Как можно было прибегнуть к жестокости после столь легкой победы? Вместо привычных дознаний на острове царило сердечное согласие. Флибустьеры галантно раскланивались с дамами, а в качестве трофеев забрали лишь порох из крепостей. Морган приказал разрушить укрепления, а в губернаторской резиденции разместил небольшой гарнизон. На острове нашлись каторжники-индейцы, хорошо знавшие Панамский перешеек.

Параллельно с этими мероприятиями Морган отправил под командованием капитана «Мэйфлауера» Джозефа Брэдли авангард в четыреста человек с заданием захватить крепость Сан-Лоренсо в устье реки Чагрес. Уходившие обменялись веселыми шуточками с коллегами, остававшимися на Провиденсии. Опереточная баталия, райская природа зеленого острова превращали начало экспедиции в загородный пикник – все виделось легким и доступным. Казалось, и дальше они будут лететь от победы к победе.

Это впечатление еще больше укрепилось, когда главные силы армады, подойдя 11 января 1671 года к Чагресу, узнали, что отряд Брэдли успел захватить форт Сан-Лоренсо. При виде английского флага, развевавшегося над крепостью, на кораблях поднялось ликование. Оно охватило не только рядовых матросов, но и штурманов и капитанов. Головные суда, распустив паруса, на полном ходу устремились в устье. Результат: «Сатисфекшн» и еще три корабля наскочили на берег. А налетевший ночью норд доконал потерпевшие аварию суда. Жертв, к счастью, не оказалось. Тем временем Моргану доложили, что штурм крепости Сан-Лоренсо никоим образом не напоминал шутовское действо на Провиденсии. Потери флибустьеров исчислялись в сто десять человек убитыми и восемьдесят ранеными. Из трехсот четырнадцати защитников цитадели в живых осталось лишь тридцать, среди них – ни одного офицера.

– Немедленно приступить к ремонтным работам! – распорядился Морган.

Триста человек были оставлены охранять Сан-Лоренсо и корабли на якоре у входа в устье. Стоя на верхней площадке крепости, возвышавшейся на холме, адмирал смотрел на хорошо знакомое Флибустьерское море. Синяя гладь величественно серебрилась под солнцем. Это зрелище немного успокоило его. У подножия крепости ютились разноцветные домишки селения Чагрес. Оно слыло гиблым местом: желтая лихорадка и холера из года в год добирали здесь обильную жатву. А дальше к югу начиналась сельва.

Работы при сооружении Панамского канала в XIX веке изменили конфигурацию реки Чагрес. А тогда, в 1671 году, широкая в устье, она резко сужалась в нескольких километрах выше по течению. Ширина ее была не больше сорока метров, и река мчалась, стиснутая меж высоких обрывистых берегов, заросших неприступной чащобой. Форт Сан-Лоренсо скрылся из виду еще до того, как экспедиция добралась до места сужения реки.

Войско насчитывало тысячу четыреста человек, семь баркасов, пятьдесят шесть шлюпок и пирог; собрать и рассадить его – уже одно это было непростой задачей. Когда наконец тронулись в путь, солнце стояло в зените. В девственном лесу царила тишина, прерываемая трелями птиц и стрекотом насекомых. С обоих берегов несся запах мимоз, дурмана, огромных цветов жасмина и псидиума. Потоки пьянящих ароматов смыкались над водой, образуя как бы вторую, воздушную реку.

Флибустьеры с удивлением принюхивались к необычной гамме запахов, в которой им знаком был лишь запах их потных тел. «Мы были стиснуты как сельди в бочках в баркасах и пирогах», – писал Эксмелин. У Моргана не было другого выхода: лодок было мало, а народу – много, и все, как он считал, потребуются в бою. Перед посадкой адмиралу пришлось скрепя сердце отказаться от продовольствия. Оставалось надеяться на «подножный корм» – селения и испанские посты, расположение которых было известно из донесений лазутчиков.

Через несколько часов пираты, разморенные жарой и мерным плеском весел, начали дремать в лодках. Внезапно их вырвал из сна пронзительный треск с обоих берегов: аисты, разноцветные попугаи ара и обезьяны дружным хором приветствовали пришельцев. Огромные бабочки зароились над лодками. Гребцы-индейцы отвечали обезьянам гортанными выкриками. Флибустьеры, приободрившись, затянули песню. Вытянувшаяся по реке гигантская вереница разномастных посудин напоминала праздничную процессию.

