— Я совершенно не думаю, что зарубежные страны… капиталистические страны, согласятся нам продавать уран.
— А я другое имела в виду. Сейчас в Германии уран нам обходится достаточно дешево, всего около ста рублей за килограмм.
— Вы считаете это дешево? По нашим сведениям, американцы сейчас закупают уран в Канаде в несколько раз дешевле.
— Я считаю, что это вообще копейки. Из этого килограмма урана электростанция выработает электричества, даже если считать по десять копеек за киловатт-час, на полтораста тысяч рублей, да и то, если потом отработанное топливо не перерабатывать. К тому же этот килограмм в любом случае придется немного подработать, тысяч так за пять-десять рублей, так что в стоимости топлива для электростанции это вообще ничто. Если мы согласны добывать уран по двести пятьдесят-триста рублей за килограмм, то можно всерьез заняться вытаскиванием его из монацита, за пятьсот — из золоотвалов угольных электростанций, а за тысячу — уран можно просто из гранита выковыривать.
— А вы вроде говорили…
— Ничего я не говорила. То есть говорила, что если есть уран подешевле, то глупо приобретать дорогой.
— А… ну да. То есть проблем с урановым топливом мы не ожидаем. А самими реакторами?
— Это не ко мне вопрос…
— Я бы хотел сначала кое-что уточнить, — ответил на этот вопрос Сталина уже сам Доллежаль, — мы планируем сначала построить электростанцию мощностью в двести — двести двадцать мегаватт электрических, и за ее работоспособность мы, по опыту эксплуатации тридцатимегаваттной станции, практически ручаемся. По предварительным расчетам, постройка такой станции займет примерно три года, и году уже в пятьдесят седьмом можно будет на опыте ее эксплуатации принимать решение о постройке и более мощных станций.
— Тогда возникает вопрос о том, где строить эту опытную станцию.
— Я предлагаю ее поставить рядом с нынешней, возле Дубны. Два довода в пользу такого решения: в Дубне уже есть подготовленные персонал и, что не менее важно, есть специалисты-строители, которые возводили и первую станцию. Сейчас они занимаются пустяками… строят в районе жилые дома и объекты соцкультбыта, а это, мне кажется, не самое эффективное использование опытных кадров.
— Я не вижу причин с ним не согласиться. И последний вопрос о финансировании строительства.
— А чего вы все на меня-то смотрите? — недовольно произнесла Таня. — У меня денег точно нет.
— Мы не про деньги смотрим, — поспешил упокоить ее Станислав Густавович, — а про сверхпрочный бетон. Насколько я помню, там в качестве сырья тебе нафталин потребуется, и хотелось бы узнать, сколько именно.
— Тем более не ко мне вопрос, есть же во ВНИПИ институт стройматериалов. Дайте им посмотреть проект, чтобы они хотя бы кубатуру потребного бетона прикинули — и вот они уже все скажут. А нафталин им нужен или еще что — я просто не знаю.
— Мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать нафталин, — строго заметил Струмилину Иосиф Виссарионович, — а по финансированию предлагаю рассмотреть вот что: предварительная смета на эту электростанцию составляет почти миллиард рублей…
— В два с половиной раза дешевле главного здания МГУ, — не удержался Струмилин.
— Но за эти деньги можно выстроить ГЭС вдвое большей мощности или четыре угольных электростанции…
— Есть разница, — снова влезла Таня, — ГЭС на полную мощность работает не часто, а угольные дороги в эксплуатации. Когда мы доведем атомные станции до ума, электричество с них получится почти самым дешевым, разве что очень крупные ГЭС с ними поспорят. Поэтому я предлагаю выделить на первом этапе два миллиарда.
— Столько не нужно, — несколько испуганно попытался одернуть Таню Николай Антонович, видимо опасаясь, что проект сейчас «зарубят».
— Нужно, потому что будем строить сразу два реактора. Я посмотрела проект Николая Антоновича, и он очень правильно хочет сначала построить станцию на двести мегаватт. Но если слегка совсем поменять внешнюю обвязку и чуть посерьезнее внутреннюю, то в том же корпусе реактора можно будет повысить энергонапряженность раза в два с половиной и электростанция у нас получится уже на пятьсот мегаватт за те же деньги.
