-- Как другие платят... Лишняго не возьмем.

Андроныч, чтобы не мешать этим переговорам, после двух стаканов вышел из коша, как и следовало сделать "прахтикованному" городскому человеку, умевшему держать себя с господами. Мне очень понравилось в коше Баймагана, где все было устроено с таким удобством; не даром еще Геродот завидовал подвижным домам кочевавших скиѳов. Спавший маленький степняк проснулся и с детским кокетством улыбался из-под своего курпе; переливавшая кумыз. мать любовно поглядывала на будущаго батыря и тоже улыбалась.

-- Ты давно здесь живешь?-- разспрашивал я Баймагана с любопытством настоящаго кумызника.

-- А лет двадцать... у Поклевскаго служу...

-- Как у Поклевскаго?

-- А в Демариной у него винокуренный завод, так я у него и служу.

-- А-а!-- промычал я, чувствуя, как создавшаяся степная иллюзия разлетается в прах, а кош со всей его обстановкой превращается в театральную декорацию, в жалкую тень несуществующаго порядка вещей.

Когда я вышел из коша, Андроныч мирно беседовал у огонька, курившагося под большим чугунным казаном (большой азиатский котел) с оборванным киргизом.

-- Девка-то, которая даве на встречу выходила, дочь будет Баймагану,-- обяснял Андроныч дорогой.-- Да... А этот кыргыз, с которым я сидел, в строшных у ево. Хайбабулой звать... За табуном ходит.

После короткой паузы Андроныч прибавил:

-- И народец только...

-- А что?

-- Да так. Отецкая дочь, например, а живет в коше у жениха. Когда калым заплатит, тогда женой будет, а теперь так... невитое сено.

-- У них такой обычай.

-- Заплати сперва калым, тогда и девку уводи, а то... нар-родец!... Этак всякий по-ихнему-то обычаю начнет девок обманывать, разе это порядок?... А вы Егорычу за бутыль денег не отдавайте... ей-Богу... Што ей, бутыле-то, сделается?...

III.

Каждую весну тысячи больных мечтают о кумызе, и только ничтожный процент из этих страждущих тысяч имеет хотя приблизительныя сведения о том, куда и как ехать. По нашей всероссийской халатности, до сих пор еще нет даже коротенькаго путеводителя для кумызников, и каждый принужден доискиваться через знакомых, где, что и как. Такие знакомые посылают обыкновенно к своим знакомым, а эти последние к своим, и так без конца. Получается настоящее хождение грешной души по мукам, пока жаждущий кумыза не натолкнется на бывалых кумызников. Но и тут беда: один хвалит одно место, другой -- другое, третий -- третье, и все обязательно именно то, где они сами лечились. Извольте тут выбирать. Всего курьезнее, когда больной обращается к врачам. Мы знаем несколько таких случаев, что с Средняго Урала врачи отправляли больных пить кузыз в Самару или Уфу,-- недостает только, чтобы послали в Царское Село, где тоже есть кумыз. Вот ужь, по-истине, из своего леса в город за дровами ездить...

Самарский кумыз в достаточной степени известен грамотной публике и не раз служил предметом жестокой полемики между врачами: одни признают за ним всеисцеляющее значение, другие допускают условно, а третьи отвергают по всем пунктам. Мы не бывали в Самаре и не можем судить о тамошпем кумызе, по заметим здесь, что, по нашему мнению, раз возникает целый курорт -- кумыза не может быть. Обращать это питье в средство для наживы известных предпринимателей решительно невозможно, потому что оно имеет смысл и значение не как продукт фабрикации на заказ, а только на месте своего историческаго существования, органически связанное со всем бытом создавшаго его степнаго населения. Есть выработанная многими летами степная культура, и кумыз является живым ея продуктом,-- настолько живым, что ни одна лаборатория не приготовит его, несмотря на все чудеса европейской науки, техники и специально врачебнаго искусства. Чтобы такое заявление не показалось голословным, скажем только то, что, ведь, в лучшую лабораторию не перетащить целую степь с ея ковылем и солончаковыми травами, с ея горячим солнцем, степною породой скота и всем обиходом степнаго хозяйства и быта. Если вы желаете пить кумыз, поезжайте в степь... Этим мы не желаем сказать, что все врачи, отсылающие больных в Самару или в Уфу, непременно шарлатаны или дураки: вся беда в том, что они сами глубоко верят в этот самарский кумыз, тем более, что больные здесь проходят даже целый "курс лечения" под надзором специальных врачей-кумызников. Конечно, врач для больнаго необходим, но только не для кумызнаго курса. Если что может говорить за самарский кумыз, так это удобство подездных путей к нему и некоторыя курортныя приспособления: больничные номера, больничная кухня, всегда готовый к услугам врач и т. д. Против этого трудно что-нибудь сказать.

