Литмир - Электронная Библиотека

– Это хорошо, что ты шутишь, жить будешь.

– Ну так что?

– А если нет, сам пойдешь?

– Какая ты догадливая!

– Ну хорошо, схожу.

Оксана ушла, появился Иван Ильич, сначала пропесочил Ерему, затем осмотрел его. И ушел, цокнув на прощание языком. Не самый приятный Ерема пациент, но никуда от него не денешься.

Оксана вернулась через час, не раньше.

– Клизму или капельницу? – игриво спросила она.

– Что там с Ульяной?

– Не знает он. Ты как увел ее вчера, больше она не появлялась. Но вроде бы все в порядке.

– Вроде?

– Родители его были, приходили проведать. Они бы сказали, если бы что-то случилось.

– А они ее знают?

– Невесту сына?.. Ну, я думаю, должны знать, – усмехнулась девушка.

– Невесту?!

– У них там все серьезно. Так что ты в пролете, парень! – не удержавшись, съязвила Оксана.

– Да дело не в этом, – сквозь зубы сказал Ерема. – Дело в том, что Ульяну могут обидеть.

– И меня могут обидеть, давай, подключайся!

– Ага, сейчас на «утку» схожу и подключусь.

На этом разговор и закончился. Оксана подала «утку» и ушла, а он остался лежать – под полным запретом подниматься с койки. Так и лежал, всеми покинутый. За весь день пацаны даже не дали о себе знать, и Ульяна не искала с ним встречи.

Не появились пацаны и на следующий день. И Ерему не переводили в обычную палату, снова пришлось ночевать в реанимации.

В обычную палату его решили перевести только на четвертый день после операции. За это время Ульяна в больнице так и не появилась. И пацаны куда-то пропали. Ерема через Оксану сбросил на пейджер Шишмана сообщение, но ни ответа, ни привета. Неужели что-то случилось?

Об Ульяне он собирался узнать у Кирилла, но разминулся с ним. «Пряник» выписался за час до того, как Ерему доставили в палату. Рана его оказалась настолько несерьезной, что врачи разрешили ему долечиваться дома. Но, возможно, на этом настояли его родители, думая, что в больнице оставаться опасно. А Ерема даже не знал, как зовут бандитов, которые на него наехали. Думал поговорить об этом с друзьями, но те куда-то пропали, ни слуху ни духу. И что ему думать?

А он думал, все надеялся, что сейчас откроется дверь и в палату с шумом войдут его пацаны. Но время шло, а они не появлялись. Четвертые сутки на исходе, а от них никаких вестей. И бородавчатый с яйцебородым не высвечивались. Об Ульяне и говорить нечего.

Шишман появился только на следующий день, мрачный, руку пожал вяло. На шее под ухом у него виднелся пластырь, закрывающий рану. Синяк под глазом запудрен. Старый синяк, темный, с желтизной. Но в прошлый раз синяка не было. И это после жестокой драки у озера. Там ему только губу разбили да подбородок поцарапали. А сейчас и синяк, и под ухом припухлость.

– Что-то случилось, – не спрашивая, а утверждая, сказал Ерема.

– Да случилось, Свист – все!

– Как?

– Да так, вышли на этих козлов, а они шмалять! Даже стрелку забивать не стали! Сразу шмалять! – сквозь зубы процедил Шишман и нервно глянул на дверь, как будто кто-то мог зайти в палату и пристрелить его, а заодно и Ерему.

– Какие козлы?

– А ты не знаешь, – скривился Шишман, недобро глянув на него.

– Эти, которые здесь? – Ерема обвел рукой свободное пространство между задними спинками коек и стеной.

– Были здесь, стали там!..

– Ты это, не кипишись! Давай выкладывай!

– А что выкладывать? Ну, забрали мы этих, что за дела, так нельзя, все такое… Думали, все, а они вечером подкатывают! Целая толпа!.. Туман и Квач – славяне, а остальные кавказцы!.. С кавказцами ты нас схлестнул, понимаешь?

– Я схлестнул?!

– Ну а кто начал? Из-за какой-то телки!

– Ты сопли подними! Что там с кавказцами было?

– Ну что… – Косо глянув на Ерему, Шишман коснулся пальцами синяка под глазом, а затем пластыря под ухом. – Там Телетайп с пацанами подъехал… Короче, навалили мы им!

– Ну и нормально.

– Да нормально… А потом они Свиста завалили! Аким пулю поймал, еле до больницы довезли…

– Ты говорил, вы на этих козлов вышли!

