Мне было восемнадцать, Вадиму – двадцать девять. Это был конец восьмидесятых. У Вадика была машина – «восьмерка», что считалось круто, а также квартира в Химках, которая досталась от бабушки. А еще был друг Юра, который был намного его старше. Он был обладателем квартиры в Москве на «Полежаевской», видака, кожаного кресла-качалки и холодильника, всегда набитого едой, – так я поняла, что есть люди, которые живут хорошо. Юрка работал начальником ДОСААФа. Мы постоянно приезжали к нему в гости насладиться «красивой жизнью».
Как-то Вадим позвонил и сообщил, что Юрка купил дачу и надо бы съездить в деревню, посмотреть этот дом. На следующий день собралась большая компания, и все на нескольких машинах поехали на фазенду к Юрке. Ехали долго. По приезде все были уставшие, улеглись спать, кроме меня и еще одной девушки – нам очень хотелось есть. Мы пошли с ней на кухню, начали рыться в сумках. Нашли вареные яйца, хлеб и стали с жадностью поглощать еду, ведь не ели почти целый день. Так я познакомилась с Ириной.
Ирина тоже оказалась любимой женщиной Вадима. С ней мы проговорили до утра. Из разговора я узнала, что она в разводе и что у нее есть сын Антон от первого брака. С Вадимом они в давних отношениях – так я поняла, что Вадик больше не мой мужчина. Не было ни выяснения отношений, ни криков, ни слез, я просто, как говорится, отошла в сторону. Спрашивать, почему он так поступил, я тоже не стала.
С Вадимом мы расстались друзьями. Он действительно стал тем человеком, который очень много помогал мне потом по жизни. Да, и такое порой случается. Я осталась у него работать, как и прежде. Меня все устраивало. Я знала, что такое бедность, и испытать это еще раз я не хотела.
К тому времени моей подруге Светке надоела семейная жизнь: ее муж стал попивать, а сама Света начала гулять. И это было очевидно: в семнадцать лет выходить замуж по «залету» – последствия неминуемы.
Как-то, оставив ребенка своей мамаше, она предложила нам с Машей сходить куда-нибудь погулять. Мы согласились и предложили ей заехать за нами на работу.
Мы стояли втроем возле Павелецкого вокзала и ловили такси. К нам подъехали синие «Жигули» с номерным знаком «НЛО» вместо цифр. В машине сидели два парня и предложили нас подвезти. Мы, конечно, согласились. Чего бояться, нас же трое. Пока ехали, мы разговорились, и ребята нам понравились. Один – Артем Шиков, голубоглазый брюнет, что было очень необычно. Второй – коренастый Тимур Минаев, тоже симпатичный.
После нашего совместного отдыха Маша начала встречаться с Артемом, ну а Светка закрутила роман с Минаевым. В результате этого знакомства мне тоже достался неплохой вариант, но речь шла не о парне: у Тимура была квартира на 3-м Павелецком проезде, и он там не жил, и когда предложил мне там поселиться, я с радостью согласилась.
Это был хороший вариант, потому что времена наступили тяжелые. Во всех магазинах стояли огромные очереди. На полках было мало продуктов и то по талонам, а яйца продавались поштучно. Люди пытались купить хоть что-то. Если человек был одет хорошо, то на улице к нему могли подойти и спросить, где он это «взял», то есть купил.
Квартира была на первом этаже. Тимур показал мне квартиру и ящик с водкой, который стоял под столом на кухне и сказал продавать через окно водку по двадцать рублей за бутылку. Я сказала, что поняла, и он уехал. Наконец-то я начала жить по-человечески! Двухкомнатная квартира, телевизор, модные в то время фотообои на стенах – это был рай. До работы несколько автобусных остановок, а это вам не электричка из Химок. Я была счастлива. Бизнес из окна тоже процветал. Через какое-то время водка закончилась, а в ящике комода лежала куча денег.
Как-то вечером ко мне в гости приехали ребята. Мы сидели, болтали и играли в карты. И тут Тимур достал пакетик и папиросы «Беломор», забил косяк и предложил мне. Курить я не стала: я и обычные сигареты не курила. Ребята же повеселели и начали хвастаться. Сначала Тимур пошел на кухню, открутил плафон от лампы, висевшей над столом, и – я просто обалдела! – достал оттуда пачку валюты. Потом он еще куда-то полез и достал патроны. Я смотрела на все это, а в голове один вопрос: «Кто они?»
