Здесь необходимо сделать отступление. В 40-х годах XVIII века, во времена Анны Иоанновны, архив Томска был утоплен местным воеводой в реке Томь [2]. Случилось это при невыясненных обстоятельствах с участием все того же академика Герхарда Миллера, будущего автора «Истории Сибири». Установлено, что в сентябре 1733 года этот еще молодой, 28-летний столичный «ученый» прибыл в Томск из Петербурга для сбора материалов по истории Древней Руси. В городе находилось одно из самых древних на тот момент государственных хранилищ, куда были свезены все найденные на просторах Южной Сибири исторические книги, архивы и летописные материалы. Но Миллер почему-то не стал изучать эти уникальные данные, а лишь убедился в их существовании, отписался об увиденном в столицу и отправился дальше в глубь Сибири. Вернулся он только через семь лет, в 1740 году, чтобы услышать о гибели всего исторического архива.
Как пишут биографы Г. Ф. Миллера, он «обнаружил пропажу древних актов», но личная переписка того периода, которую академик активно вел на родном немецком языке, не содержит упоминаний об этом событии. Все современники историка отмечали его повышенную эмоциональность, так что гибель бесценного с научной точки зрения архива не могла бы не вызвать соответствующую реакцию. Во всяком случае, ученый был обязан написать жалобу на высочайшее имя, тем более что раньше он прибегал к такой мере по гораздо менее значительным поводам. Однако этого не произошло. Похоже, Герхард Миллер не был удивлен или огорчен случившимся.
Скорее всего, он не только знал об уничтожении архива, но и был послан из Петербурга, чтобы передать томскому воеводе соответствующее тайное распоряжение еще в свой первый приезд. Ведь сразу же, как только Миллер увидел пустые полки томского архива, на него снизошло вдохновение. Он сел писать не историю Московии, а ныне всем известную «Историю Сибири», из которой, как из «гоголевской „Шинели“», вышли современные представления о первобытной дикости этого региона до прихода туда «ученых немцев» и царских чиновников. Во всяком случае, из личной переписки Миллера следует, что первые тома вышли из-под его пера сразу же, как стало ясно, что документальных первоисточников для сибирской истории больше не существует.
Возможно, именно этим объясняется поистине странная и противоестественная ненависть германофила Ломоносова к немцу Миллеру. Так сложилось, что после завершения миллеровской миссии историкам осталось узнавать о прошлом Сибири лишь из его трудов – все первоисточники были навсегда утрачены (академик привез в Петербург только копии-черновики, написанные им на немецком языке). Таким образом, можно с уверенностью сказать, что связь времен в России по-настоящему прервалась именно с гибелью сибирского хранилища древних архивов. К началу экспедиции Миллера там все еще могли находиться последние подлинные свидетельства о 150-летних дипломатических отношениях России с державой, занимавшей весь Алтай-Тянь-Шаньский регион и сопредельные территории от Байкала до Арала, – Центральной ордой.
Из-за утраты этой информации мы сейчас вынуждены пользоваться косвенными, часто случайными данными. Тем не менее они позволяют установить, что московский царь, приняв из рук казаков Ермака Сибирское царство, обнаружил на южной границе своих новых владений нечто удивительное. Это было государство, населенное европеоидами. Сибирские воеводы предпочитали называть их «белыми калмыками» за присущую им классическую европейскую внешность. Хозяева Алтая и Приобья также именовались «теленгетами», что по-русски в то время звучало как «теленгуты», а чаще – «телеуты». Поэтому и страну их в отписках царю называли «Телеутская землица»8. Внимательное изучение этого вопроса дает нам возможность ответственно заявлять, что телеуты являются прямыми потомками легендарных гуннов и предками современного русского народа.
Российские тюркологи В. В. Радлов и Н. А. Аристов независимо друг от друга пришли к единому выводу о том, что «теленгиты», «телеуты», «алтай-кижи», «белые калмыки», «алтайские горные калмыки» «когда-то <…> составляли обширный тюрко-язычный народ», имя которого – «теле».
