— Спасибо, — улыбнулся Михаил Васильевич и продолжил. — Тогда продолжу рассказ. Когда мы с Диной развелись, Вене было два года. Суд, как это часто случается, встал на сторону матери. Сначала она вообще мечтала запретить мне общаться сыном, но потом начала очень активно устраивать личную жизнь. После того, как у Вени появился третий по счёту отчим, я привлёк к делу юристов и частных детективов. Мне удалось выиграть суд и вытащить Веню из этой клоаки. Сначала у сына постоянно были няни. Но сейчас ему шестнадцать, и он всегда проявлял себя как человек самостоятельный, ответственный. Я доверял ему. Вот так… И если бы Сева, этот одноклассник, хозяин вечеринки, не вызвал утром клининг…

Гость замолчал. Видно было: он вновь переживает то, что испытал в тот день.

— Ты приехала на заказ в ту квартиру, Вероника? — догадался Аркадий Ильич.

— Да, — кивнула я. — Сева сказал нам, что Вениамин просто спит. Но мы с Надей сразу поняли, что необходимо вызвать скорую.

— Спасибо вам, Вероника Михайловна, — Михаил Васильевич серьезно посмотрел на меня. — Всё благодаря вам. Мне рассказали, что именно вы настояли, вызвали скорую. Благодаря вам, врачам удалось сохранить Вене не только жизнь, но и все функции организма. Даже мозг почти не пострадал. Вениамин пока в больнице, но чувствует себя уже хорошо. А главное, первое, что он мне сказал: понял, как сильно хочется жить.

— Ну это дорогого стоит, — кивнула бабушка. — То, что, побывав по ту сторону, сам сделал выводы. Будет жить. Умный мальчик. От глупостей, увы, никто не застрахован. Даже от роковых.

— Это точно, — согласился гость. — Пока на свете есть такие люди, как ваша внучка, жизнь имеет смысл. Спасибо вам всем.

— Вероника ничего не рассказала нам об этом инциденте, — Аркадий Ильич даже будто обиделся. — Видимо, не хотела волновать Галю и Олю.

Я наблюдала за гостем. Его взгляд странно вспыхнул, едва Аркадий Ильич произнёс имя мамы.

— Да, внучка! — покачала головой бабушка. — Мы с мамой ещё достаточно молоды и здоровы, в том числе, психически. Зачем нас так бескомпромиссно щадить? И отказывать нам в доверии?

— А где сейчас… мама? — осторожно спросил Михаил Васильевич. — Я бы и ей хотел сказать слова благодарности за такую дочь.

— Оля живёт в другом городе. Она прилетала на праздники, — сообщила бабушка, которая не замечала ничего подозрительного.

А я прямо почувствовала, как гость расстроился и сник. Но быстро взял себя в руки, надо отдать ему должное. Всё чуда́стее и чуда́стее.

— Вероника Михайловна, а сколько вам лет? Извините за нескромный вопрос.

— В конце декабря исполнилось девятнадцать, — ответила я.

Михаил Васильевич несколько секунд обдумывал что-то. Странно посмотрел на меня.

— А почему вы работаете в клининговой компании? Извините за ещё один нескромный вопрос. Я понимаю, что каждый труд достоин уважения. Но всё же?

— Это мой сознательный выбор. Летом я провалила вступительные экзамены во все театральные вузы, а теперь нахожусь в поиске себя.

— В театральные? — тихо спросил Михаил Васильевич.

— Да. А что?

— Нет, ничего. Очень жаль, что так получилось. Но, возможно, вы не откажетесь… искать себя в более комфортных условиях?

— В смысле? — нахмурилась я.

Что он себе позволяет?

— Простите, Вероника… Михайловна. Мне кажется, я могу помочь вам как-то. В ответ на вашу помощь. Подобрать для вас более спокойное рабочее место. Вижу, вы готовы отказаться. Но, прошу, просто подумайте.

Он встал из-за стола, скрылся в прихожей, но тут же вернулся с двумя визитками в руках. Одну отдал мне, а вторую (хитёр!) — бабушке.

— Позвоните мне, пожалуйста, завтра, Вероника Михайловна. Или сразу приезжайте. Завтра я весь день буду на месте, в офисе. Мы поговорим, подумаем вместе о том, чем вы могли бы заняться пока. Почему-то я уверен, что наше сотрудничество станет взаимовыгодным.

