— Ну, тогда Бориса Львовича мы отдельно отметим. Так что запускаем ленинградский проект?
— Московский. По моим расчетам получается, что если мы задействуем эту артель «Самосвал», то в деньгах он от ленинградского отличаться не будет, а по срокам полгода сэкономим. А я так подробно именно его просчитал потому, что в Мосгидэпе и технологию строительства плотин очень тщательно проработали, а в Ленинграде ограничились общими словами. А ведь там, между прочим, получается что в день по тридцать тысяч кубов грунта перелопатить придется. Так что если люди подумали как это сделать, и готовы за свои мысли ответить…
— Ты проект постановления принес?
— И зачем спрашиваешь? Конечно принес. И проект, и обоснование в виде, который даже твои… эти… в ЦК поймут.
— А причем здесь ЦК? Постановление-то будет Совета министров!
— Ну, погорячился. Я, после всех Таниных рассказов, что-то периодически злиться начинаю.
— Попроси у нее специально для тебя успокоительное изготовить. Она сумеет.
— Нет уж, она мне один раз уже пинка дала, больше что-то не хочется. Конечно, ее пинок обладает страшной успокаивающей силой…ты мне лучше просто напоминай об этом когда я закипать начну, мне хватит чтобы сразу успокоиться.
Четырнадцатого апреля на испытательную базу ЦАГИ прилетел их Таганрога новенький самолет Бартини. Большей частью новенький: к старому фюзеляжу Т-117 приделал совершенно новые (уже стреловидные) крылья и два новеньких (хотя и турбовиновых) двигателя. Еще ему пришлось к фюзеляжу приделать два отсека, в которые шасси теперь прятались — но в результате получился самолет, полностью удовлетворяющий требованиям армии: грузоподъемность до двенадцати тонн, дальность полета свыше двух тысяч километров, скорость свыше шестисот…
Второй фюзеляж «из задела» Роберт Людвигович решил тоже «слегка улучшить» и он удлинился на два с лишним метра. А на совсем уже новое крыло «удлиненного» самолета были подвешены двигатели уже турбовентиляторные (не обманул Люлька со сроками!), и в таком варианте самолет должен был таскать уже шестнадцать тонн на почти четыре тысячи километров. Но «более новый» самолет еще даже не выкатили, а «старый новый» уже сам летал — и летал настолько неплохо, что ВВС сразу же, не дожидаясь окончания испытаний, заказали двенадцать машин. И на волне этого успеха Бартини, чуть не плача, прибежал к Голованову…
И плакать было отчего: Георгий Михайлович Бериев резко отличался от большинства других авиаконструкторов тем, что никогда не подсиживал «конкурентов», помогал молодым конструкторам и, при необходимости, не только молодым. По-грузински гостеприимным (его отец в молодости носил фамилию Бериашвили) он был не только за столом, и именно благодаря его помощи турбовинтовой «грузовик» Бартини был так быстро «поставлен на крыло». Но новенький завод в Моршанске еще только начал работу, часть оборудования еще монтировалось, да и готовил Роберт Людвигович производство все же под «удлиненную» машину, так что там выполнить заказ ВВС возможности не было. А в Таганроге — уже не было, почти всю оснастку оттуда увезли. Конечно, ее можно было за месяц-полтора и обратно перевезти, но тогда был серьезный риск сорвать работы Бериева, с которым Бартини крепко подружился…
Голованов выслушал причитания «итальянца», наморщил лоб:
— Роберт Людвигович, я вашу проблему решить не смогу. Так что давайте вы все это изложите человеку, который, если захочет, сможет. Я сейчас позвоню, узнаю, когда можно будет встретиться…
— Вы хотите по этому поводу обратиться к Сталину⁈
— Нет. Я обращусь к человеку, подарившему вам завод в Моршанске…
Во время разговора Голованова с Таней Роберт Людвигович сидел в сторонке молча, тихо охреневая от увиденного и услышанного. А Таню они — после того, как Главный маршал договорился о личной встрече — застали двадцать восьмого апреля в Третьем Ковровском госпитале, и почти час еще сидели, ожидая, когда девушка закончит операцию.