Переходим теперь к кумызу в собственном смысле,-- к тому кумызу, который неразрывно связан с кочевым образом жизни или, по крайней мере, с летними "кошевками" (от слова "кош"). Где разлеглась необозримая степь, где стоят юрты кочевников, кибитки или коши, там и кумыз. Область кумыза захватывает громадное пространство, которое начинается у подножья Урала и заканчивается китайскою границей. Мы будем говорить здесь о приуральском кумызе, как более нам известном и более доступном для публики.

Кумызники весной приезжают обыкновенно в Екатеринбург и здесь уже окончательно выбирают место лечения. Прежде всего является вопрос, какой пить кумыз: башкирский или киргизский? Башкирия под рукой: 100--150 верст от Екатеринбурга к югу и вы найдете кумыз в любой башкирской деревне. Собственно есть приуральская Башкирия (знаменитая хищениями Уфимская губерния) и зауральская (южная часть Екатеринбургскаго уезда и восточный склон Южнаго Урала). Вам укажут на татарскую Караболку и еще несколько подобных мест, куда ездят больные, а, главным образом, в тот угол, который образуется течением рек Синары и Течи. Здесь, действительно, сохранился почти нетронутый клочек сплошнаго башкирскаго населения. Есть еще так называемые горные башкиры, которые засели разрозненными гнездами по склонам Южнаго Урала. Но дело в том, что вымирающее башкирское племя ужасно бедно, башкирский скот хуже тех тощих коров, каких видел во сне египетский фараон, а вледствие этого качества башкирскаго кумыза крайне сомнительны. Прибавьте к этому неопрятность, неряшливость и просто лень настоящаго башкира. Вот те причины, почему башкирский кумыз жидок, имеет синеватый цвет и совсем потерял букет настоящаго степнаго кумыза. Хорошия породы башкирских лошадей давно вывелись, привольныя пастбища стеснены со всех сторон, а, главное, мертвая лень вымирающаго степняка,-- с этим ничего не поделаешь. Правда, башкирский кумыз под рукой и все лечение обходится очень дешево, а поэтому его будут пить все те, кому нельзя уезжать подальше почему-нибудь,-- говоря проще, у кого недостает средств.

Друтое дело кумыз киргизский -- белый, крепкий, душистый, с специальным букетом степной травы. Лучший кумыз, как разсказывают, в Кокчетаве. Если ехать из Екатеринбурга, то маршрут такой: от Екатеринбурга до Тюмени -- по железной дороге, от Тюмени до степнаго городка Петропавловска 400 верст на лошадях и от Петропавловска до Кокчетава еще 200 верст тоже на лошадях. В общей сложности получается маршрут около 1000 верст, сокращаемый только железною дорогой. Кокчетав славится, как степная Швейцария: горы, озера, лес и т. д. Кумыз, конечно, превосходный, но ездить туда, к сожалению, имеют возможность только люди со средствами, которые в состоянии пролечить 200--300 рублей. Побывавшие в Кокчетаве отзываются о нем с восторгом, а насколько это верно -- судить не берусь. Впрочем, репутация Кокчетава, кажется, не нуждается в новых доказательствах: глас народа -- глас Божий. Следующий за Кокчетавом номер представляет "троицкий кумыз", т.-е. кумыз около города Троицка, Оренбургской губернии. От Екатеринбурга до Троицка около 400 верст,-- разстояние сравнительно небольшое и в хорошую погоду его можно проехать даже с удовольствием, особенно по Башкирии, где тянется ряд прекрасных озер. ездят на кумыз прямо "под Троицк", но опытные люди не советуют забираться туда, потому что безлесная степь в жаркое лето сама по себе стоит хорошей болезни. В Троицком уезде есть много других уголков, где кумызники, кроме кумыза, находят какую-нибудь рощицу, озерко воды или степную речку. Много значит быть по близости от какого-нибудь рынка, где можно иметь кусок говядины, почтовую контору и, главное, близость врача. Станица Михайловка, о которой говорилось в предидущих главах, совмещает в себе все упомянутыя требования, почему с каждым годом в нее набирается больных все больше и больше, особенно из Екатеринбурга, для котораго она начинает служить лечебною станцией.