Освободив меня, она прижалась спиной к стенке бадьи, уйдя по плечи в холодную воду, и ещё какое-то время пыталась отдышаться и привести свой пульс в норму. Когда же ей это немного удалось, она откинула голову назад через край стенки, прикрыв ладонью одну сторону лица, а второй держась за солнечное сплетенье, и засмеялась. Ещё через время, когда приступ смеха сошёл, она, подняв голову с пунцовыми щеками и ладошками обдувая себе лицо, выдохнула через сложенные трубочкой губы и наконец взглянула на меня. Глаза её блестели озорством и она с интересом спросила: “Ну и кто ты такой? Похититель невинности…”. Я закатил глаза: “Галь… Прислушайся к своим ощущениям магии…”. Я поймал её удивлённый взгляд, но она всё же послушалась и её зрачки расфокусировались. На красивом личике, чем-то похожим на Эши Мари, миловидную порно-куколку, что в свою очередь была похожа на мультяшную принцессу Пенелопу, расползалось глубочайшее непонимание. Галь ворвалась обратно в реальность, подавшись грудью вперёд ко мне, и, захлопав обворожительными глазами, с потрясением спросила: “То есть как?! Как такое возможно? Я, как будто прожила целую жизнь…”. Но вдруг осеклась, её взгляд скользнул вверх на потолок, и она, подняв руку ладонью вверх, сердито бросила: “Стоп! Не хочу знать…”. Но затем она закатила глаза и, глубоко вздохнув, раздосадовано произнесла: “Дьявол! Я теперь понял… Но!”. Она снова вскинула руку вверх, но уже с одним лишь указательным пальцем, и прокомментировала дальше: “Никаких историй! Дьявол! И сколько же лет уже прошло?”. Но она не стала ждать какого-либо ответа от меня, а привстав из воды, резво оглянулась назад в дверной проём. А затем, плюхнувшись в воду обратно, свела толстые брови вместе и, поджав тонкие губки маленького рта, протянула: “Я что… пришла сюда в одной лишь накидке? Голой?”. Её скептический взгляд пронзительных глаз снова посмотрел на меня, затем вниз под воду, где был мой вздыбленный член, в глазах мелькнуло некое понимание, но её мысли явно были очень далеки от правды, и она оживлённо сменила тему, бодро поинтересовавшись: “Вино есть?”. Я достал бутылку Короны Кисана, открыв отмычкой пробку, и, протянув её Галь, не удержался оттого, чтобы не съязвить: “А ты оторва, да?”.

Она с ухмылкой выхватила бутыль и, лишь фыркнув на мои слова, пригубила вино из горла. Но после же первого глотка она восхищённо взглянула на этикетку: “Ого! Корона… Подожди…”. Её неподдельное восхищение изменилось на серьёзную вдумчивость, пока она продолжала бормотать: “…Подожди… Это… год… Да Графскую Печать клеймом на жопы всем его шлюхам! Это же!”. В её глазах появилась грусть и она присосалась к горлу, начав нещадно глотать напиток. Отпив половину, её чуть отпустило и она поменяла позу, сев повыше и закинув руки назад за края бадьи. Галь снова присмотрелась ко мне, а по её взгляду стало ясно, что вино немножко дало свой эффект. Взгляд её стал масляным и малость мечтательным, он нахально осматривал моё тело, пока она вдруг не двинулась ко мне. Приблизившись, она по-хозяйски уселась мне на бедро, привалившись телом к моему торсу. Небольшая мягкая грудь упёрлась в мою, а её личико оказалось чуть выше моего. Она запрокинула локоть мне за голову, став пальцами перебирать мои волосы, взгляд хищницы принялся изучать моё лицо вблизи, а на её губах заиграла хитрая ухмылка. Немного посидев так, она отпила ещё четверть бутылки и поинтересовалась: “Ты так и не ответил мне, кто же ты такой? Любовничек…”.

Её тело в прохладной воде казалось раскалённым, по нему бегали мурашки, и я стал чувствовать, как её прижимающийся ко мне сосок затвердевает, впрочем, как и мои собственные. Она стала слегка выгибаться на моём бедре, став тереться об мою кожу своими губками снизу. Но внезапно она замерла, её попка напряглась, а я почувствовал, как в мою ногу ударила горячая струйка, и, пописав, она весело рассмеялась, отпрянув от меня. Вернувшись на свою сторону бадьи, она прикончила бутылку и тут до неё дошло, что теперь надо просить у меня новую. Поэтому она с опаской оглянулась, проверяя мою реакцию на свой проступок, но убедившись, что я спокоен, вновь осмелела и требовательно вытянула над водой руку в мою сторону.

