1.

– Пашаева, закругляйся уже! Мне уходить пора! – крикнул тренер через весь зал и нарочито позвенел связкой ключей.

Все ребята уже разошлись, и только звуки ударов кулака о грушу отскакивали глухим эхом от пустых стен. Яна слышала тренера, но ей нужно было еще совсем чуть-чуть. Раздался звонок телефона. Этот рингтон означал, что звонит мать. Яна еще более яростно ударила грушу кулаком и, набрав воздуха в грудь, подошла к звенящему телефону, лежащему на лавке.

– Да, мама, – сухо и сдержанно ответила она.

– Ты скоро? Время тренировки уже вышло!

– Я уже переодеваюсь.

– Давай быстрее! Зайди в магазин, купи мне шоколадку. Еще хлеба возьми! И селедки для Веры! Или пряников. А лучше и то, и другое, она еще не определилась.

– Хорошо. Что-то еще нужно?

– Нет.

Мать повесила трубку, а Яна положила телефон обратно на лавку, медленно подошла к груше и со всего размаха вмазала ей ногой сбоку на высоте собственного роста. От силы удара с волос соскочила резинка, и пышные золотистые локоны высыпались из тугого пучка каскадом по плечам.

– Мать звонила? – вкрадчиво спросил тренер, успевший подойти ближе, пока Яна говорила по телефону.

– Ничего нового, Сань, все как всегда, – ответила Яна бодрым голосом с нотками сарказма, собирая волосы обратно в пучок.

– Ничего, тебе потерпеть осталось каких-то полгода. А дальше поступишь в Москву и свалишь от всего этого! Кстати, на тренировки будешь уже реже приходить, черный пояс у тебя получен, Ирине Владимировне этого достаточно, а с весенних соревнований я тебя снимаю.

– Почему?

– Она сказала, добавит тебе с декабря еще пару занятий с репетитором, и на спорт времени не останется.

– Значит, обслуживать ее у меня время останется, а единственное в жизни, что приносит мне радость, надо урезать? Сука! – в сердцах выкрикнула Яна и еще трижды ударила кулаком по груше.

– Ладно-ладно, все, остынь! – тренер взял ее за плечи, развернул к себе лицом и заглянул в ее карие, почти черные глаза. – Тебе разрешено приходить сюда один раз в неделю. Для поддержания формы этого хватит. С тем, с каким остервенением ты лупишь грушу, выплеска энергии с тебя тоже будет достаточно.

– Нет, не достаточно! Я уже семь лет хожу сюда четыре раза в неделю. Оставить один – это жестоко!

– Давай лучше порадуемся, что не запретили совсем! Хорошо?

– Других-то вариантов не осталось! Ладно, побегу, – смирившись ответила Яна и, натянув свое стандартное выражение лица, поспешила дальше по составленному матерью маршруту.

2.

Пашаева Ирина Владимировна была грозной женщиной во всех смыслах. С ростом метр восемьдесят и весом в почти сто пятьдесят килограммов она наводила ужас даже на тех, кто не знал ее лично. Суровый взгляд, низко опущенные уголки губ, даже в редкие моменты подобия улыбки производили отталкивающее впечатление. Перед ней лебезили все, включая чиновников выше по должности, которые не хотели с ней связываться и предпочитали подобный тон для скорейшего разрешения своих рабочих вопросов. Даже мэр города входил в ее кабинет со стуком. Он предпочитал сам посещать главного архитектора города, кем Ирина Владимировна и являлась, нежели вызывать ее к себе. Благо, в маленьком районном центре все управление было сосредоточено в одном здании администрации.

