– Не слишком остроумно, – поморщился Джинкс.

– Однако в вашем юном возрасте уже стоит ценить подобный юмор. И все-таки позвольте полюбопытствовать: какая судьба привела вас в нашу скромную обитель? Или опять будоражите покойников ради праздного интереса? – Лизри напомнил инспектору гнусного хорька, который не успокоиться пока не испортит жизнь всем окружающим.

– Как это ни странно, но мне необходима ваша помощь.

– Сделаю все, что в моих силах. Только не просите меня вскрыть могилу и копаться в смердящих останках. День Порока не терпит подобного кощунства.

– Безусловно, нет, – тут же откликнулся констебль. – Мне необходима только информация и ничего больше.

– Тогда я весь обращен в слух. – Лизри сцепил перед собой длинные костлявые пальцы, и противно хрустнув ими, приготовился слушать.

Закусив губу, Джинкс задумчиво посмотрел на убитых горем горожан толпившихся неподалеку, затем перевел взгляд на могильщика и спросил:

– Скажите, мистер Лизри. Часто ли вам привозят покойников, которые закончили свой жизненный путь по причине слабого сердца, а возраст умерших, не достиг и сорока лет?

Гробовщик состроил глупую гримасу:

– Скажите, мистер подозреваю-всех-вокруг, я что похож на бородатых старцев Университета жизни? Мое дело обмерить, сколотить и закопать… а возраст мне их совершенно ни к чему.

– Но возможно вы обратили внимание. Совсем недавно. Скажем, вчера либо этой ночью?

– Да хоть прошлым летом. Мне неинтересны эдакие подробности.

– Жаль, – слишком легко согласился инспектор. Но Лизри остался безучастным.

– Тогда позвольте откланяться. Иных вопросов у меня более нет. – Инспектор Форсберг уже собрался было уходить, когда его окликнул гробовщик. Неприятный смрад, вырвавшись вперед слов, заставил констебля недовольно поморщиться, но его собеседник остался безучастным к подобной реакции.

Приблизившись практически к самому уху служителя закона, он вкрадчиво прошептал:

– Не лезли бы вы мистер проныра, в дела неведомые вам. Беспокоить тех, кто попал в услужение Кроноса сродни великому греху. Поостерегись, а то легко поплатитесь собственной жизнью.

Затаив дыхание, чтобы избавить себя от тошнотворного запаха гнили, констебль наморщил лоб и, не проронив ни слова, направился к выходу. Вступать в бесполезный спор с этим отвратительным слугой 'гроба и лопаты' он считал ниже своего достоинства. И уж тем более не хотелось относиться к его словам всерьез. Город и без того был переполнен пророчествами и предзнаменованиями, заставляя перепуганную челядь трястись от страха, вознося молитвы безликому повелителю времени.

Погруженный в свои мысли Джинкс совсем не заметил, как свернув в противоположную сторону, оказался в дальней части кладбища, где росли стройные осины и широкие кряжистые дубы.

Здешние могилы были древнее самого времени и выглядели иначе. Трехгранные пирамиды из белого песчаника, чуть ниже человеческого роста, казались разрушенными практически до основания. Почернев от времени надгробья Вчерашней эпохи, напоминали огромные муравейники. Над одной из граней, направленной на север, виднелись продолговатые изогнутые буквы.

Язык предков был незнаком констеблю, но он без труда различил цифровые обозначения возраста умершего, данные имени и предсмертное послание потомкам. Раньше процесс погребения был един для всех, без различия по вере и положению: ни праведникам, ни грешникам.

– Ищите предков?

Низкий хрипатый голос пронзил констебля не хуже рыбацкого гарпуна. Заозиравшись, он не сразу заметил низкорослого чумазого старика. Выпятив напоказ свой беззубый рот, тот дружелюбно буравил взглядом случайного гостя.

– Простите, я видимо заблудился, – произнес Форсберг первое, что пришло в голову.

– Здесь невозможно заплутать, – отрицательно замотав головой, не согласился старик. – По доброй или злой воле, а все равно окажешься среди пирамид. Ведь, зачастую, наитие само ведет нас к смерти.

