Турай жил в одном приморском племени, чей город лежал рядом с берегом Северного моря. Люди здесь, как и в другой любой местности, выращивали пшено, ловили рыбу и охотились. К востоку же от города лежал большой и тёмный лес. Не всякий отваживался идти туда, ведь ходило поверье, что в лесу была большая битва, и что умершие воины всё ещё ходят по лесу, а те, кто туда уходят, становятся их соратниками и сходят с ума, и в город не возвращаются.

В тот день снова, как и всегда, ласковый рассвет встречал горожан, а на площади их уже ожидали грозно смотрящие свысока резные идолы, которым поклонялись местные. Так и было. Каждодневно люди вставали с кроватей и первым же делом шли поклоняться истуканам, вымаливая удачи, хорошего урожая, а только потом начинали свои дела. Иногда, как было распространено у всех народов, являвшихся сходными по происхождению с племенем Турая, принято было выбирать по жребию человека и приносить его в жертву, окрапляя кровью идолы. Они верили, что именно кровь может умаслить богов. Один только Турай, смотря на всех, не понимал, в чём был смысл поклонениям и жертвоприношениям. Он, к слову, был молодым кузнецом. Это была профессия уважаемая всеми народами, но его, юнца, считали колдуном, ведуном и богохульником.

И однажды Турая изгнали за богохульство и сослали в тёмный лес. Долгой была дорога до леса, занявшая семь дней. В первый день он, только уйдя из города, был оскорблён всеми: и нищими, и пьяницами, и отпетыми убийцами, которые приносили людей в жертву. Его забросали камнями и оставили в покое только тогда, когда он вышел за городские ворота. На второй день он отошёл на десяток миль от города и сделал себе небольшой привал. Весь третий день он потратил на поиск снеди. С четвёртого по седьмой же Турай шёл в лес. Верным ему лишь оставался его рассудок и его же посох, с помощью которого он передвигался и защищался от диких животных.

Наконец, перед ним во всю ширь человеческого зрения показался лес. Еле заметной была тропинка, проходящая, как подумал Турай, напрямик через весь лес. Он, колеблющийся, решил войти в лес, в котором дальше двух-трёх деревьев не видно было решительно ничего. Со всех сторон доносились звуки, пугавшие Турая, однако он не трусил и шёл дальше. Через некоторое время ходьбы ему послышался крик умиравшего человека, и отрок бросился через заросли в ту сторону. Нашёл он лесную опушку, на которой никого не было, но был на ней лагерь с ветхими палатками и всё ещё горящим в центре лагеря костром. Устав, Турай присел за костром, чуть было расслабился, но со спины послышался голос.

— Ну привет, — сказал голос из-за спины, — откуда ты, путник?

— М-меня… — начал, было, испугавшийся из-за неожиданности юнец.

— А, понял. Из города изгнали?

— Да.

Отрок обернулся, но увидел лишь полупрозрачный размытый силуэт, на теле которого была проржавевшая кольчуга и такой же шлем.

— Я был тогда командиром, у меня в подчинении в битве был отряд мечников, — сказал призрак в кольчуге.

— Ага, а помнишь, как я тому врезал? — сказал другой внезапно появившийся призрак.

— Но мы всех победили, — сказало третье приведение, — Главное, что победили.

— А что же вы не ушли из леса куда-нибудь ещё, раз всех победили? — спросил Турай.

— Не так важно, почему мы не вернулись, — сказал призрак-командир.

— Лично я вот не хотел возвращаться в родной дом, — проговорил второй призрак. — Я нашел свою истинную жизнь здесь, среди битвы. Это стало моим призванием, я так себя в бою возвышенно почувствовал.

— Мы каждый нашли свое особенное место в этом мире, — добавило третье привидение, — Живым людям может быть трудно понять, но есть что-то особенное в том, чтобы стать частью истории и бороться за что-то большее.

— А вообще, как тебя звать, юнец? — спросил мёртвый командир.

— Я — Турай, недавно научился кузнечному делу.

— Турай? Тур, хочешь узнать правду?

— Давай, — сказал отрок без опаски, не взирая на то, что он говорил с мертвецами.

— М-да, мы вот долго думали, и решили все втроём так: большое дело начинается со скромного человека.

— Да-да-да, — заголосил третий призрак, — наш князь так постоянно говорил.

— А ещё, — начал второй призрак, — мы так подумали и пришли к выводу, что каждый человек проклят. Вот прям все в мире.

— Почему же? — спросил Турай.

— А потому, Турин, что под гнётом чего угодно: будь то знать твоего племени, будь то культ, люди как безвольное стадо баранов преклоняются перед всем этим, давая лишить себя и крова, и пищи.

— Что всё таки мешает вам уйти отсюда? — снова спросил юнец.

— А вот что, — сказал призрак в кольчуге, — если вперёд пойдем, то бишь, дальше на восток из леса, то это значит, что в атаку пойдём. А нас мало, всего трое. А если назад пойдём — значит, предатели. Вот и остаётся сидеть здесь.

— И не пропасть нам никак, — с тоскливым голосом сказал третий призрак, — не пускают нас ни в рай, ни в ад, ни в чистилище.

— А почему бы вам не попросить помощи? — предложил Турай. — Возможно, кто-то поможет вам найти путь из этой ситуации.

— Мы уже пытались, — ответил первый призрак, — но никто не слышит наших мольб. Никто не видит нас и не верит в наше существование.

— Весь мир забыл нас, — добавил второй призрак.

Турай задумался. Общение с мертвыми призраками пугало его, но он чувствовал сильное сочувствие к ним, заброшенным в такую незавидную ситуацию.

— А вообще, — снова начал говорить второй призрак, — если боги существуют и воплощают добродетели, то почему люди до сих воюют, болеют, голодают, а нас отсюда, из этой грязной дыры, не уносят?

— Да нет там никого, на небе, вот и весь секрет, — сказал командир, — но я тебе так скажу: иди дальше на восток, вот на по той тропе. Да. Туда. Если хочешь что-то взять, можешь взять то немногое, что у нас осталось.

Турай, промолчав и поклонившись, взял себе всё необходимое для похода и двинул дальше. Его принял другой город. Его жители не были сильно верующими и с удовольствием слушали мудрости Турая, доставшиеся ему от призраков. Тот обжился и стал уважаемым человеком, оставаясь всё таким же одиноким.

И вот, однажды, когда Турай снова шёл ходить за городом, он увидел ту самую троицу призраков. Он подошёл к ним, они почтительно и покорно поклонились и все втроём сказали:

— Слава Князю!

И исчезли.