– Я так и думал, – прошептал Филипп.

– Что вы сказали?

– Просто удивился, что при дворе еще остались добродетельные жены. Может, и мне отправиться в провинцию в поиске второй половины?

– Нет такой добродетели, которую нельзя было бы приобрести за деньги. – Герцог Орлеанский пронзил Филиппа взглядом. – Я привык получать то, что хочу!

2001 г. Россия. Москва

– Я не пойду на твое долбаное шоу! – орал Федор в трубку.

– У нас выходит два сериала, один широкоформатный фильм. Мы готовились к этому проекту два года! – Михаил тоже повысил голос. – Это, как ты называешь, шоу нужно тебе не меньше, чем мне! Ну, что ты уперся? Это хорошая идея. Нет! Это замечательная идея! Домохозяйки будут рыдать у экрана, слушая ваши детские рассказы.

– Чихать я хотел на твоих домохозяек!

– Федор, мы уже все проплатили, – взывал к его разуму Михаил. – Даже этот ваш олигарх Крылов и тот с радостью согласился.

– А я не согласен! – Федор швырнул трубку.

– Феденька, все в порядке? – на пороге стояла взволнованная Катя.

– Пошла вон! – заорал муж.

Катя закрыла дверь и тихонько заплакала. Она жила с Федором уже пятнадцать лет, но до сих пор не научилась спокойно относиться к его неприятностям. После рождения Маши она так и не пошла никуда учиться, хотя и очень хотела этого. Через девять лет родился сын – Феденька. Катя потихоньку привыкала к столичной жизни и к профессии жены звезды. Она научилась следить за собой и вести светские, ничего не значащие разговоры, но в душе так и не приняла столицу. Муж мало изменился, иногда он был добр и ласков, но чаще агрессивен и зол, а она по-прежнему любила его, несмотря на частые ночные отлучки, сплетни в «желтой» прессе и звонки молодых девиц, без обиняков заявлявших: «Я сплю с вашим мужем!» С годами ее чувства стали еще сильней и пронзительней, а он любил кого-то еще, теперь она знала это точно.

Однажды, еще в самом начале семейной жизни, Катя наводила порядок и обнаружила старую коробку из-под обуви с пожелтевшими от времени школьными фотографиями, поверх которых лежали плюшевые мишки, сшитые между собой ярко-красным, словно живым сердечком. Катя повертела их в руке, и тут в комнату вползла Маша. Увидев новую игрушку, девочка захныкала и потянула ручки. Катя, не раздумывая, вручила дочери бесполезную вещь. Она прекрасно знала, что Федор всегда идет на поводу у дочери, и если с женой он мог позволить себе все, что угодно, то в руках Маши он был как пластилин. Маленькая озорница все прекрасно понимала и бессовестно пользовалась своей властью над отцом.

Вечером Федор вернулся домой и, увидев дочь с новой игрушкой, побледнел, а потом с силой вырвал мишек из рук обескураженного ребенка.

– Кто? Кто тебе разрешил рыться в моих вещах?! – заорал он на Катю.

– Феденька, я просто убиралась, а тут Маша, ну я и дала, – оправдывалась она.

– Не сметь прикасаться к моим вещам! – его глаза налились кровью.

Дочь билась в истерике, но Федор к ней даже не подошел.

Уже потом, через пару дней, он купил Маше большого плюшевого медведя. Перед женой он так и не извинился, впрочем, как всегда.

Катя не считала себя жертвой, просто она любила человека, который не принадлежал ей, и в этом было высшее проявление чувств – любить, не требуя ничего взамен.

1986 г. Центральная Азия. Тибет

Алекс с женой и не приходящей в сознание дочерью прилетели в Дели и, сделав одну пересадку, оказались в Катманду – столице Непала.

В аэропорту их уже ждал проводник, которого Алекс заблаговременно нанял для предстоящего путешествия.

– Как долетели? – он говорил на довольно сносном английском. – Можете называть меня Пит, я знаю, что для европейцев наши имена слишком сложны, – невысокий, щупленький, одетый в молодежные джинсы и простую футболку китаец выглядел как двенадцатилетний подросток, и только сеточка морщин возле глаз выдавала его возраст.

– Прекрасно, это моя жена, а это дочь.

Маша полулежала в инвалидной коляске, закутанная в теплый плед. У нее на голове была вязаная шерстяная шапочка, потому что девушка постоянно мерзла.

Пит посмотрел на Машу, и уголки его губ дрогнули. «Я думал, что это старуха. Теперь понятно, почему эти белые обратились с такой странной просьбой». – Вы знаете, может, это и не мое дело, но позвольте дать вам совет.