Этноним «теленгет» восходит к древнетюркскому слову «теле». «Надо признать, что телеуты и теленгуты или теленгиты <…> один и тот же народ, тем более что истинное имя этого народа есть теле, а приставки монгольского множественного числа ут или гут приданы к имени…» [3], – делает вывод Н. А. Аристов в работе «Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей». Теленгетов в русских источниках чаще всего именуют «белыми калмыками», «горными калмыками», «телеутами», «теленгитами», «зюнгарцами», «ойротами» и «урянхайцами». В своем научном труде «Из Сибири» В. В. Радлов отмечает, что «в языковом отношении к алтайцам очень близки и телеуты. Они называют себя теленгет» [4]. Далее ученый приходит к верному заключению о том, что «и теперь все племена, подчинившиеся русской короне, называют себя алтайцами, а племена, находившиеся во власти Китая, а затем возвратившиеся уже как китайские подданные в Россию, на свои прежние насиженные места в Восточном Алтае, и до 1866 года платившие дань китайцам и русским, – двоеданцами. И алтайцы, и двоеданцы сохранили еще память о своей принадлежности к калмыцкому государству, а поэтому часть их называет себя калмак или ойрот, хотя за последнее время это племенное название все больше забывается. Настоящее название этого народа – теленгиты или теленгеты, но сохраняется оно лишь в сознании двоеданцев» [4].
Из тождественности этнонимов «телеу» и «телеут» можно заключить, что первый из них, зафиксированный в составе топонимов Сакмарского бассейна, восходит к праформе «теле» (в китайском языке – «народ динлинов»). Л. П. Потапов также считает, что основные тюркоязычные родоплеменные группы – «телеуты», «теленгиты» и «телесы» – сохранили в своем названии этот древний этноним [5]9. Его наличие удостоверено китайскими летописями суйской (581—618 гг.) и танской (618—907 гг.) династий [8]. В данных источниках упомянутый термин относится к большой группе населения, обитавшей на просторах Алтай-Тянь-Шаньского региона и современного Казахстана. Также в зону проживания «теле» входили территории современной Монголии и Тувы, русского и монгольского Алтая, Семиречья и Киргизии.
В середине XIX века с подачи все того же Миллера этноним «телеут» официально был закреплен за потомками трудовых мигрантов из Китая, составлявших около 5% населения Алтая и бывших арендаторами на землях знатных казаков-телеутов, так как сами воины были лично свободными гражданами. Остальные 95% жителей Алтай-Тянь-Шаньского региона крестились в русскую веру и расселились по территории современной России. Вследствие этого европеоидные «белые калмыки» в источниках превратились в современных монголоидов с приписываемым им языком, который начал формироваться только со второй половины XVII века. К историческим «телеутам» – предкам русского народа – более поздние монголоидные телеуты прямого генетического отношения не имеют.
Владыка «Телеутской землицы» назывался «каан». Этот титул хорошо известен историкам – именно так обозначалось царское достоинство на языке древних булгар. Народ «теле» можно без преувеличения назвать великим. В древних китайских источниках, в частности, в Суйской династийной хронике, сказано: «Предки теле были потомками хунну». Очевидно, что во всех перечисленных выше фрагментах трудов разных исследователей имеются в виду гунны – все те же, неизменные на протяжении тысячелетий своего исторического существования скифы-казаки, предки современного русского народа.
До нас дошли фамилии «белых калмыков» – «телеутов». По данным И. С. Тенгерекова, они звучали так: Табунов, Ирганов, Кокин, Бей-Конов, Бас-Бейков, Терев и т. д. Язык их остался неизвестен, так как его изучение началось слишком поздно – во второй половине XIX века, когда все исторические архивы по древней истории России были безвозвратно утеряны. Условно принято считать, что «белые калмыки» (народ «теле» – потомки гуннов) были тюркоязычными, однако это не доказано; с таким же основанием можно утверждать, что они говорили на русском языке, а возможно, были двуязычны.