Для простого могильщика старик показался инспектору весьма красноречивым. В отличие от этого бессердечного отребья, которые не гнушались снимать с умерших любую золотую побрякушку, этот случайный человек походил на истинного философа, окончившего академию Новых наук: эдакая белая ворона среди мрачной стаи.

– Стало быть, моя интуиция… – предположил Форсберг.

– Ваша интуиция помогает вам. Но твой путь пока идет стороной от смерти, – достаточно уверенно произнес старик, невежливо перебив констебля.

– Это ведь совсем неплохо, – на лице Джинкса появилась едва заметная улыбка.

– Может быть да, а может, и нет. Всему свое время, – согласился старик.

Повернувшись к собеседнику спиной, могильщик быстро потерял интерес к разговору и продолжил свой тяжелый труд. Лопата с треском врезалась в сухую, твердую землю – раздался противный хруст. Могильщик тихо выругался, удобнее обхватив инструмент. Из-под земли, извиваясь будто змеи, торчали длинные, толстые корни.

– Идите вы в преисподню!

Быстрый удар лопаты, как результат работы ловкого палача, разрубил противника пополам.

– Вот так, – победоносно произнес старик и небрежно смахнул проступивший на лбу пот.

– Разве в этой части кладбища еще хоронят? – не спеша распрощаться с незнакомцем, поинтересовался констебль.

– Из любого правила бывают исключения, – все с тем же налетом глубины мысли, пояснил могильщик, и тут же добавил, – а бывает, что и не бывает.

С жадностью, пожирая слова старика, Джинкс не знал, как реагировать на загадочные изречения. Вроде бы наполненные глубоким смыслом фразы, в общем-то, по сути, были абсолютно лишены логики, отчего, тут же, нещадно разбивались о стену непонимания.

Осторожно приблизившись к одному из захоронений, инспектор невзначай коснулся серой грани и в одну секунду, песчаник превратился в песок.

Вначале зашевелилась трава, передав эстафету ветвистым деревьям; в мгновение ока, шелест листьев разбежался по закоулкам кладбища, растворившись едва различимым перешептыванием.

Лицо могильщика сделалось бумажно-белым и, прижав палец к губам, он вкрадчиво пролепетал:

– Не стоит их беспокоить. На их долю и так выпало достаточно испытаний. Они этого ужасно не любят.

– Простите, вы это о ком? О покойниках?! – догадался констебль.

Безусловно, внезапный ветерок и протяжное эхо, посетившее мертвый мир, любому смельчаку чудились чем-то зловещим – но поверить в то, что усопшие умеют общаться, покидая владения бессмертных, казалось инспектору полнейшим абсурдом.

– Они ненавидят непрошеных гостей, – продолжил старик. – Особенно те, кто натворил в свое земное время достаточно греховных страстей. Обычно их называют Падшими. Ненавижу этих бездушных тварей.

– Хотите сказать, что мертвецы могут возвращаться в наш бренный мир, – без особого энтузиазма поинтересовался Джинкс.

В груди странной дрожью откликнулся недавний сон, но констебль быстро прогнал ненавистное воспоминание. Слепые доводы, сомнения, страх перед признанием очевидного окончательно пленили разум инспектора, не дав ему ни единственного шанса.

– В сущности, загробный мир не ограничивается сентиментальной надписью на надгробии и слезами убитых горем родственников. Есть нечто большее, – сплюнув на руки, старик продолжил свой тяжелый труд.

– И где же этот самый мир находиться?

– Не так далеко. Достаточно обернуться, – продолжая копать, буркнул могильщик. – Но, к сожалению, банальной логикой ты не отыщешь путь к иному миру.

– Благодарю, но как мне кажется, пока еще рановато общаться с мертвецами и слушать советы Падших, – поблагодарил констебль, уже собравшись закончить этот разговор, и в подтверждение добавил: – Спасибо за содержательную беседу.

– Не за что, – старик надавил на лопату и откинул очередной пласт земли. – Как только поверите, приходите. Надеюсь, перо не даст вам слишком долго витать в небесах.

– Простите что? – Джинксу показалось, что он ослышался.

– Я говорю, последнее время здесь стало слишком мало птиц. Странно, не правда ли? – старик вновь улыбнулся, лишь на секунду остановившись, вновь вернулся к работе над свежей могилой.