Вопрос был исчерпан, когда раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела сцену из криминального фильма, но только вживую. Люди в форме, бронежилетах, масках, с автоматами в руках пронеслись мимо меня в квартиру, положили ребят на пол и надели на них наручники. Меня отвели на кухню. Все улики: траву, бычки, патроны – все, кроме валюты, которую Тимур спрятал обратно в плафон до их прихода, – они упаковали в пакет. Мне сказали принести нитку с иголкой и зашить его, да так, чтобы концы с двух сторон остались длинными. Концы на пакете сложили крест-накрест и приклеили листок с подписями понятых.
– У тебя есть клей? – спросил меня один из ментов.
Я сказала, что нет, но есть жвачка.
– Тащи.
Приклеив улики, они посадили нас в машины и отвезли в отдел. Там долго допрашивали: где познакомились, при каких обстоятельствах и постоянно повторяли: «Как тебе не стыдно? Такая молодая, а занимаешься такими вещами!». На все вопросы я, конечно же, ответила, но о чем они говорили и почему мне должно быть стыдно, я так и не поняла. Через два часа меня отпустили. Так я вернулась к себе домой в Химки.
Маша со Светкой были в шоке от того, что я им рассказала. Через какое-то время был суд, и Маша, естественно, поехала. Тимур Минаев и Артем Шиков оказались известными в своих кругах сутенерами. Они «держали» гостиницу «Москва», прямо возле Кремля. Понятно, что менты приняли меня за проститутку, и в этот момент мне стало стыдно и вообще не по себе – так я поняла, о чем меня спрашивала милиция и за что мне должно было быть стыдно… Через полгода их выпустили. Они приехали к Светке и Маше и рассказывали, как они классно сидели в тюрьме и как якобы ели там ананасы.
Время шло. Я работала. Все было хорошо. Как-то после работы я решила поехать на такси (за такси раньше принимали все машины, которые проезжали мимо). Легким движением руки я поймала авто, и мы поехали в сторону Химок. За рулем сидел симпатичный мужчина, его звали Герман Морин. По дороге мы разговорились, и, когда подъехали к дому, Герман отказался брать с меня деньги, а попросил номер телефона. Я, недолго думая, написала номер и пошла домой.
Вскоре Герман позвонил и пригласил меня в ресторан. В пятницу вечером он должен был заехать за мной. Я волновалась, но понимала, что должна хорошо выглядеть, и начала собираться. Я сидела перед зеркалом, когда ко мне подошла сестра.
– Куда собираешься на ночь глядя?
– Не твое дело, – ответила я.
И тут она начала ругать меня самыми последними словами. В руке у меня в этот момент был тональный крем «Балет», и весь этот тюбик после ее слов я выжала ей в лицо. У сестры же в руке был стакан с водой. Она тут же плеснула мне водой в лицо. Недолго думая, я набрала воды в кастрюлю и вылила на нее. Тогда она тоже схватила кастрюлю и побежала в ванную. Только она зашла туда – там я ее и заперла.
Сестра кричала, но мне было не до нее. Я посмотрела на себя в зеркало: вся мокрая. Зная, что скоро придет мама с работы, схватила сухую одежду и выбежала на улицу. Я знала, куда бежать – естественно, к Светке, которая жила в соседнем доме. У нее переоделась, привела себя в порядок, рассказывая, что произошло.
В назначенный час я вышла к Герману, села в машину, и мы уехали. Приехали на Сокол. Ресторан был закрытого типа, назывался «Future». Не каждый мог его посетить. Германа там знали, все с ним здоровались. Он был очень богатым и влиятельным человеком.
Я была в восторге от происходящего. Мы поужинали, и меня привезли домой. Дома, конечно, меня ждала разъяренная сестра. Как выяснилось, просидела она в ванной два часа, потому что мама задержалась на работе. Когда она вернулась, то увидела мокрые стены и потолок, а также плачущую Ларису. Что меня удивило, никаких выяснений отношений не было. Все поняли, что я уже взрослая и могу дать отпор.