— Она позвонит и приедет, — кивнула бабушка, бросив на меня выразительный взгляд и не давая мне возразить.

"Чёрта с два", — подумала я.

* * * * * * * * * *

После того, как Михаил Васильевич уехал, мы с бабушкой долго спорили. Она пыталась убедить меня, чтобы я хоть попробовала сходить в офис фирмы "Лучший дом". В лоб ведь не ударят, — так она говорила. Зато появится возможность сделать выводы непредвзято.

А я пока делала выводы предвзято, настаивая на том, что нужно бояться данайцев, дары приносящих. И на том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Ну не верила я в такое обширное и всеобъемлющее проявление благодарности.

Аркадий Ильич молчал, не примыкая ни к одной из сторон спора. Кажется, он видел рациональное зерно в доводах каждой из двух спорщиц.

В конце концов, именно он заявил, что утро вечера мудренее, и развёл нас в стороны, как опытный рефери.

Я, как это часто со мной бывало, поняла его слова буквально и полночи думала. Хорошо, что следующий день — выходной, хотя бы отосплюсь.

Зато мои подробные и спокойные размышления привели меня к таким выводам… Чем дольше я думала и анализировала события прошедшего вечера, тем сильнее убеждалась в том, что на первый взгляд казалось нереальным, фантастическим.

Началась мыслительная цепочка с того, что гость назвал меня именем моей мамы. Выглядел он при этом так, словно встретился с призраком. Затем, когда Аркадий Ильич упомянул имя мамы, Михаил Васильевич знатно оживился, хотя и пытался это скрыть. Возможно, ему удалось ввести в заблуждение бабушку и дядю Аркашу, но только не меня: я за ним уже пристально наблюдала. Он напряжённо ловил каждое слово, касающееся мамы.

Что дальше? Он спросил меня о возрасте, после чего явно что-то высчитывал в уме, прикидывал. После совершения вычислений начал усиленно зазывать меня к себе на работу. Зачем? А чтобы иметь больше возможностей для подтверждения своих подозрений!

Что мы ещё имеем? Мама и слышать не хочет о переезде в Москву. Значит, с этим городом у неё связаны неприятные воспоминания, душевная боль.

Она никогда не рассказывала мне ничего подобного, но теперь я отчётливо понимала: мама была в Москве, причём, достаточно долго была, и не в гостях.

Бабушка, безусловно, знает о том, что мама провела в столице некоторое время. Не может не знать. И знает о том, что мама "привезла" меня из Москвы. Однако, похоже, остальные подробности моего появления на свет бабушке неизвестны. Иначе она не встречала бы вечером гостя так радушно.

От меня же скрывали вообще всё. Я не знала даже о том, что мама пыталась покорить Москву. Покорить по какой-то причине не получилось, зато получилась я. Правда, меня долгое время усиленно убеждали в том, что я появилась сама по себе. Однако отчество мне дали, как выяснилось, вполне реальное.

А теперь жизнь распорядилась по-своему. Не знаю, откуда появилась эта уверенность, но она не ослабевала, а лишь росла и крепла: накануне вечером я познакомилась с тем человеком, который имеет самое прямое отношение к моему появлению на свет. Проще говоря, с собственным отцом.

И он тоже понял, что я его дочь. Мы с мамой очень похожи, потому Михаил Васильевич и назвал меня её именем. Видимо, почувствовал, как очутился в прошлом двадцатилетней давности, потому и побелел весь.

Что я испытала, сделав это открытие? Удивление, больше ничего. Жизнь кружила нас всех, как сорванные ветром осенние листья, а потом взяла и опустила в одну и ту же ржавую бочку с дождевой водой.

А что я ещё могла испытывать? Я впервые увидела своего биологического родителя, я знать его не знаю: как живёт, чем дышит. Да, впечатление производит хорошее, располагает к себе. Но если бы все негодяи сразу производили только плохое впечатление, как остальные люди поддавались бы под их обаянию?

Михаил Васильевич думает, что ему удалось скрыть от всех свои мысли и своё настроение, обвести нас вокруг пальца. Только не меня. Он хочет убедиться в том, что я его дочь. Молчком, втихушку, втайне от меня. А я буду вести свою игру.