– Ну так…

– Сами наехали на них?

– Ну!

– В ответку…

– Не совсем… – Шишман отвел взгляд.

– Говори, что произошло!

– Там у кавказцев рынок недалеко от нас, на Криничной улице.

– Не знаю, не был!

– А мы были, подъехали, глянули! Бадал сказал, балочку[1] надо брать!

– Балочку брать?

– Ну так там балочка, скажу тебе! – Взгляд у Шишмана вспыхнул от азарта огнем.

– Большая?

– Да я бы не сказал… Но все цивильно, все в масть! Там не просто лотки под крышами, там целые ряды под навесами. Все по уму сделано, площадку заасфальтировали, навесы поставили, торговые ряды…

– Короче!

– А что короче? Вроде бы окраина, а народ прет! На Луже такая толкучка только в базарный день!

– Да мне по, что там на балочке? Кто сказал на нее наехать? Бадал?.. А ко мне какие претензии?

– Ну, так из-за тебя…

– Шиша, я тебя ударить не могу! Я тебе сейчас в морду плюну!.. – распалился Ерема. – Нашел крайнего!..

– А я что? Я ничего! Это пацаны говорят, – заерзал Шишман.

– Кто конкретно говорит?

– Ну, может, и не все, но говорят…

– И на рынок я наехал?

– Ну, тут мы косяка дали…

– Сглотнули или как?

– Да нет, Бадал удила закусил… Короче, война у нас!

– Я нужен?

– Да какой из тебя боец… Короче, твое дело лежать здесь и не отсвечивать. И нас не жди, мы к тебе пока ходить не будем…

– Волыну дашь?

– Ну-у… Волыну дам!

Шишман глянул на дверь, сунул руку под футболку, нащупал и вынул «ТТ», сунул под матрас так, чтобы Ерема легко мог вытащить его. Немного подумал и приложил к пистолету запасную обойму.

– Но я не думаю, что ты нужен Эльшаду!

– Что за Эльшад?

– Он там у кавказцев хороводит.

– И большой у них там хоровод?

– Человек сорок… Это не считая барыг.

– А их нужно считать?

– Так у Эльшада рынки по всей Москве, фрукты, овощи в основном, а на Криничной балочку поставил… Зацени, не у кого-то там отбил, а сам поставил, на свои бабки!

– То есть барахолка эта – его собственность?

– Типа того.

– И как вы ее отбить у него хотите?

– Ну, не отбить, пусть платит!

– За крышу?

– Да!

– Так у него своих нукеров хренова туча!

– А кто сильней…

– А мы сильней?

– Ну-у, – замялся Шишман. – Мы там не совсем одни…

– А кто еще с нами?

– Говорят, Сильвестр, – совсем тихо сказал пацан.

– Бадал был у него?

– Да нет вроде.

– Сильвестр подъезжал к нему?

– Не видел.

– А кто видел?

– Никто не видел. Но говорят, что Сильвестр кавказцев только в путь мочит.

– Опять говорят!.. Развелось у нас болтунов, тебе не кажется? Как бы отстреливать не пришлось!

– Кто отстреливать будет? – нахмурился Шишман.

– Эльшад! Если говорить много будете…

– Да не будем говорить. Совсем не будем. Бадал сказал, на связь с тобой не выходить.

– Нормально!

– Пока все не уляжется… Ты сам за себя сейчас, сказал Бадал. Волыну тебе вот сказал передать… Ну ты меня понял!

– Понял, и без обид, – кивнул Ерема.

– Ну, тогда держись!

– Да мне-то что? Вам там удачи!

– Ну тогда давай… Это чисто на карман, ну если лекарства там какие-то…

Шишман достал из кармана свернутые в жгут деньги, сунул их туда же под матрас, что и пистолет.

– Да, и с лепилой договорился, тебя в другую палату переведут. Здесь ты уже засветился.

Шишман ушел, Ерема достал сверток с деньгами, снял с них резинку, пересчитал. Сорок «пятихаток», всего двести тысяч «деревом». Немного, но и немало, хватит, чтобы санитарок подогревать, ссанки-сранки выносить. И новая палата стоит денег, а пистолет и вовсе бесценный дар, так что позаботилась о нем братва, не бросила его на произвол судьбы. И очень жаль, что он не может вписаться в свару.

вернуться

1

Вещевой базар.

7
{"b":"874430","o":1}