва, — парировал Элладиэль. — И Сильвия дала её потому, что хотела. Она моя и всегда была моей.

Довод справедливо уязвил. Никто не может силой заставить дать Клятву. Такая клятва будет ложью. И её не примет Всевышний. Она не запечатлеется в камнях. Алеон помрачнел, но уцепился мыслью за очевидное:

— Ты хочешь её убить, — продолжил спор полукровка. — А я — защитить. Отпусти нас.

Терпение Элладиэля лопнуло, в Алеона полетел клубок чар, но полукровка ловко увернулся. Элладиэль не стал продолжать, он, улыбнувшись, заметил:

— Если в этом… существе еще и осталась Сильвия, то она явно не желает вашего общества, Лорд Алеон!

— Как и вашего.

— Как только она обратится в зверя, будь рядом — не хочу разделять любящие сердца! — выплюнул Элладиэль.

— Не сомневайся, буду.

Оба эльдара отступили, прячась под покров невидимости.

Сильвия проснулась на рассвете, впервые за эти недели умылась, осмотрела порванную одежду. В кустах возле деревни она нашла брошенную сумку, с интересом перебрала содержимое, но сумка была практически пуста. Сильвия ничего не взяла из Поднебесного. На дне она нашла несколько сухарей, съела один.

Оглядела горизонт и вернулась в лес, следуя одной ей ведомой логике.

Глава Четвертая

Сны дракона. На дороге. Город.

Может, все привиделось? Может, не было ничего?

Сильвия неотрывно смотрела на муравьев, копошившихся у босых ног.

«Ничего не было… Только… где же тогда сапоги, княгиня?», — Сильвия усмехнулась забавному, и вместе с тем крайне неудобному факту — в Поднебесный она попала разутой и бежала оттуда босой. Неведомое альтер эго об обуви не позаботилось, оно вообще ни о чем не позаботилось…

А может, она просто обезумела? Сошла с ума и в бреду горячки сбежала…

Только откуда?

От степняков, с погребального костра мужа, или из Излаима? Ни там, ни там не носили таких красивых платьев. Сильвия разглядывала рукав сильно потрепанного, грязного, но по-прежнему прекрасного шелкового исподнего. Альтер эго сочло, что это вполне себе платье. «Хотя бы не голая», — утешилась Сильвия, понимая, что не помнит и часа после злоклятой Ночи. Выходит, её альтер эго было предоставлено само себе все это время.

Воспоминания о самой Ночи были мутными, неясными и отталкивающими, а главное неправдоподобными. Как вообще все это могло произойти?! Почему именно с ней?

И что делать теперь?

Теперь бежать. Бежать и прятаться. Сильвия снова отчетливо вспомнила лицо, искаженное отвращением и ужасом. Элладиэль найдет и убьет. Странно, что еще не нашел. А если не он…Но об этом Сильвия старалась не думать вовсе. Клятва осталась смутным воспоминанием, странным и нелепым. Как вообще можно дать клятву в таком состоянии?! И почему камень ее принял?! Но он принял. Выходит, она клялась, на самом деле этого желая.

Сильвия снова покрутила камень в руке, отпуская цепочку. Он вел ее как проводник, но молчал, когда она спрашивала о себе. И только на один вопрос маятник[1] послушно отвечал. Сильвия снова его задала:

— Я ли это была? — камень уверенно завращался вправо, отвечая «да».

Сильвия тяжело вздохнула. Искаженное брезгливой яростью лицо встало перед глазами. Он убьет ее. Всенепременно. Найдет и убьет. Как теперь вернуться к детям? Там будут искать в первую очередь. Не стоит впутывать детей.

«А что, если дети в заложниках?», — с ужасом подумала Сильвия. Что, если договор с Владыкой аннулирован? Что станет с Драго и Алионом?! И как же О'Силей? Как Оси будет без мамы?! Выходит, теперь она предает и Оси? Захотелось обнять, поцеловать шелковистые прядки, заглянуть в темные, не по годам серьезные глаза дочери и все объяснить. Больше всего захотелось, чтоб Оси была рядом.

Рядом… В глухом лесу, рядом с босоногой, полураздетой, абсолютно безумной матерью, которая не сегодня-завтра обратится в чудовище!?

Сильвию передернуло. Нет. Если она теперь монстр, то всем, кого знала и любила, следует держаться подальше. Прежней княгини Силь больше нет. Она умерла. Возможно, правильней всего было бы прийти к Светлому Владыке и позволить исполнить зарок. От мысли передернуло, как бы стыдно ни было за малодушие, умирать совсем не хотелось.

«А вдруг… Вдруг дракон уснет? Вдруг в мире людей чары ослабеют?», — мысль вселила надежду. Если Сильвия убедится, что монстр крепко спит, она найдет способ вернуться к детям, вернуться к своей маленькой степнячке. А пока она ждет, дойдет до моря. Увидит его. Узнает, почему это так важно.

В конце концов, это первый раз за всю долгую жизнь, когда она вольна выбирать путь! И она хочет к морю.

В животе призывно заурчало. Опять. Голод мучил. И еще жажда. Вот бы найти лягушку. Нет, никаких лягушек! Все съестные припасы давно кончились, альтер эго явно рассчитывало на охоту… Пример такой охоты, едва не стоившей несчастным деревенским детям жизни, вызвал позыв к рвоте. Сильвия крепче сжала маятник, отвлекаясь от тяжелых мыслей и доставая второй рукой монеты. Все-таки есть надо всем…

Каким-то чудом в сумке завалялись пара старых монет, видимо остались со времен предыдущего путешествия её хозяина. Сильвия нашла монеты пару дней назад, когда вытряхивала крошки от сухарей. Преднамеренно спрятанные, или нечаянно завалившиеся в подкладку сумки, монеты с тихим звяком упали на раскрытую ладонь. Сильвия долго их разглядывала, она не смогла разобрать ни того, кто на них изображен, ни металла, из которого они отчеканены.

Сильвия решила, что надо попробовать их обменять. Для этого придётся вернуться к людям, как бы сильно она не боялась этой встречи. Кроме того, было ещё одно дело, исход которого определял, пойдет ли она к Морю, или её удел — отсечённая голова.

Сильвия вышла из леса и вскоре натолкнулась на придорожную деревню. Увы, переговоры с деревенскими ни к чему не привели. Нищие крестьяне не хотели спутываться с незнакомыми деньгами. Правда, из жалости к явно голодавшей женщине, дали немного раннего лука и травяного хлеба. Сильвии показалось, что она не ела ничего вкуснее. Видимо, так она не голодала даже в плену у степняков. Деревенские рассказали, что неподалеку есть большой город, а там — лавка менялы.

К закату Сильвия добралась до стен города, стража уже протрубила о закрытии ворот. Ничего не оставалось, кроме как ждать утра. Путница так сильно устала, что мгновенно уснула прямо на голой земле.