– Что еще? – обернулся Алекс.

– Понимаете, монастырь Тикс не совсем обычен, как бы это сказать… – он стал подбирать английские слова. – Там не рады гостям.

Из того, что Пит знал об этом монастыре, следовало, что поездка этих людей туда будет впустую потраченным временем. Но если они располагают и временем, и, что самое важное, деньгами, то это их проблемы. Именно так рассуждал Пит, соглашаясь провожать чужеземцев к монастырю. А теперь, увидев измученных людей с погасшими глазами и нечто, похожее на человека, он решил убедить их не ехать туда.

– Наверное, вам лучше отправиться в Лхассу, именно там избираются главные хутухту, к тому же это еще и резиденция Далай-ламы, туда многие едут и многие исцеляются, тамошние монахи владеют старинными секретами врачевания.

Лишь на секунду у Алекса промелькнуло сомнение, но он тут же твердо ответил:

– Мы едем в Тикс.

– Хорошо, – не стал спорить китаец, в конце концов, он и так сказал слишком много, и, взяв сумку из рук Надежды Николаевны, предложил: – Следуйте за мной.

– Надеюсь, вы предусмотрели место для коляски? – озабоченно поинтересовалась она.

– Да, вы же об этом предупреждали. У меня большая машина, – успокоил ее Пит, и, бросив взгляд на Алекса, спросил: – Вы переночуете в гостинице, или сразу отправимся в путь?

– В путь! – он торопился доставить дочь до места, где она сможет обрести покой.

Дорога из Ладака, где им все же пришлось переночевать, вела вдоль деревень, стоящих в узких долинах, с довольно опрятными, двухэтажными домиками. Им то и дело встречались люди маленького роста, худые и сутулые, с маленькими головами и узкими покатыми лбами. У них были узкие, черные глазки, плоские носы, редкие бороды и впалые щеки. Бритыми головами, густо изборожденными морщинками, с которых сосульками свисали тоненькие косички, они походили на жителей другой планеты.

Самым поразительным были контрасты этой местности. Ледяные, колючие ветры через сотню метров сменялись легким бризом.

Наконец они добрались до небольшой деревушки, стоящей на выходе из ущелья. Рядом бежал бурлящий поток горной реки, а скалы, окружавшие деревню, были чрезвычайно странного вида, словно поставленные сюда руками человека. Уже смеркалось, и удивительный заход солнца бросал багровый пожар на скалы, отчего захватывало дух.

– Это деревня Тикс, – Пит остановился в самом центре селения, у небольшой, ярко раскрашенной часовни.

– Мы уже здесь, – Алекс вышел из машины, вдыхая полной грудью необыкновенно свежий воздух.

– Да, – Пит повертел головой. – Монастырь вон там, на вершине скалы, так что нам придется заночевать в деревне. Машиной туда не добраться, завтра попросим предоставить нам мула и носильщиков для вашей дочери.

Не успел Пит поделиться своими планами, как их окружили местные жители, дружелюбные, с широко открытыми, детскими глазами. Пит недолго о чем-то переговорил и обратился к Алексу.

– Мы заночуем у старосты, там и договоримся о проводниках.

Гостей проводили в небольшую комнату с низким потолком и стенами, покрытыми толстым слоем пыли, что не помешало хозяевам украсить их шикарными меховыми шкурами и небольшими полочками, на которых стояли всевозможные изображения Будды.

– Это спальня для гостей, – объяснил Пит. – А теперь хозяева приглашают вас на ужин.

Пройдя через анфиладу комнат, похожих одна на другую, они вышли на открытую террасу, с которой открывался вид окрестной пустыни, усыпанной серыми скалами.

Гостям предложили пиво, сделанное из хмеля, и небольшие рисовые лепешки.

На веранде, казалось, собрались все жители деревни, и Алекс, не скрывая любопытства, разглядывал улыбчивых людей. Одежда мужчин отличалась простотой: платья из серой льняной ткани, такие же панталоны, доходившие до колен. У некоторых имелись пояса с целым арсеналом маленьких вещиц – ножниц, иголок. Обувь из войлока была покрыта кожей. Женщины выглядели привлекательнее. Если мужчины были сутулыми и щуплыми, то дамы отличались крепким телосложением и дородностью. На них были заправленные в панталоны красные жакеты с белоснежными манишками и обувь, расшитая замысловатыми узорами, волосы туго затянуты в косы, а к ним прикреплены кусочки разноцветной материи, монеты и цветные камешки.