Когда толпа сконцентрировалась на танцполе, мне на глаза попался старичок. Про таких обычно говорят: «Осталось жить два понедельника». На вид ему было не меньше восьмидесяти пяти лет. Он не пил, в отличие от своих односельчан.

– А это что за дедуля? – Я вскинула руку в сторону интересующего меня субъекта и взглянула на Максима.

Макс внимательно проследил за моей рукой и тут же узнал мужчину.

– Это наш сосед, Тимофей Панкратович. Живёт в доме по левую сторону от нас. Ему под девяносто лет. Он практически ослеп на оба глаза, слышит через раз.

Я тут же вернулась к воспоминаниям сегодняшнего дня, когда заметила какое-то копошение в огороде этого старичка.

Интересно, действительно ли он полностью ослеп? Тогда как он ухаживает за участком?

Недолго думая, я поднялась из-за стола и направилась в сторону одиноко сидящего Тимофея Панкратовича.

– Добрый вечер. Мы никак не можем найти Прасковью Ефимовну. Она не с вами пришла? – Я решила не тянуть резину и сразу начать разговор с нужной мне темы.

– Ась? – Дед наклонился ко мне, совершенно точно определяя местоположение по голосу. Выходит, не такой уж глухой.

Мне пришлось повторить свой вопрос ещё два раза, прежде чем подошёл Максим и громко, с чувством, прокричал ему ту же самую фразу прямо в ухо. Тимофей Панкратович откинулся на спинку стула, когда понял, что от него хотят, и задумчиво приставил большой палец к подбородку.

Он молчал около минуты, и я уже думала попробовать его растолкать, но Макс не дал мне этого сделать.

– Не трогай. Он сам всё скажет, – предупредил Макс, уже замечая, как Тимофей зачмокал губами, готовясь что-то сказать.

– Паранечка… вчера ко мне с утречка приходила, просила корзиночку для ягод. Обещалась вечерком заглянуть, а ни следочка, – я словила передозировку от количества уменьшительно-ласкательных суффиксов в нескольких предложениях.

Дедушка был довольно милым и вполне внятно говорил, но, если бы он понимал слова с первого раза, было бы куда проще поддерживать общение.

– А как насчёт её внучки? Кристина вчера должна была приехать. – Пришлось снова повторить несколько раз, прежде чем Тимофей Панкратович удосужился начать рассуждать над следующим вопросом.

Максим снова осаживал меня взглядом, но моё нетерпение просто не давало покоя.

– Кристина… заходила ко мне вчера вечером, – услышав это, я подскочила на месте, подходя ещё ближе и ловя каждое слово Тимофея.

До этого ещё никто не говорил о том, что видел Битникову. Так неужели появился реальный шанс определить, где может находиться Кристина?

– Она тоже про Паранечку спрашивала. Я ей рассказал, что и вам, так она разозлилась.

– По поводу?

– Про сделку буробила. Кто же её знает, эту молодёжь. – Тимофей Панкратович резко поднялся со своего места и медленно, опираясь на палку, побрёл в сторону выхода.

– Заблудится, – констатировала я.

Однако Максим только покачал головой и увлёк меня в сторону танцующих жителей Забивалова.

Не спросив моего разрешения, парень ловко ухватил меня за талию, а свободной рукой поймал мою. Ему повезло, что я уже витала в мыслях о Кристине, её бабушке и том самом Афоне Жмурикове, который по какой-то причине стал предводителем демонов в глазах Прасковьи Ефимовны.

Макс начал кружить меня под плавную мелодию родом из семидесятых годов, пытаясь понять по лицу, какие эмоции я испытываю.

– Слишком много вариантов, что именно Жмурикову могло понадобиться от Прасковьи, но ни одного ответа, куда они с Кристиной могли деться. Не ночевали в доме, тогда где? – Совершенно не обращая внимания на молодого человека напротив, я сверлила взглядом свои вьющиеся кончики волос и пыталась найти самое логическое объяснение происходящему.

Меня клонило в сон, организм снова требовал порцию кофеина, поэтому соображать было тяжело. Особенно после не самого простого общения с жителями посёлка.

– Может, расслабишься хоть на минуту? – Максим оторвал руку от талии и положил пальцы на мой подбородок, чтобы приподнять голову.

