– Я Андрей Бирюков, моя специальность – аукционист. Я мог бы помочь вам с продажей вашей… яхты. Все что требуется – это разрешение администрации пляжа.

Единственный, кто мог меня просветить на этот счет, была Милена. Она же являлась единственным знакомым представителем администрации. К счастью, спасательница оказалась на месте.

– Разрешение, да без вопросов! – заявила она, связавшись с начальством. – Директор говорит, почаще бы такой цирк устраивали. А то в последнее время здесь народу маловато.

Тем временем аукционист, которого я аккуратненько телепортировала на палубу плавучего раритета, начал поистине магическое действо. Нет, такое не под силу даже алхимикам. Им, чтобы получить золото, требовалось соответствующее количества свинца или другого металла. Здесь же деньги возникали буквально из воздуха. Цифры увеличивались на глазах, обрастая невероятным количеством нулей.

Нет, спросить Вадима с Киром я не забыла. Ведь по сути дела, создателями необычного корабля являлись именно они. Не сходя с места, я связалась с обоими. Нет, зачем попусту тратить магическую энергию? В эпоху мобильной связи многое стало гораздо проще.

Вадим ограничился кратким: «а что, прикольно». Кир согласился, что платить за учебу в институте гораздо важнее; если уж очень захочется, потом можно построить что-нибудь еще.

К концу дня Вадим с Киром оказались довольно обеспеченными студентами.

– Понимаете, деньги для меня сейчас не главное, – вдохновенно вещал молодой аукционист, поглощая десятый блин со сметаной и рябиновым вареньем. – Я должен создать себе деловую репутацию. Когда станет известно, что среди моих клиентов знаменитая озерковская ведьма, мои акции существенно возрастут. А можно я с вами сфотографируюсь? И чтобы ваши котики были в кадре, ну, пожалуйста!

Разумеется, меня «осчастливили» созерцанием портфолио, где фигурировали депутаты, скандально известные эстрадные певцы и некий отставной капитан, выставивший лот под названием «труба от крейсера».

Некоторое время спустя сахарница состроила злобную гримасу и до молодого карьериста, наконец, дошло, что он немного засиделся.

10

Вадим вернулся с музыкального фестиваля раньше, чем ожидалось. Вид у него было довольный, правда, донельзя перемученный.

– Все, оперативной памяти не осталось, – заявил он с порога. – Требуется перезагрузка. А вообще, было классно, я тут роликов наснимал. Вот «Алюминиевые гельминты» – новая группа, еще не раскрученная. Ударник у них ну, просто суперский, я сперва даже подумал, не магичит ли по ходу. Не, чисто, только фон какой-то необычный, может личная энергетика, а может общие эмоции зашкаливают.

На экране бесновался светловолосый молодой человек с тонкими аристократическими чертами лица, насколько можно было их различить под устрашающим гримом. Он не играл, не существовал в музыке, он сам был ею. Это ясно читалось в его огненном взоре; с такими глазами либо творят особо страшные заклинания, либо… Где-то я уже это видела.

– Как ты сказал, его зовут?

– По цивильному не знаю, а погонялово, вроде, Фил. А что?

– Да так, возникли кое-какие мысли…

…Вот нипочем не угадаете, где я оказалась тем же вечером. Нет, даже и не пытайтесь! Прямо на метле я зависла напротив верхнего этажа одного дома на Петроградской. Как мне объяснили когда-то представители современной молодежи, помещение такого рода называется точкой и это не имеет никакого отношения к геометрическому понятию. Здесь проходят репетиции музыкальной группы. Их, как правило, устраивают в пустующих производственных корпусах или таких вот расселенных домах. Видели бы меня сейчас детки! Торчу здесь, будто какая-нибудь фанатка, караулящая своего кумира в парадной…

Прямо передо мной светилось незанавешенное окно. За ним открывался прекрасный обзор на довольно просторную комнату с низким потолком. Стены помимо разноцветных клочков обоев, были украшены афишами и виниловыми пластинками. Мебель и прочая обстановка смотрелась почти респектабельно по меркам заброшенного дома. Судя по всему, устроились здесь давно и серьезно. Ударная установка, колонки, еще какие-то электрические штуки. Да, сил в обустройство вложено немало…