Лодки медленно двигались против течения. Лоцманы-индейцы, вызволенные с испанской каторги, с удовольствием узнавали родные места. Задирая головы к верхушкам деревьев, они по солнцу следили за временем. Близились сумерки, вода наливалась свинцом по мере того, как темнело небо. Песни смолкали. Неясные громады берегов, казалось, совсем стиснули реку, запах болотной тины все отчетливей проступал сквозь аромат цветов. Лодочная флотилия входила в зону порогов, движение совсем замедлилось.

Наконец выдалось спокойное место, лоцманы жестами указали на небольшой островок посреди реки. Пора – ночь была совсем близко, через несколько минут наступила кромешная тьма. Прижавшись друг к другу в узких скорлупках, бесстрашные флибустьеры озирались вокруг, тревожно прислушивались к ночному концерту сельвы. Кто слышал хоть раз в жизни эту какофонию, тот не забудет ее никогда. Свист, квохтанье, плеск, щелканье клювов, треск сухих веток, скрежет, улюлюканье, бесконечные вскрики птиц-пересмешников и сотни других самых невероятных звуков. А в перерывах явственно доносился хриплый рык ягуара.

Наутро следующего дня показалось местечко Хуан-Кальего (ныне город Гатун), где, по сведениям Моргана, стоял слабый испанский гарнизон.

– Перебьем солдат и заберем провизию, – распорядился он.

Расчет не оправдался. Ни одной живой души: домишки и жалкие хижины были пусты, ни одной унции кукурузы, ни одного поросенка, даже ни одной собаки. Пришлось двигаться дальше на голодный желудок.

Река стала совсем мелкой. Было велено выгрузиться из лодок, оставив там больных (то были жертвы малярийных комаров), и лезть на берег. Продвижение колонны совсем замедлилось. Несколько человек умерли от укусов ядовитых змей, водившихся здесь во множестве.

Морган выслал вперед и на фланги дозоры, чтобы обнаружить испанцев. Результат – ноль. Все кругом было пусто, хижины на опушках покинуты, ни скота, ни птицы, ни зерна; даже овощи на огородах были вырыты, а фрукты сорваны, плантации перепаханы или уничтожены. Тактика «выжженной земли». Удивительное дело: среди густейшей в мире растительности люди оказались более голодными, чем в пустыне! Пытаться охотиться в этих зарослях – напрасная затея. Самые смелые не могли сделать и шага в сторону от тропы: путь преграждали лианы. А в высокой траве кишели змеи.

На четвертый день кошмарного похода они натолкнулись на испанскую «засеку» – снова ни единого защитника, ни грамма провизии. Флибустьеры обнаружили несколько канастр (сшитых из шкур ларей), конечно же пустых; но они настолько оголодали, что стали есть шкуры. Пираты соскребали с них остатки ворса, разрезали на узкие ремни, отбивали о камни и вываривали несколько часов. Те, кому не досталось канастр, жевали траву и листья. По счастью, на следующий день их ждала удача: дозорные обнаружили набитый кукурузой тайник. Морган распорядился накормить самых ослабленных.

Адмирал рассчитывал, что пост Крус, где тропа отклонялась от берега реки вглубь леса, испанцы не смогут эвакуировать полностью. Действительно, поначалу предположение казалось верным: наутро шестого дня из-за завала, преграждавшего дорогу, загремели выстрелы. Ответные залпы флибустьеров рассеяли испанцев.

В километре дальше произошла совсем странная вещь. Люди, шедшие в голове колонны, вдруг стали падать замертво. Врага не было видно. Полная тишина. Раненые пытались вытащить из тел заостренные палочки с оперением – индейские стрелы. Колонна смешалась, многие бросились назад. Как сражаться с невидимым врагом? А стрелы продолжали лететь в людскую гущу.

Морган приказал рассредоточиться, пираты залегли и начали вслепую стрелять по кустам. Пальба прекратилась, когда индейцы исчезли, растворившись в зеленом мареве. Час спустя впереди к небу поднялся столб дыма.