— Не скажите! — Ларина встала, машинально оправила кофточку, не сводя взгляда с лица Антона. — Думаю, что эта милая девушка по меньшей мере — соучастница... Если не главное действующее лицо. Хотя это вряд ли. В том же, что они с мужем сговорились, сомнения нет.
— Убить сговорились? — не выдержал Жудягин.
Римма Николаевна поморщилась.
— Нет, разумеется... Что показывать на следствии — вот о чем. Наиболее вероятной мне представляется такая картина: Шамара появляется на кыре как раз в момент домогательств Михальникова. В состоянии аффекта он сбрасывает начальника станции с обрыва, приказывает Айне спрятаться в глиняном лабиринте, а сам заметает следы и возвращается в пески, имитируя поломку мотоцикла. В случае разоблачения есть запасной вариант: Айна должна все взять на себя, она ведь — жертва, она столкнула насильника на камни в порядке самообороны. Короче, суд ее может оправдать, а вот Владимиру Шамаре грозит серьезный срок...
— Уж слишком нелогично ее поведение, — заметил Антон. — Зарывала труп в песок, пряталась. Будто нарочно на себя тень бросала.
— Так она — живой человек! Издерганная, запуганная обстоятельствами туркменская девчонка! От ужаса, от переживаний сдали нервы — только и всего. Представьте, как она после всего происшедшего сидела одна в темноте...
— Улики говорят против Владимира Шамары — это верно, — сказал он, помедлив. — Но улики уликами, а...
— Что — «улики уликами»? — повторила Ларина.
— Мотивы недостаточны, — пробормотал, словно про себя, Жудягин. — Я скорей бы поверил в случайность: Айна толкнула Михальникова, тот сорвался с обрыва... А чтобы Шамара, как бы он ни был разгневан, пошел на убийство — не верю. Пусть тут и ревность, и месть, и желание освободиться от Михальникова... Все равно — мало этого, мало! Парень он расчетливый, это не Огурчинский... Да и не это главное. Чтобы сознательно решиться на убийство, надо самому перестать быть человеком. Это же такой моральный барьер... Рецидивист, подонок способен его переступить. А эти люди — обыкновенные, наши, с нормальной психикой... Ну да, Шамара не святой, и браконьер он, и жадноват. Но убить... Не могу поверить и не хочу...
— Разумеется, вы ближе знакомы с Владимиром Шамарой, — самолюбиво парировала Римма Николаевна, — зато я исхожу из логики самих фактов. Проанализируйте его поведение. Организация ложного алиби — раз, готовность свалить преступление на жену — два, побег.
— Побег-то меня как раз и убеждает в том, что Шамара не убийца, — возразил Антон несколько резче, чем хотел бы. — Идиотизм этого поступка похлеще самооговора Айны... или того же Огурчинского. В его причастность, кстати, я тоже абсолютно не верю.
— Почему «тоже»? Я не сказала, что не верю, — сухо поправила его Ларина. — И эта версия остается.
Жудягин взмахнул рукой, и очки чуть не слетели с кончика вспотевшего носа.
— Версия!.. Разумеется, остается эта версия. Но опять-таки как маловероятная, основанная на случайности: нечаянно столкнул, и только-то. А вот умышленно — не такой он человек, каким бы психом он нам ни казался... И он бы не смог переступить грань, за которой...
— Извините меня, Антон Петрович. — Лицо Лариной пылало. — Вы не хуже, а лучше меня, конечно же, знаете, что преступниками становятся порой такие как будто бы благополучные люди, что диву даешься. Так что не будем толочь воду в ступе, и рассуждения о «гранях» и «барьерах» давайте оставим. Будем исследовать факты, пока что только факты. Да, кстати, неужели нет здесь другого места для работы? Я, извините, в такой духотище уже не в силах...
Решительным движением она подвинула к себе папку, раскрыла и стала быстро складывать в нее бумаги. Затем открыла чемоданчик, положила папку рядом с диктофоном. Жудягин понял, что обмен мнениями временно окончен, и предложил:
— Можно перебраться в комнату, где жил Михальников. Если вас не коробит...
— Не коробит, — будто бы и в шутку повторила Ларина. — Я ведь работник прокуратуры, а не чувствительная дамочка, не забывайте.
