Исме-Адад остановился, поджав губы и выпятив грудь.

Валтасар, единственный имевший право присутствовать на совещании при оружии, выхватил меч.

Увидев это, верховный жрец воскликнул:

– Ты поднял меч на святого отца?

– Меч против меча! – ответил Валтасар.

– С мечом против святого отца, – скорбно прошептал Исме-Адад, но острый взгляд Набусардара и верховного судьи отметили, что скорбь его была притворна.

Набусардар приготовился вмешаться, чтобы как-то разрядить эту тягостную обстановку, но тут заговорил царь Набонид, попросивший не устраивать из-за него свару в священном месте. Он посетил Вавилон, как это делает любой житель халдейской земли. Он проникся важностью момента и поэтому по совету Эсагилы пришел на заседание совета, чтобы укрепить в народе веру.

– Я прошу моего сына-преемника, – он поднял свои проникновенные, черные, как угольки, глаза на Валтасара, – я прошу разрешить мне выступить наряду с остальными с речью.

На мгновение задумавшись, Валтасар милостиво махнул рукой.

Эсагила вместе с царем Набонидом заняла отведенные им места, и первый советник Валтасара повторил свою вступительную речь.

– От имени царя царей, – снова заговорил он, – владыки мира, сына богов, искупителя народа, защитника границ, хранителя права и справедливости, заступника вдов и сирот, властелина славной Халдейской державы, великого преемника Саргона Аккадского, Хаммурапи Первого и прославленного преемника Навуходоносора Второго, призываю на вас милость богов. Да благословит вас Мардук, создатель мира, Ану, владыка небес, Иштар, его дочь и дарительница услад. Да благословят вас бессмертные боги Халдейского царства устами царя царей, владыки мира, сына богов, искупителя народа, защитника границ, хранителя права и справедливости, заступника вдов и сирот, властелина славной Халдейской державы, бессмертного продолжателя дела Саргона Аккадского, Хаммурапи из первой династии и прославленного преемника Навуходоносора Второго.

Первый советник сел, его сменил второй.

Выступили еще четыре советника царя, после чего Валтасар дал слово Набониду, перед тем как перейти к обсуждению персидской опасности, с которой археологические изыскания его незадачливого отца не имели ничего общего. Будет лучше, рассудил Валтасар, если Набонид выговорится сейчас.

Набонид сделал попытку встать с кресла, из которого он высовывался, как птенец из гнезда. Жрецы поспешили ему на помощь, но Исме-Адад раздраженно остановил их и почтительно обратился к царю царей, непреклонному Валтасару, чтобы он позволил Набониду произнести свою речь сидя.

Валтасар кивнул, и Набонид начал говорить, почти беззвучно шевеля губами.

В огромном зале голос его звучал едва слышно даже в былые времена, когда он произносил свои речи, сидя на троне, и глаза всех присутствующих устремлялись на него с обожанием. Тогда наступала такая тишина, что, казалось, можно было услышать лет мотылька. Теперь же слова его были встречены с явным неудовольствием, и звуки его голоса совсем потонули в шуме.

Бескровные губы Набонида дрожали, дрожали руки, он весь дрожал… Только глаза светились проникновенно, как две священные лампадки. Они были сама жизнь, жизнь, одухотворенная влюбленностью в науку, страстной жаждой открытия древней неведомой Халдеи. Он знал заранее, что при всем желании зажечь сидящих здесь вельмож вызовет в них одно лишь отвращение. Им чуждо славное прошлое Вавилонии. Но он, Набонид, докажет, что, как свидетельствуют древние летописи, найденные в развалинах храмов, на этой земле между двумя священными реками возникла древнейшая культура. Слово изреченное может развеять ветер, но слово, запечатленное в старинных письменах, неподвластно даже времени.