— Что-то странное происходит, — пробормотал Александр Евгеньевич, — сказали, что она одну операцию делает, а мы ждем уже больше сорока минут…
— Пациент необычный, — ответила, услышав маршала, сидящая возле кабинета «дежурная сестра», — это инженер Румянцев, у него обеих ног нет. Причем выше колена, и Белоснежка решила ему все же ноги до колен восстановить. Без этого, говорит, ногу целиком не сделать — а операция не столько сложная, сколько кропотливая.
— Не сложно ногу ампутированную восстановить? — очень удивился Голованов.
— Для нее — не очень сложно. Она уже несколько бригад научила так работать, но у Румянцева… она сказала, что наращивать ногу несколькими кусками — это лишний раз человека мучить, и решила все за один раз сделать. И обе ноги сразу…
— Ничего не понял, кроме того, что она в очередной раз чудо творит. Но чудо очень нужное, так что сидим спокойно и ждем…
Сестра не просто так сидела в кабинете: когда Таня вышла из операционной, ее уже ждал горячий чай и разные бутерброды. И сестра особо предупредила ожидающих Таню мужчин, чтобы они эти бутерброды не трогали:
— Это специально для Тани, вы, если перекусить хотите, скажите — я вам нормальных сделаю. А то некоторые в сердцах эти хватали… они на вкус отвратительны, а мне пол мыть после этого не хочется.
— Какие-то восстанавливающие препараты? — решил блеснуть знаниями Голованов.
— Нет, просто то, что на сыр похоже — это овсяная каша с рыбьим жиром и вареньем из облепихи. Наверное, и к этому привыкнуть можно… хорошо еще, что их только врачам есть положено…
Вероятно, что «к этому» все же привыкнуть было сложно: Таня, усевшись в кресло и взяв в руки бутерброд, сморщилась так, то Александр Евгеньевич не удержался от смеха:
— Танюша, ты выглядишь так, будто тебя заставляют жабу съесть, причем живьем.
— Жаба вкуснее… наверное. Так что там у вас случилось?
Так как Бартини просто молчал, Голованов сам ситуацию Тане обрисовал. Обрисовал и стал на нее глядеть какими-то «щенячьими» глазами.
— Ну, общую картину я поняла, а от меня-то вы что хотите? Новый завод я вам не выстрою, тем более ВВС самолеты хочет получить быстро…
— А уговорить их отменить заказ? У нас же через год будет готова новая машина.
— А как заказ отменить? Ну допустим я даже сниму Василевского с поста министра — заказывал-то не он, а военно-транспортная авиация. Я вижу, что вам этот приказ об учреждении ВТА не нравится, но согласитесь: в АДД такое подразделение явно лишнее. И вот ВТА заказ не отменит: им самолет нужен, причем давно уже нужен. Так что тут вариант вроде единственный прорисовывается: вы договариваетесь с Георгием Михайловичем о том, что в Таганроге у него на заводе делают все, что можно — в смысле, на что оснастку в Моршанск еще не отправили, а окончательно машины уже пусть в Моршанске собираются.
— Он-то не откажет, мы как раз и говорим, что проекты самого Бериева застрянут.
— А вот ему я как раз помогу, все равно уже пообещала. Заодно закажу у него еще один самолетик, как раз по его профилю.
— Что за машина? — встрепенулся Голованов.
— Сугубо гражданская, для врачей. Широка страна мая родная, а с аэродромами у нас не ахти где-нибудь в глубинке. Нужен небольшой гидросамолет-амфибия, чтобы и на речку любую сесть мог, и на аэродром возле районной больницы. Сейчас врачи при необходимости МАИ-колхоз используют, но у него по погоде много ограничений и места для лежачего больного просто нет. Нужен самолет побольше, помощнее — а раз речки или озера почти везде есть…
— Жаль… я думал, что ты сможешь помочь.
— Роберт Людвигович, а вы что молчите? Ваш же самолет… кстати, я вот что подумала: в Касимове вторую сборочную линию готовят под «колхозника», но еще не запустили, ее к октябрю-ноябрю доукомплектуют. Но все вспомогательные производства уже готовы, так что поговорите с ними, может они тоже кое-что смогут для вашей машины сделать? Или хотя бы в Моршанск людей опытных командировать? Я-то в авиапроизводстве мало что понимаю, но там народ опытный, по пять «колхозников» в сутки уже выпускают.