— Та…тьяна Васильевна, а почему бы сразу не повысить… то, что вы говорите? — с откровенным любопытством поинтересовался Сталин.
— Потому что я примерно представляю, что нужно доработать, но там еще конь не валялся. А валяться он будет как раз года три, и, когда этот реактор начнет работать, будет понятно, что и как можно на самом деле доработать. Но, опять повторю, в этом же самом корпусе. И тогда мы получим рабочую станцию на пятьсот мегаватт не через пять лет после пуска опытной, а через полтора-два года.
— В этом есть смысл. Тогда остается последний вопрос. Товарищи из Германии очень хотели бы показать германскому народу, что работа компании «Висмут» приносит и самой Германии зримую пользу. И они уже пытаются намекнуть, причем весьма прозрачно, что они тоже хотели бы заполучить атомную станцию.
— Ну корабельную им, понятное дело, ставить мы не будем: там и топливо очень уж непростое, и, как ни крути, в Германии есть еще замаскировавшиеся фашисты, могут за океан ценную информацию слить. Но у Николая Антоновича есть еще один проект… что молчите, Николай Антонович? Если я не ошибаюсь, электростанции на семьдесят пять-восемьдесят мегаватт под топливо с обогащением меньше четырех процентов, так?
— Да, но мы этот проект разработали… в качестве опыта именно в расчетах реакторов.
— Там снаружи почти все то же самое, что и на корабельном, да и сам реактор куда как попроще, чем этот. И, главное, он тоже водо-водяной, оружейный плутоний на нем не получить. Вот такую станцию растиражировать среди наших социалистических друзей было бы неплохо.
— Но хватит ли у нас мощностей…
— Они сами сделают, по нашим чертежам и под нашим присмотром. Корпус реактора прекрасно изготовят чехословаки, насосы — немцы, ну и остальное как-нибудь между ними поделим. А пока они все это делают, мы не спеша выстроим станцию у себя. Запустим, посмотрим, как она себя поведет. А если понравится — попросим чехословаков и для этих реакторов корпуса повыпускать. Братским народам и нам заодно. Потому что, боюсь, наш «Гидропресс» будет очень сильно занят производством судовых реакторов…
— Хорошо, мы подумаем над вашим предложением. Про братские народы, — при этих словах Иосиф Виссарионович улыбнулся, но как-то не очень добро. — А в Дубне начнем строить станцию по проекту товарища Доллежаля… сразу на две реакторных установки.
Когда совещание закончилось, все трое оставшихся в кабинете навалились на Таню с вопросами:
— Почему вы не согласились с предложениями товарища Курчатова? — первым спросил Лаврентий Павлович.
— Нет ни малейших сомнений, что со временем, хотя и очень нескоро, можно будет осуществить в земных условиях управляемую термоядерную реакцию. Это в принципе очень просто, трудности встретятся лишь технологические. Но именно технологические трудности сделают все проведенные затраты бессмысленными. Вкратце поясню. Среди прочих материалов мне попалось упоминание о первой установке, где такая реакция была проведена. Между прочим, проведена она была именно в СССР и именно товарищем Курчатовым. А установка называлась Токамак-10, поскольку была десятой из выстроенных экспериментальных установок. Но в его институте даже те, кто установку разрабатывал, расшифровывали номер весьма оригинально: десятка указывает и на то, что обошлась она в десять миллиардов, и что проработала она десять секунд. Выдающийся результат! Миллиард, правда, я не знаю каких именно денег, сгорал на этой установке за секунду! А дело все в том, что в установке плазма нагревается до сотен миллионов градусов. Да, можно построить установку, которая выработает энергии больше, чем требуется для ее работы. Но изготовить термоядерный реактор, который произведет достаточно энергии, чтобы окупить его постройку, в земных условиях невозможно. При требуемых для реакции температурах оболочка реактора просто испарится. Не сразу, но гораздо раньше, чем произведенная энергия окупит хотя бы необходимый для продолжения работы ремонт. Правда, на то, чтобы в этом убедиться, было потрачено очень много времени, по-моему, даже больше ста лет, а уж сколько средств на ветер выбросили, я им представить не могу.
