X

     Выход нашелся сам собой. Честюниной приходилось ехать на дачу к Трегубову с Крюковым. Елена Петровна нашла, что Сергею Петровичу можно позволить подышать свежим воздухом один вечерок, и она внушительно посоветовала ему ехать с молодыми людьми.   -- Я вполне доверяю тебя Марье Гавриловне...   -- Как доверяют расстроенное фортепиано настройщику?   Честюнина была тронута таким доверием и потащила за собой Елену. Петровну.   -- Поедемте все вместе, Елена Петровна... Ведь можно же себе позволить всего один вечерок? Ну, сделайте это для меня...   Елена Петровна несколько времени колебалась, точно её уговаривали поджечь дом или что-нибудь в этом роде, и только по зрелом размышлении согласилась. Дело в том, что, пока Честюнина и Крюков будут вести переговоры с Трегубовым, Сергей Петрович останется один. Да, совершенно один... Разве за такого человека можно поручиться? Просто, пойдет в парк и заблудится.   -- Так я быть...-- согласилась наконец Елена Петровна.   День был солнечный, теплый, хороший. Все четверо заметно оживились, потому что Крюкову пришла счастливая мысль ехать от самого Васильевского острова до Выборгской стороны на ялике. Это простое обстоятельство всех развеселило, и Сергей Петрович даже вспомнил с радости, что ведь он хорошо знаком с этим Трегубовым и постоянно встречается.   -- Что же ты молчал до сих пор? -- рассердилась Елена Петровна, то-есть, вернее сказать, хотела рассердиться, но Нева так красиво переливалась на солнце, мимо бежали так весело финляндские пароходики, яличник смотрел на господ и так весело-глупо улыбался, что сердиться было невозможно.   Это хорошее настроение не оставляло всю компанию вплоть до Озерков, и, выходя из вагона, Сергей Петрович проговорил с некоторым изумлением:   -- Отчего мне сегодня все женщины кажутся хорошенькими?   Всем сделалось окончательно весело, и даже смеялась Елена Петровна. Ей дорогой пришла счастливая мысль, которую она сейчас же и сообщила Честюниной, именно, отчего не пристроить Крюкова к Сергею Петровичу -- стоит сказать только, что он запоздал с диссертацией и страшно спешит. А под видом работы можно и помочь ему совершенно незаметно. Честюнина одобрила этот план и прибавила, что можно даже так устроить, как будто Крюков делает одолжение. Он будет и завтракать и обедать у Брусницыных -- одним словом, отлично.   -- Пока вы будете у Трегубова, я это всё устрою с братом,-- шепнула Елена Петровна.-- Он страшный эгоист, как все мужчины...   Озерки только еще начинали застраиваться новенькими дачками, и молодая компания восхищалась каждой постройкой. Боже мой, есть же счастливцы, которые будут жить всё лето в сосновом лесу, будут купаться, будут кататься на лодках, будут дышать свежим воздухом и т. д. Им должно быть даже совестно немного, потому что другие лишены всего этого. Они раза два останавливались перед дачами и вслух мечтали. Кто будет жить на такой даче? -- Он, вероятно, чиновник, а она хорошенькая глупенькая блондинка -- в последнем все были уверены. По утрам в дачном садике будет гулять кормилица с ребенком, а по вечерам на террасе будут винтить. В скверные дни она будет капризничать, жаловаться на судьбу, находить себя самой несчастной женщиной (потому что у соседей дачи лучше) и устраивать жестокие сцены своему чиновнику.   -- Я почти вижу всё это...-- уверял Крюков.-- Потом у них не будет денег на переезд в город, и она будет ворчать...   Особенно понравилась одна небольшая двухэтажная дачка, имевшая самый любезный, "приглашающий" вид, как выразился Крюков.   -- Господа, зайдемте и посмотрим,-- предложил он, начиная уже школьничать.-- Другие могут же смотреть дачи, отчего же и нам не позволить такой роскоши... Будто мы одна семья: два брата и две сестры.   -- Нет, будто две счастливых парочки,-- поправил Сергей Петрович.