Ударник – тот самый, ради которого я проделала такой путь над городом – явно пребывал не в рабочем состоянии. Пройдясь по всем тарелкам, барабанам и еще непонятно каким ударным инструментам, он подозрительно уставился в окно. Если бы не мой «плащ-неведимка» усиленного действия, можно было бы подумать, что молодой человек смотрит прямо на меня. Или что-то почувствовал? Тогда…

– Фил, ты репетировать сегодня собираешься? – донеслось до меня. – Полчаса уже ворон считаешь.

– Знаете, это конечно, бред, но у меня полное ощущение, что там за окном кто-то есть. И на нас пялится.

– Это на него фанатки так подействовали. То ли еще будет, чувак! Вот оно, сладкое бремя славы…

– Хватит прикалываться, Хыня! Помнишь, как из кофеюшника тогда слиняли – за полчаса до бандитской разборки. Правда, я тоже ничего не вижу. Может, там Мурзик колбасится? На крыше, вроде, мелькал.

Фил молча подошел к окну и распахнул его. Теперь я была более чем уверена: передо мной тот, поможет справиться с мутировавшим, вконец озверевшим водяным. Прямой потомок отца Феоктиста, прямее и быть не может! И дело даже не в отсутствии краски на лице молодого человека и не в характерном жесте, которым он оттолкнул оконные створки. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений.

Ударник высунулся из окна почти по пояс, покрутил головой, внимательно оглядываясь вокруг. Ну, если он даже через «двойную неведимку» что-то способен разглядеть…

Но в этот момент Фил высунулся из окна почти по пояс, резко обернулся на раздавшийся слева шорох, пошатнулся и выпал из окна пятого этажа. Пришлось заложить резкий вираж, подхватить молодого человека и возвратить на место. Разумеется, от заклятия невидимости ничего не осталось.

– Извините, что помешала творческому процессу. Кстати, Фил – это ваше настоящее имя?

– Вообще-то я Филипп, – отвечал мой собеседник, толком не пришедший в себя. – Но в школе меня называли Филлипок, а это такой отстой. А предки, прикиньте, Феоктистом хотели назвать в честь какого-то знаменитого чела, типа моего предка. Хорошо, что во дворце малютки это дело задробили.

. . . .

Это покажется удивительным, но ударник «Алюминиевых гельминтов», как выражается современная молодежь, с ходу въехал в тему.

– Только я понятия не имею, как спасают мир, – честно предупредил он. – Вот от музыки уплыть – это другое дело. Я от ударных без всякой дури кайф ловлю. Не, реально, такие глюки бывают!

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Что-то вроде «Властелина колец», из второго фильма, только без Гоблина. Вроде помню, а словами не описать.

– А, может быть, вы это сыграете?

Фил без лишних слов уселся за ударную установку и… перед моими глазами снова предстала картина трагических событий, произошедших когда-то в Озерках.

– И, знаете, еще что, – нерешительно произнес музыкант, снова усаживаясь на потертый диван начала восьмидесятых. – Мне почему-то кажется, что тот… чудак на букву «м», который весь этот беспредел учинил, имеет ко мне какое-то отношение. Или я что-то пропустил.

– Да, парочку деталей… Детектор, ты где, кис-кис!

Но кот, который к этому времени успел выбраться из моего рюкзачка, предпочел сперва привести себя в порядок, сидя на колонке, а затем совершить променад по синтезатору. Инструмент под его лапами откликнулся душераздирающим аккордом. Детектор моментально соскочил и забился под заплатанное «ампирное» кресло. Ударник и остальные члены группы издали восторженный вопль.

– Вот это аккорд! Как раз его и не хватало для «Конца света». Гурвинек, сможешь повторить?

– Народ, давайте не будем отвлекаться. Насколько я понял, конец света может наступить в реале, если я не совершу подвиг. Но, сударыня, я музыкант и магия не по моей части.