Я послушно заглянула в его изумрудные глаза, всё ещё думая о Прасковье и Кристине.

– Таня…

– Макс, я ведь говорила, что приехала сюда из-за подруги, и ничего, кроме неё, меня не интересует, – я говорила правду, но где-то в глубине души осознавала, что прямо сейчас по коже бегут лёгкие мурашки, вызванные его парфюмом и близостью.

Я старалась не зацикливаться на мужчинах и не воспринимать их всерьёз. Карьера для меня была и останется куда интереснее ненужных взаимоотношений. И как объяснить мужчинам, что мне совершенно не нужно их внимание, хоть и приятно?

– Разреши просто узнать тебя поближе. Без грязных намёков. – Макс коснулся губами мочки моего уха, и на секунду у меня перехватило дыхание.

От неожиданности я сначала растерялась, растворяясь в моменте, а затем отошла от парня.

– Поиски, Макс, – сухо проговорила я и направилась на выход.

Открыв дверь, я поняла, что давно стемнело. Возле крыльца стояли несколько мужичков и над чем-то громко смеялись.

Их обсуждение было бурным и от меня укрыться не могло. Я специально замедлила шаг, чтобы постараться извлечь максимум информации. С этими жителями посёлка разговаривал Макс, поэтому я не знала их по именам. Все были, словно бокалы, до краёв наполнены алкоголем.

– Афоня-то разнервничался, видали как? Неужто из-за Яшки так запереживал? – Я остановилась в нескольких шагах от мужчины и сделала вид, что ищу в сумочке ключи от машины.

– Чёрт его знает. Весь позеленел, как я ему сказал. Побежал куда-то, – ответил его товарищ, вскидывая руку с алкоголем и заливая добрую четверть бутылки разом.

– Может, он Нинку его заприметил? А что, баба в самом соку – шестьдесят три всего! – захохотал третий, и весь этот разговор перешёл в безобидные пошлые шутки, которые я по природе своей не очень одобряла.

– Идёшь? – Максим приобнял меня за талию со спины, заставляя вернуться в реальность.

Я кивнула и двинулась к автомобилю. Меня терзали смутные сомнения, что Афанасию Кирьяновичу действительно жаль погибшего дворника Яшку. Тут что-то более глубокое, и уж вряд ли проблема увеличения количества вдов в Забивалове.

Всю дорогу я молчала, пытаясь продумать все возможные мотивы поведения Афони, но, пока не имея более точных фактов, делать выводы было сложно. Максим покорно сидел рядом и не мешал мне вести авто и следить за дорогой. Только когда я припарковалась возле своего временного убежища – а остаться я решила именно в доме Прасковьи, ведь они с Кристиной могли объявиться в ночи, – Максим заговорил.

– Извини, если давлю на тебя или пугаю. Мне правда интересно помогать тебе в поисках, – его голос заставил меня обернуться и отвлечься от Жмурикова и пропавших женщин хотя бы ненадолго.

– Я не злюсь, Макс. Просто не забывай оставаться в пределах дозволенных границ, – я не хотела продолжать этот разговор, поэтому вышла из машины, и парню пришлось подчиниться. – Завтра утром поеду в лес, где в последний раз видели Прасковью. Захочешь – в восемь встречаемся здесь же.

С этими словами я скрылась за забором участка и устало прошла в сторону двери. Вокруг была сплошная темень, а на территории не горел ни один фонарь. Вот тебе и образцово-показательный посёлок, который вечером превращается в место для самоубийств посредством столкновения с неопознанными предметами.

Пришлось потратить минуты три на попытки отыскать входную дверь. Я осторожно, выставив руки перед собой, направилась по тёмным сеням. Насколько я помнила, по стенам с двух сторон были расставлены сельскохозяйственные инструменты вроде лопат, граблей и прочей утвари, которая помогает поддерживать огород в тонусе. А где-то в самой середине коридора стояла…

Споткнувшись о ту самую бочку, которую я помнила во всех подробностях и даже могла нарисовать по памяти – она у меня была фотографической, – я громко выругалась на весь дом. В темноте я влетела во что-то, стоящее рядом с бочкой, и почувствовала боль в районе скулы. Ещё ссадин не хватало наполучать для полного счастья.