Вся жизнь домочадцев была тоже всецело подчинена воле Ирины Владимировны. Единственный человек, кто мог ей противостоять, – это ее муж, который умер три года назад, когда Яне, самой младшей его дочери, было четырнадцать лет. Как раз в тот самый момент, когда она в нем больше всего нуждалась. Отец был для нее всем! От природы добрый и позитивный человек, он смягчал суровый характер жены, часто баловал детей, втайне от нее, разрешая им что-то не очень правильное, но не критичное. Ирина Владимировна не замечала, и все были довольны. С тех пор, как его не стало, обстановка в доме превратилась в зловеще-гнетущую. Старшая сестра Яны, Вера, которая была старше на десять лет, получила в наследство от отца его сеть магазинов. Педагогическое образование учителя русского языка и литературы и должность завуча в школе не давали ей возможности управлять бизнесом, поэтому, по решению Ирины Владимировны, заниматься всеми делами стал муж Веры, Антон, но, взамен на такую милость, они с Верой переехали из своей маленькой квартирки в большой семейный дом, не успев прожить самостоятельной семьей и года. Раньше Антон работал учителем рисования в той же школе, где работала Вера, и в свободное время писал пейзажи в своем гараже. С появлением в его жизни магазинов времени на школу не осталось, а на пейзажи тем более. Он все время пропадал в офисе, ссылаясь на огромное количество дел, и практически не появлялся дома. Только переночевать и скорее сбежать в офис утром. Ирину Владимировну это устраивало, бизнес приносил доход, как и прежде, малахольное лицо зятя не маячит перед глазами, и любимая беременная дочка всегда рядом.

Да, Вера была любимица. Музыкальная школа с отличием, золотая медаль в средней школе и красный диплом Московского педагогического университета – все надежды матери она оправдала по полной программе. Она даже внешне походила на мать – такой же рост, такие же темные кудрявые волосы, такие же губы с опущенными уголками и острый подбородок. До полного сходства не хватало войти в ту же весовую категорию, но, судя по тому количеству сладкого, которое Вера стала потреблять с первого для беременности, это событие было не за горами. Только за первый триместр она набрана килограмм десять и уже не могла похвастаться идеальной фигурой перед младшей сестрой. За глаза их с матерью Яна стала называть «мои танки».

Сама Яна была чуть ниже ростом их обеих, большая часть генов передалась от отца, который выглядел на полголовы ниже жены. Светлые волосы, карие глаза и мягкие черты лица тоже были в него. «Да ты приемная! Совсем на нас не похожа!» – дразнила Яну сестра при каждом удобном случае. «Зато я точно от отца!» – парировала Яна, но только тогда, когда этого не слышала мать.

– Пряники купила? – с порога выкрикнула сестра, как только лязгнул засов калитки, ознаменуя приход Яны.

– Что, сама не могла сходить? Целый день сиднем сидишь и жрешь! – огрызнулась Яна, протягивая сестре пакет с продуктами.

– Гляньте-ка на нее, самая умная что ли? Ничего, что я беременна?

– Ты беременна, а не парализована, – вскользь буркнула Яна и шмыгнула в дом.

Мать сидела в своем кресле на колёсиках посреди кухни-гостиной и что-то смотрела по телевизору. Яна тихонечко посеменила к лестнице на второй этаж, но, не успев подняться и на первую ступеньку, подпрыгнула от возгласа матери:

– Я тебя что, здороваться не учила?

– Здравствуй, мама, – ответила Яна.

– Тебе Саша сказал, что карате у тебя теперь только по субботам?

– Да.

– Хорошо. Добавим тебе еще две математики. Без математики в МГУ не поступишь.

Математика так математика. МГУ так МГУ. Яне было все равно, чем заниматься, лишь бы сдать ЕГЭ на достаточное количество баллов и поступить куда-нибудь в Москве – подальше от родного дома. Сестра училась в столице, с тех времен осталась пустовать квартира, в которой она жила студенткой. Квартира ждала Яну. Она даже не сдавалась, просто стояла законсервированной. Яна была там в детстве, еще когда училась сестра, и уже практически не помнила Москву, но в своих фантазиях она видела себя идущей вдоль широкого проспекта с быстро пролетающими машинами, засматривалась на свое отражение в витринах и наслаждалась свободой.

А пока вся свобода, что была доступна Яне, – это выбирать, в какой последовательности делать домашнее задание. На воскресенье нужно было сделать только задания от репетитора по русскому. Это быстро и несложно. Русский у Яны получался сам собой, правила запоминались, и природная грамотность ограждала от ошибок. Накатав сочинение на три страницы, Яна отправила фото учителю и спустилась ровно в 20.00 к ужину.