Я вручил ей вторую, а затем встал из бадьи и вышел, принявшись обтираться полотенцем. Хочет сидеть в своих писюшках, пусть сидит. Но тем не менее я заговорил: “Всё же кое-что я должен тебе рассказать…”. Но она, стоя на коленях в бадье, отчего находилась в ней по грудь, запрокинула бутылку, принявшись жадно глотать вино, и вскинула руку вверх с одним поднятым пальцем, показывая, чтобы я замолчал. Снова отпив сразу половину, она с интересом посмотрела на меня и, продолжая стоять передо мной на коленях в воде, подбадривающе помахала ладонью, чтобы я продолжал. Чертова несносная девчонка! Ведёт себя, как… как… Я вздохнул, вспоминая, через какую боль она прошла. Возможно, что именно эта боль и свела её с ума, закрыв ей память? Я, быстро окинув её тело взглядом, хрустнул шеей и продолжил: “Ты находишься в Баронстве Трён’Уба. Оно было таковым до сегодняшнего дня. Теперь это Баронство Варкайт. А я его новый Барон.”. Она попыталась перебить меня весёлым возгласом: “Огоо… Барон…”. Но я пропустил её подтрунивание мимо ушей и, принявшись натягивать штаны и чуя легкий запах её мочи на своём теле, продолжал: “Сейчас мы в одном из селений вблизи озера Варкайт, в котором всем заправляет староста Дикей Пэн Муг…”. Она снова перебила меня, но на сей раз по делу. Пристально наблюдая за тем, как я прячу член в штаны, взгляд Галь недовольно блеснул, но она тотчас переключилась, удивлённо переспросив: “Подожди… Это тот Дикей, что недоучка маг-погодник? Этот дрыщ стал старостой?! Вот умора! Не могу…”. Она схватилась за живот и её согнуло в приступе дикого смеха, но сквозь слёзы она всё пыталась вымолвить: “Хахаха… Подожди! Хахаха… Подожди! Ещё… скажи… что у селения… какое-нибудь… Хахаха… дебильное название… Хахаха… на подобии… Говнокапатели… или… Хахаха! Не могу! Вот умора! Или… Тримедякадавалки… Ооо… Вас всегда обслужат по высшему разряду… только у нас… В посёлке Берегижопу… можно спокойно спать ночью на обочине… Хахаха!”.

Почему-то её смех оказался столь заразительным, а её предполагаемые варианты столь близки к правде, что это вызвало во мне улыбку, а затем и я засмеялся вместе с ней. И уже я, давясь смехом, пытался ей сказать, что она права: “Хахаха… Галь!.. Хахаха! Хватит… Ты права… Ой бля… Он назвал… Назвал… Хутор… Прыщи… лыги… Хахаха… а баронский город Носсремград…”. “Как?! Прыщилыги! Носсремград! ХАХАХА! Не могу! Хватит…”. Мы смеялись, как психи, целых пять минут. Просто ржали, более ничего не говоря друг другу, пока я не осознал, что мы замолчали и, обнимаясь, смотрим друг другу в глаза. Она продолжала стоять в воде, а я около бадьи. А через секунду я вспомнил, вкус её губ, поняв, что мы в приступе смеха начали целоваться. Что-то непонятное произошло с нами, как будто между нами установилась поистине интимная связь. Я так спокоен и даже её дурачества не вызывают во мне отторжения, что я просто воспринимаю её, какая она есть. А она, пребывая в замешательстве от нового для себя мира, всё ещё продолжает изучать меня, хотя и тоже испытывает это единение со мной. Но вот её взгляд становиться серьёзным, даже тяжёлым, ноздри сердито раздуваются, а губки сжимаются в неудовольствии, и Галь решительно произносит: “Ладно! К Дьяволу! Рассказывай, что со мной произошло…”. И проговорив эти слова, на долю мгновения в её глазах пробежал страх из-за того, что она решилась на это.

Я выпустил её худенькое тело восемнадцатилетней девушки из объятий и она быстро ушла по шею в воду, но продолжила крепко держать бутылку над поверхностью, словно свечу во тьме. “Значит… Повстречал я тебя в городе, где ты сдавала комнату одной моей…”, – начал было я, но сразу же был перебит её скептическим голосом: “Ага-ага…”. Взглянув в её ревнивые глаза, что прикрывались озорством и насмешкой, я продолжил: “Знакомой наёмнице. И пока я ждал, когда она соберётся в поход по заданию Гильдии, у нас с тобой завязался разговор…”. Так, не мудрствуя лукаво, я пересказал все события, связанные с ней. Что повстречала она наконец своего возлюбленного, которого искала долгие года. Что омолодил я его, а затем и её, но это привело к неприятным последствиям. И вот мы несколько часов назад, а точнее уже более трёх, пытались сделать так, чтобы она окончательно не потеряла память. Но… Это, похоже, не удалось…