Кроме того, для традиционного, языческого, если не по форме, то по духу, взгляда на природу болезней и методы их лечения большое значение имели разного рода приметы, ориентируясь на которые человек стремился избегнуть несчастья или, по крайней мере, психологически к нему подготовиться. Огромный массив примет, доступный для исследования, включает в себя как древние, дошедшие до нас в письменных источниках, так и сравнительно новые, собранные фольклористами в XIX–XX вв. Следует отметить, что приметы эти, несмотря на разделяющие их столетия, чрезвычайно схожи по логике построения и даже по общей стилистике. Исследователь древнерусского язычества Н.М. Гальковский писал о широком распространении примет: «Весьма распространены были приметы по зуду и дрожанию в разных частях тела; этому разряду примет посвящена была книга Трепетник, кажется, носившая еще название Волховник, — сборник суеверных примет разного рода: храм трещит (стенотреск), ухозвон, воронограй, куроклик, окомиг, огнь бучит и проч.».
Литература, подобная указанному Трепетнику или Вол-ховнику, входит в перечень книг, запрещаемых индексом (списком запрещенных книг). Книги эти достаточно поздние, но о древности и широкой распространенности зафиксированных там примет можно судить по тому, что подобные же приметы встречаем мы у Георгия Амартола, что дало основание Н.М. Гальковскому сделать вывод о сходстве русских и византийских верований. Для сравнения можно обраться к работе Г.И. Попова, в которой исследуется народная медицина по материалам этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева. Среди примет, считавшихся плохим признаком для больного, находим мы и воронье карканье, и несвоевременное пение петуха. По мнению Г.И. Попова, приметы, прогностика народной медицины «лишь в небольшом ряде случаев основываются на физических и физиологических признаках и почти всей тяжестью лежат на чисто суеверных основах». Об удельном весе рационального и иррационального в традиционной медицине можно спорить. По данным современных медицинских исследований, многое из того, что этнографы первоначально считали «вредным» и «хаотическим», в народной медицине на самом деле имеет рациональный смысл. Однако в любом случае сам факт сочетания в ней прагматических и мистических компонентов как в Средневековье, так и в традиционной культуре русского крестьянства Нового времени не вызывает сомнения.
Медицины как научно-практической дисциплины в современном значении этого слова не существовало, как не существовало науки в целом. В средневековой Западной Европе и на Руси уровень медицинских знаний был значительно ниже, чем в античные времена. В отличие от древнерусской, античная медицина перешла грань, отделяющую этап господства религиозно-мистических представлений о всех процессах, связанных со здоровьем и болезнями человека, от этапа, когда после трудов Гиппократа (V–IV вв. до н. э.) возобладала рационалистическая традиция. Развитие античной медицины насчитывало не одно столетие и шло от полумифических сыновей бога врачевания Асклепия Махаона и Подалирия до врача II в. н. э. Галена, труды которого были главным пособием по медицине в Западной Европе в течение всего Средневековья. На Руси труды античных медиков не оказали заметного влияния на культуру, хотя, как было показано выше, предполагать некоторую осведомленность в этой области все-таки можно, поскольку античное наследие в области медицины было хорошо известно в Византии. Но Русь заимствовала достижения культуры великого южного соседа очень избирательно. Конечно, некоторые «отзвуки» древней античной традиции все-таки проникали в восточнославянские земли. Не называя имя Галена, древнерусские книжники достаточно часто обращаются к идее здоровья как баланса основополагающих жидкостей в организме.
Примечательно, что при отсутствии медицины в домонгольской Руси XI–XIII вв. существовали, однако, врачи. Но даже если предположить, что среди многочисленных медиков, практиковавших у славян Восточной Европы, могли быть и греки, знакомые с трудами того же Галена, то в высокую официальную культуру и книжную традицию эти знания в полном объеме не вошли. Причина этого, скорее всего, была в том, что на Руси вообще весьма подозрительно относились к светской, языческой по происхождению составляющей византийской культуры, заимствуя лишь то, что было надежно защищено сакральным ореолом. В конечном итоге православное мировоззрение предписывало не лечить болезнь, а с благодарностью принимать и терпеть как божественное испытание. Врачи в основном действовали на профанном уровне культуры, в сфере повседневности, и ориентировались не на разработку теоретических вопросов, а на практическую помощь страждущим, для которых духовное непротивление болезни было непосильным.
Самое первое упоминание о врачах содержится в Краткой редакции Русской Правды. Причем в этом документе врач («лечец») упомянут как вполне обыденное явление: в случае нанесения телесных повреждений (кровь и синяки) преступник должен был не только оплатить «обиду» штрафом в размере трех гривен, но и заплатить за лечение («а летцю мзда»).
Среди массы рядовых «докторов», пользовавших таких вот легко покалеченных в драках мужей, выделяются врачи, которые были заметными фигурами в древнерусском обществе. Медицинское искусство считалось весьма благородным занятием — причастными к нему были представительницы княжеского рода. Евпраксии Мстиславовне, вышедшей замуж за византийского императора Алексея Комнина и получившей коронационное имя Зоя, приписывают авторство трактата «Алимма» («Мази»), в котором рассматриваются вопросы физиологии и патологии, гигиены и охраны здоровья.
Кроме того, это врачи, состоявшие при князьях. Об одном из них, как видно, весьма знаменитом, рассказывается в «Киево-Печерском патерике» — это некий врач-армянин, живший в конце XI — начале XII в. Среди его пациентов некоторое время был Владимир Мономах, в то время князь Черниговский. «Патерик», в котором этот врач выступает отрицательным персонажем, дает, возможно, слишком пристрастное изображение его профессионального метода. Согласно тексту, «искусность во врачевании» указанного представителя средневековой медицины заключалась в том, что он с изумительной точностью, в первый только раз увидев больного, предрекал день и час, когда тот умрет. Впрочем, из дальнейшего повествования видно, что армянин был носителем определенной «врачевней хитрости» и целил недуги какими-то «зельями». Видимо, достаточно часто врачами в русских землях были иноземцы. Помимо упомянутого армянина, известен также лекарь князя Святоши-Николая сириец Петр. По мнению известного историка медицины Н.А. Богоявленского, врачи Сирии часто бывали придворными лекарями на Руси.
Из текста Русской Правды и «Патерика» видно, что услуги врачей стоили недешево. В практике использовались препараты, приготавливаемые из минералов и растений, многие из которых привозились из дальних краев — из Индии, Персии и других стран Востока. Поэтому позволить себе обращаться к профессиональным медикам могли немногие.
Надо думать, что еще чаще врачами в древнерусских городах были византийские греки. Медицина в империи была весьма развита. Византийское правительство проявляло постоянную заботу о здоровье населения: организовывались лечебницы, специалисты, работавшие в них, получали поддержку государства. Лечебницы организовывались и частными лицами. Врачи были уважаемыми членами византийского общества. Возможно, подготовку специалистов осуществляли учебные медицинские учреждения. До нашего времени дошло большое количество медицинских трактатов, имевших широкое распространение: медицинскими знаниями обладали не только медики-профессионалы. Средний уровень светского образования тоже предполагал наличие определенной суммы санитарных и гигиенических знаний. Среди врачей были специалисты разного уровня подготовки. Наряду с высокими профессионалами немало, очевидно, было и полузнаек, которым, конечно, было легче произвести впечатление на неискушенных северных варваров. Нужно было только напускать побольше таинственности. Не исключено, что упомянутый выше врач-армянин, «лейб-медик» Владимира Мономаха, был как раз из таких практиков, прошедших подготовку в одном из имперских медицинских центров и отправившихся в поисках денег и славы в земли восточных славян.