Впрочем, не столько численность потерь беспокоила видевших это сражение солдат Великой армии: «Потеря наша не столько была бы для нас чувствительна, но она родила в войсках мысль, что если неприятель так сильно защищал свой отдельный пост, то чего же должно было ожидать от него в генеральном сражении?» (Ш. Гриуа)
И Кутузов предо мною,
Вспомню ль о Бородине,
Он и в белой был фуражке,
И на белом был коне.
Чрез плечо повязан шарфом,
Он стоит на высоте,
И над старцем блещет ярко
День в осенней красоте.
(П.А. Вяземский)
Всё время, пока шло сражение за Шевардинский редут, главнокомандующий русскими армиями князь Кутузов находился недалеко от центра наших позиций. Один их офицеров расположенного здесь 6-го пехотного корпуса, артиллерийский прапорщик Н.Е. Митаревский, имел возможность наблюдать за ним несколько часов, и позднее вспоминал: «Подъехал к нашему корпусу фельдмаршал и сел на складное кресло спиною к неприятелю… До этого времени я не видел Кутузова, а тут все мы насмотрелись на него вволю, хотя слишком близко и не смели подойти к нему. Склонивши голову, сидел он в сюртуке без эполет, в фуражке и с казачьей нагайкой через плечо. Генералы и штаб-офицеры из его свиты стояли по сторонам; ординарцы, вестовые и несколько спешившихся казаков расположились позади. Некоторые из его молодых адъютантов и ординарцев тут же уселись в кружок, достали карты и играли в штос, а мы смотрели и смеялись.
Пальба беспрестанно усиливалась. Фельдмаршал всё сидел в одном положении; часто подъезжали к нему офицеры; он, казалось, что-то коротко говорил, был серьёзен, но лицо имел покойное. Из престарелого вождя как будто исходила какая-то сила, воодушевлявшая смотревших на него. Полагаю, что это обстоятельство отчасти входило в число причин, почему армия наша, меньшая числом, потерявшая уверенность в успехе при беспрестанном отступлении, могла со славою выдержать битву с непобедимым до того времени неприятелем».
Но настоящая битва с армией Наполеона нашим войскам ещё предстояла. Упорство, с которым французы 24 августа атаковали непокорный Шевардинский редут, и отчаянная храбрость русских, отбивавших эти атаки одну за другой, были, как оказалось, лишь предвестниками будущего великого сражения.
Друзья! Мы на брегах Колочи,
Врагов к нам близок стан;
Мы сну не покоряем очи,
Не слышим боли ран!..
(Ф.Н. Глинка)
На следующий день, 25 августа, обе армии деятельно завершали приготовления к сражению. Наполеон решил порадовать приближённых и войска своей Старой гвардии16 зрелищем портрета своего маленького сына – короля Римского, только что полученного им из Парижа. Наследник великой Империи, двухлетний мальчик, продолжатель дела отца… Его светловолосая головка, изображённая одним из прославленных портретистов эпохи, вызывала умиление старых воинов, прошедших с Наполеоном многие битвы.
В русском стане после полудня было замечено общее оживление. По фронту войск пронесли чудотворную древнюю икону Смоленской Божией Матери, спасённую из горевшего Смоленска. Всё духовенство, следовавшее с армией, в парадных облачениях шествовало крестным ходом вдоль русских позиций. Перед святым образом служили молебны. Первым к образу покровительницы России, опустившись на колени, приложился М.И. Кутузов. За ним – офицеры Главного штаба, и затем «сама собою, по влечению сердца, 100-тысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить до сытости своею кровью», – писал Ф.Н. Глинка.
Затем главнокомандующий говорил с солдатами. Он, как всегда, обращался к ним с простыми и понятными каждому словами, напоминая о долге каждого православного и каждого истинного сына отечества – все силы и даже жизнь отдать за родную землю. «Надеюсь на вас. Бог вам поможет!» – завершил свою речь М.И. Кутузов.
В армии неприятеля, во всяком случае, во французских её частях, большинство солдат и офицеров были атеистами. Им поклонение русских образу Богоматери казалось глупостью и варварством. Благочестие и патриотизм, к которому призывали солдат православные священники в своих проповедях и М.И. Кутузов в своей речи, представителям «просвещённой» Европы виделись «примитивными добродетелями грубых народов, находящихся ещё во власти ощущений». (Ф.П. де Сегюр) Однако, время показало, что дух русского солдата, разившего врагов во имя святой своей веры и православного царя, сильнее и могущественнее веры солдат Великой армии, сражавшихся за императора Наполеона и его маленького сына.
Странно, но никто из насмехавшихся над «легковерием» православных «идолопоклонников» не заметил, что сами они в тот день тоже поклонялись некоему образу – портрету короля Римского. И вот он-то должен был сиять им «символом надежды», вдохновлять на покорение чужой земли. Во имя будущего этого мальчика тысячам солдат предстояло на следующий день отдать свои жизни.
Всю ночь у пушек пролежали
Мы без палаток, без огней,
Штыки вострили да шептали
Молитву родины своей.
(М.Ю. Лермонтов)
Ночь на 26 августа была холодна. Густой туман садился обильной росой. На русских биваках ярко горели костры, но не было слышно ни музыки, ни песен. Солдаты отказывались от винной порции, готовясь к решительному бою, как к параду, чистили оружие и амуницию. Многие достали из ранцев и надели чистые рубахи, готовясь предстать перед престолом Господним, если придётся погибнуть.
Во вражеском стане до рассвета не умолкали песни и шумные хмельные споры, там уже праздновали победу. «Делить шкуру неубитого медведя» – плохая примета. Французы на следующий день ещё раз доказали справедливость этого утверждения.
Утром 26 августа, около 6 часов, раздался первый выстрел французского орудия. Сражение началось. «Чуть рассвело – а неприятель уже послал своё первое ядро. Одно из первых ядер пролетело над нашими головами и попало прямо в крышу того дома, где находился Кутузов!» – вспоминал ординарец М.И. Кутузова И.Р. фон Дрейлинг. Русская артиллерия открыла ответный огонь. «В рассветном воздухе шумела буря. Ядра… визжали пролетными вихрями над головами. Гранаты лопались. В пять минут сражение было уже в полном разгаре». (Ф.Н. Глинка)
Пробили зорю барабаны,
Восток туманный побелел,
И от врагов удар нежданный
На батарею прилетел.
(М.Ю. Лермонтов)
В густом утреннем тумане, разрываемом орудийными снарядами, солдаты французская пехотная дивизия генерала Алексиса Жозефа Дельзона из 4-го корпуса Великой армии быстро и решительно атаковала центр русских позиций – село Бородино. В селе был расположен лишь один батальон17 российской армии из Лейб-гвардии18 Егерского19 полка. Оглушённые непрерывным орудийным огнём, внезапно сменившим предрассветную тишину, русские солдаты всё же успели вовремя обнаружить окружавшего их противника. Храбрый капитан Петин собрал вокруг себя товарищей, бросился с ними в штыки на атакующего противника – и остановил его наступление. В это время к месту схватки подоспели все находившиеся в селе лейб-егеря. Собравшись с силами, батальон отразил несколько атак неприятеля, но затем вынужден был отойти через мост, за реку Колочь. Отступая под непрерывным ружейным огнём, егеря не успели уничтожить за собой мост. Это дало возможность двум французским полкам под командованием генерала Плозонна перейти через реку следом за отступающими.