«Ох и самолюбие, — подумал Антон. — Нелегко ей, бедняжке, живется». И он невольно посмотрел на длинную шею Лариной. Благо, та не перехватила его взгляда.
— А когда результаты экспертизы-то будут? — вслух вспомнил Антон, следуя за Риммой Николаевной через радиостанцию к выходу.
— Из Шартауза ответили, что ее передали нам по радио еще утром, — бросила Ларина. — Повторную обещали дать, когда разыщут эксперта — он то ли в гостях, то ли на похоронах... Да ведь у вас тут все по-семейному, — усмехнулась она и вышла на крыльцо.
Их появление на крыльце радиостанции не осталось незамеченным: тотчас откинулся полог, и из темноты юрты вынырнула нескладная фигура лейтенанта Кульджанова. Блеснул на секунду и скрылся желтый череп Сапара.
— Я нужен, товарищ капитан? — поправляя фуражку, спросил Кадыр.
— Устройте товарища следователя прокуратуры в комнате... В той, у начальника, — сказал Антон. — Попросите Сапара прибрать там немножко...
— Слушаю, товарищ капитан. — Кадыр тряхнул головой и, обернувшись к юрте, крикнул что-то по-туркменски.
— Якши! — донеслось из юрты.
Римма Николаевна с Кадыром направилась к заднему крыльцу. За ними, пристраивая на ходу тюбетейку и что-то бормоча под нос, засеменил босой Сапар.
«Надо бы с Айной поговорить», — вспомнил Жудягин. Однако сразу же направиться к домику Шамары ему показалось неудобным. Он переждал, пока Римма Николаевна не скрылась за дверью, пересек дворик и приоткрыл дверь.
— Можно? — спросил он вполголоса с порога.
— Входите, — послышался из глубины комнаты тихий голос Айны.
Глаза не сразу привыкли к полутьме. Антон сощурился, сделал шаг назад и шире приоткрыл входную дверь. Сразу посветлело. Девушка сидела, скрестив ноги по-восточному, на кошме почти рядом с дверью. Увидев следователя, она не шевельнулась — напряженно смотрела на него снизу вверх — и только.
— Мне с вами надо поговорить, Айна, — смущенно проговорил Жудягин и, шагнув, присел в метре от оцепеневшей девушки. — Нет, не пугайтесь, не о той ночи... Это не допрос, следствие теперь ведет республиканская прокуратура... О другом.
— О чем? — едва услышал он.
— О вашей жизни... Той, которая была до всего, что произошло... Мне нужно кое-что уточнить, очень это нужно — и для вас, и для Володи. Вы мне расскажете, ладно?
— О чем? — так же тихо повторила она.
— Лучше я буду спрашивать, хорошо?
— Хорошо, — эхом отозвалась Айна.
Антон вынул из портфеля диктофон.
— Пусть он вас не смущает. Запись не для протокола.
6
Слабый треск мотоцикла первым услышал Сапар Сапаркулиев. Он возился на кухне. Едва различив далекий звук, Сапар замер, словно стойку сделал, и в течение нескольких секунд прислушивался. Отшвырнув щепку, огляделся и во весь голос крикнул:
— Э, слушай! Эй, Володькин мотоцикл едет!
Вскоре во дворе были все — все, кроме Юрия Огурчинского. Ларина присела на ступеньку крыльца, Айна замерла на пороге, остальные — Антон, Сапар, Бельченко, Князев, Кадыр — стояли кучкой возле юрты. Отсюда хорошо проглядывалась вся восточная часть такыра.
Когда на горизонте обозначилось розоватое в лучах заката облачко пыли, во дворе показался и Юрий. Он остался возле домика и, подергивая носом, старательно протирал очки подолом майки.
Мотоцикл выскочил из-за барханов внезапно. Справа от него ровными скачками неслась темноголовая овчарка.
Володя сбросил газ и, перебирая по земле ногами, на самых малых оборотах завел машину во двор метеостанции. Глаза и рот темными пятнами выделялись на лице, покрытом белесой пеленой пыли. Выключил мотор. С заднего сиденья неспешно сполз блондинистый парень в милицейской форме.
— Джуди, сидеть! — прикрикнул он на собаку. Прочертив по лбу потной ладонью черные полосы, он поправил фуражку и направился к Жудягину.