– Да, – начал Набонид. Он еще раз глубоко вздохнул и продолжал слабым, но вдохновенным голосом: – Уже десять тысячелетий Вавилонии предуказано питать культурой весь мир, способствуя развитию соседних народов. Богам угодно было сделать ее кладезем мудрости и открытий. Страна между священными реками Тигром и Евфратом подарила миру гениев, которые не только стали творцами великой истории Халдейского государства, но сумели мощью своего выдающегося духа преображать землю и обгонять время. Посмотрите на финикийцев, они не создали ничего примечательного. Их самый известный властелин Хирам Тирский прославил себя только пристрастием к роскоши. Ассирийцы преуспели лишь в подражании халдейскому искусству. Доказательством тому – списки с книг из вавилонской библиотеки, перевезенные ими в Ниневию. Персы недавно научились делать то, что создал у нас уже три тысячи двести лет назад Саргон Аккадский. Египтяне ценой ухищрений, с помощью поддельных свидетельств объявляют себя основоположниками и творцами культуры человечества. Римляне крадут статьи из свода законов Хаммурапи и выдают их за собственные. Греки перенимают наш уклад жизни и благодаря этому слывут учителями Нового Света. Всю эту ложь и ухищрения история в будущем приняла бы за истину, если бы великий Мардук не призвал к жизни мужа правды и не повелел ему разоблачить обман. По велению богов я извлекаю из праха забвения истину, которую прикрыли собой священные руины и сохранили там до наших дней, чтобы доказать, что нет народа выше халдейского, нет державы выше Халдейской, а также что здесь, между священными реками, возникла первая жизнь и первая культура. Сегодня мы уже можем доказать, что именно наш дух и наш гений подняли человечество из праха.

Он сделал короткую паузу, перевел дыхание, словно приготовился исполнить важнейшую миссию своей жизни, и продолжал восторженно повествовать о своих, еще никому не ведомых великих открытиях:

– Да, уже четыре тысячи лет халдеям известна письменность, тогда как Египту – только три тысячи пятьсот лет. И не египтяне, а мы заложили основы математики и астрономии. Мы первыми открыли умножение, деление, возведение в степень, извлечение корня, дроби. Мы высчитали продолжительность солнечного года. Мы поделили его на двенадцать месяцев, месяц на четыре недели, неделю на семь дней и ввели високосный год. Мы открыли час и минуту. Мы обнаружили земную ось. Вавилонские ученые рассчитали движение звезд по кругу и их кратчайшее расстояние от Солнца при восходе и заходе. Мы определили астрономическое начало времен года. Мы первыми наблюдали движение планет. Мы первыми высчитали скорость движения Луны и Солнца. Мы первыми заложили основы естественных наук и географии. И мы же, а не Египет первыми открыли лекарства. В то время как в Египте лечат с помощью заклинаний и мозгом ящериц, вавилонские ученые сделали медицину серьезной наукой, опирающейся на результаты всесторонних наблюдений. Мы первыми стали заниматься историей, литературой, филологией, грамматикой. У нас были первые государственные договоры и первое государственное устройство. Мы первыми завели торговлю и банковское дело, которые теперь распространились по всему свету. Мы и только мы… и снова мы, во всем первые – мы.

Речь старца и его кропотливый труд на научном поприще были очень интересны. Однако собравшиеся нетерпеливо ждали, когда он кончит. Пока он рисовал перед ними картину прошлого, их снедала тревога за будущее Вавилонии – персидские войска стоят у стен мидийских укреплений. Сегодня предстояло решать иные дела, и потому, едва Набонид сделал новую паузу, в зале задвигались. Сам Валтасар нетерпеливо ерзал на троне. Наука никогда не увлекала его, и он не мог понять, какое удовольствие находит старик в том, чтобы рыться в старых, пыльных библиотеках или раскапывать холмы, в которых погребены развалины древних святилищ, и по их обломкам читать необычайную историю Халдейского государства. Искусством Валтасар признавал только то, что служило прославлению его царствования, его самого как величайшего властелина всех времен и его державы как самой могущественной на свете. Все связанное с именами других людей, с иными временами не имело в его глазах никакой ценности, за исключением разве что армии, которая возвышала его мощь. Вот и Телкиза говорила сегодня, что, если у него будет непобедимая армия, все его желания сбудутся. Поэтому он нетерпеливо поглядывал на отца, едва сдерживаясь, чтобы не оборвать его на полуслове.