-- Mesdames, ваши руки... Пожалуйста, примите нежное выражение...   Даже Елена Петровна не протестовала, подавая руку Крюкову. Когда явился дворник, всем хотелось расхохотаться. Сергей Петрович говорил неестественно громко, ковырял пальцем не высохшую хорошенько краску и задавал дворнику самые смешные вопросы, вроде того, откуда дует в Озерках ветер, нет ли бешеных собак, не играют ли соседи на флейте, не пьет ли запоем хозяин и т. д. Дворник понял, что господа шутят, надел фуражку и никак не мог ответить что-нибудь остроумное. Честюнина смеялась до слез и говорила Сергею Петровичу "ты".   -- Шутки вы шутите, господа хорошие,-- прсговорил, наконец, дворник.-- А я человек обязанный, например, пред своим хозяином... значит, воопче...   -- Ты это намекаешь о своем желании получить на чаек? -- сурово спросил Сергей Петрович.-- Нехорошо, мой друг... Мы не желаем портить твоего характера.   Когда они уходили, у Честюниной мелькнула счастливая мысль превратить шутку в действительность.   -- А что, Сергей Петрович, если мы возьмем да и наймем эту дачу? В самом деле... Мы бы с Еленой Петровной поселились наверху, а вы с Крюковым внизу. Право, комбинация вышла бы не дурная.   -- C'est le mot...   Составился экстренный военный совет. Дача стоила сто рублей, что на четверых составляло по 25 рублей. За целое лето совсем не дорого. Елена Петровна была совсем согласна и противоречила только из принципа.   -- Вы не забудьте, что от этого может зависеть судьба Крюкова,-- шепнула Честюнина.   -- Я согласна...-- решила Елена Петровна.   Брусницын сейчас же выдал дворнику задаток, и дело было кончено в каких-нибудь полчаса.   -- Хорошие дела всегда делаются вдруг,-- философствовал Сергей Петрович.-- Кстати, в моем банке остается всего три рубля, господа, и, как на зло, мне хочется закусить, как и вам всем. Что мы будем делать?   Все были в возбужденном состоянии, и всем казалось ужасно смешным, что у Сергея Петровича всего три рубля. Столько же нашлось у Честюниной, а у Крюкова и Елены Петровны вместе -- рубль.   -- Господа, да ведь это целый английский банк!.. Ура!.. Мы даже можем позволить себе бутылку вина... Одним словом, получается зверство.   Пока Честюнина и Крюков ходили к профессору, Елена Петровна занялась осуществлением своего плана.   -- Я рада, что всё так случилось,-- говорила она.-- Крюков будет тебе помогать...   -- Совсем мне не надо никакого Крюкова...-- протестовал Брусницын.   -- Я сказала, что нужно... да... Тебе будет совестно ничего не делать, когда под носом будет помощник. Затем, я не знаю естественных наук, а он кое-что знает, потому что уже на третьем курсе...   Брусницыну ничего не оставалось, как только согласиться. Если Елена Петровна хочет, то что же поделаешь?..   Крюков и Честюнина вернулись довольно скоро. Всё дело с профессором было покончено в несколько минут. Теперь можно было ехать домой. Но всем хотелось остаться еще в Озерках.   -- Если бы где-нибудь пообедать...-- соображал Сергей Петрович.-- Но здесь нет ресторана...   -- Нет, есть...-- вспомнила Честюнина.-- Пойдемте в театр. Я там бывала прошлым летом с Катей... Там всё найдем.   Все обрадовались еще раз. Начинал уже мучить голод. Конечно, было бы лучше закусить где-нибудь прямо на травке или в сосновом лесу, но никому не пришло в голову запастись в городе всем необходимым для этого. Елена Петровна немного нахмурилась, но не спорила. До театра было вдобавок недалеко, и это служило до некоторой степени смягчающим обстоятельством.   -- Теперь там никого нет,-- заметила Честюнина, точно желая оправдаться в незольной вине.   Но ей пришлось сейчас же раскаяться. Когда вся компания вышла на террасу, где стояли ресторанные столики, первое, что бросилось в глаза -- был Эжен... Да, он сидел с какой-то дамой в самой невероятной шляпе и мужчиной в цилиндре. Эжен сразу узнал всю компанию и смело подошел прямо к Елене Петровне.   -- Вот удивительный случай, Елена Петровна...-- бормотал он.-- Вы не откажетесь присесть за наш столик? Всё свои: сестра и зять. У них сегодня была репетиция, а потом мы устроились тут провести время до спектакля... Здравствуйте, Мариэтта!.. Сергей Петрович, как поживаете?.. Господа, милости просим... Я кончил экзамены и теперь похожу на верблюда, нагруженного золотом. Мутерхен по предварительному соглашению выдала мне целых три красных билета...   Компания немного смутилась, но отступать было неудобно. Сергей Петрович уже здоровался с Катей, Честюнина тоже подошла к ней. Катя подошла к Елене Петровне, стоявшей в нерешительности, и проговорила:   -- Елена Петровна, вы хотя и не особенно приятно удивлены этой встречей, но, надеюсь, не откажетесь посидеть с нами...   -- Мне решительно всё равно...-- довольно сухо ответила Елена Петровна, рассматривая стоявший на их столике ананас и морозившуюся в мельхиоровом ведре бутылку шампанского.   -- Вот и отлично... Я вам представлю сейчас своего мужа.   Артист подошел своим журавлиным театральным шагом и отрекомендовался. Елена Петровна ответила ему не без ядовитости:   -- Да, я много слышала о вас... как об артисте.   Эжен трепетал за эту сцену и умоляюще смотрел на Честюнину, которая весело улыбалась.   Первая неловкость этой неожиданной встречи скоро исчезла. Сергей Петрович всё время разговаривал с Катей, Эжен занимал Елену Петровну, Честюнина досталась великому артисту и Крюкову. Последний впал сразу в дурное настроение и с скрытым озлоблением посматривал на Эжена.   -- Несчастный вертихвост...-- ворчал он.   Катя смотрела с кошачьей ласковостью на Сергея Петровича и шептала вопреки всем светским приличиям:   -- Возлюбленный, вы меня забыли совсем. А я опять думала о вас.   -- Я тоже, Екатерина Васильевна.   -- Муж знает, что я вас называю возлюбленным, и я сказала бы это громко, если бы не боялась вашей чучелки... Это ужасная женщина.   -- Не ужаснее других...   -- Возлюбленный хочет быть злым... Посмотрите на Эжена. Ха-ха... Он без ума влюблен в чучелку... А вы не замечали?.. Братья в этом случае разделяют участь обманутых мужей и узнают горькую истину последними...   Импровизированный на скорую руку обед прошел почти весело, если бы это веселье не отравлялось присутствием Крюкова. Он молчал и смотрел на всех с уничтожающим презрением, как огорченный в лучших чувствах философ.   Честюнина с тревогой посматривала на Крюкова и начинала опасаться, как бы не вышло какого-нибудь неприятного инцидента.   -- Что вы сидите букой?-- шепнула она ему.   -- Чему же мне радоваться?   -- Будьте, как все другие...   -- Благодарю вас... И без меня достаточно кавалеров, как ваш двоюродный братец. Обезьяна какая-то...   -- Не злитесь... Он немного шелопай, но не такой злой, как вы.   В этот момент случилось нечто такое, что всех повергло в изумление. Эжен истощил все усилия, угощая свою даму -- шампанского она не пила, к ананасу отнеслась довольно равнодушно. И вдруг после обеда Эжен предложил ей руку, и они отправились вдвоем в сад. Сергей Петрович изумленно посмотрел на Честюнину, а Катя сделала вид, что аплодирует. Возмущенный Крюков демонстративно поднялся, чтобы уйти, но его удержала Катя.   -- Злючка, куда?... Возлюбленный,-- я теперь могу вас называть так громко,-- объясните этому господину, что всё можно извинить, кроме бестактности. Манюрочка, возьми его за ухо... Крюков, будемте пить шампанское, а Эжен, всё равно, не заплатит.   Все улыбающимися глазами следили за гуляющей вдали оригинальной парочкой, и только один Сергей Петрович понимал, что сестра устроила демонстрацию лично ему. Кажется, и Честюнина начинала об этом догадываться...