— Раньше ты любила Рождество. Была одержима катанием на коньках, украшением елки. Что случилось?

Я выросла и поняла, что жизнь меняется в мгновение ока. Так и случилось. Когда мои родители развелись, и отец переехал, все изменилось. Мои родители не могли находиться рядом друг с другом, и на этом все закончилось.

Наши праздники проходили отдельно. Дни рождения. Выходные.

Я не могла дождаться момента, когда покину этот город, и, как только появилась возможность, я уехала в Нью-Йорк, чтобы заняться своей карьерой.

У меня не было времени наслаждаться такими вещами, как праздники, особенно с моим отцом, которого я теперь почти не знала. Не тогда, когда все мои усилия были направлены на то, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и сделать себе имя.

Я пожимаю плечами, вращая остатки шампанского на дне моего бокала.

— Жизнь, наверное. У меня совершенно нет рождественского настроения, и я отсчитываю секунды до того момента, когда смогу сесть на самолет и вернуться в то место, которое теперь считаю домом.

— Давненько ты не возвращалась домой. Я имею в виду в Клубничную Лощину, — его тон холоден и содержит намек на незаданный вопрос.

Ровно четыре года. Но кто считает?

— Да, моя мама взяла на себя миссию собрать нас всех вместе к праздникам. А ты знаешь Стейси… когда ей что-то взбредет в голову, это происходит, — я вздыхаю.

Паркер смеется, кивая головой в знак согласия.

— Да, твоя мама определенно очень упорная. Я думаю, что в основном она старается занять себя чем-нибудь. Ты знаешь, что она и другие дамы в церкви организовали хор?

Я этого не знала, но, по правде говоря, уже не очень близка с мамой. Когда мы общаемся, наши разговоры коротки и сводятся к делу. Тот факт, что Паркер знает о том, что она делает, больше, чем я… неожиданно огорчает меня, даже если я отчасти и являюсь причиной расстояния между нами.

— Похоже на нее, — я перевожу взгляд на него и вижу, что он пристально наблюдает за мной.

— А как насчет тебя? Как у тебя дела?

Уголки его губ подрагивают, и он пожимает плечами.

— Открыл свою собственную практику в городе, по-прежнему ужинаю с родителями по воскресеньям. Помогаю на ферме, когда я им нужен. Не так уж много изменилось с тех пор, как ты уехала, я думаю.

Отчасти это правда. Город, в основном, остался прежним: маленьким, идиллическим, почти не тронутым современностью внешнего мира на первый взгляд, но кое-что изменилось. Например, Паркер.

Он намного выше, чем я его помню. Пиджак обтягивает его плечи так, как не обтягивал четыре года назад, это я точно знаю. Кажется, что за то время, что меня не было, он превратился в человека, которого я больше не знаю.

— Я всегда думала, что в конце концов ты откроешь свою собственную практику. Когда мы были детьми, ты всегда с такой заботой очищал мои царапины и накладывал пластыри, когда я падала, катаясь на велосипеде, или царапалась, пытаясь забраться в домик на дереве вслед за тобой и Оуэном, — я смеюсь, качая головой при этом воспоминании. Паркер Грант проводил много времени в нашем доме, поэтому большинство моих детских воспоминаний связаны с ним.

Я снова смотрю на его профиль, когда он вглядывается в темноту. Его нос слегка искривлен из-за драки в подростковом возрасте, но это только делает его еще более красивым. Темная щетина покрывает челюсть и спускается по шее. Сурово, но благородно.

Вдруг он оглядывается, и я понимаю, что меня поймали на том, что я любуюсь им.

Я виню в этом шампанское, а не давнюю влюбленность, которая внезапно всплывает на поверхность.

— Рождество — это время волшебства, Квинн. Я знаю, что теперь ты крутой маркетолог в крупной компании, входящей в Fortune 500, но, может быть, возвращение домой — это именно то, что тебе нужно, раз ты, кажется, об этом забыла.

Усмехаясь, я поднимаю бокал с шампанским и осторожно подношу его к губам, чтобы сделать глоток, пузырьки легко скользят по горлу.

— Это шампанское — волшебство, Паркер. Но Рождество? Не особенно. Не знаю, как я выдержу следующие семь дней, застряв дома. Мама убеждена, что все, что нам нужно, — это время, проведенное вместе, и что они с папой способны находиться в одной комнате без всяких метаний, но я считаю это чушью. Рождество — это не волшебство, а повод для того, чтобы люди получали подарки. Ни больше, ни меньше. По крайней мере, у Оуэна есть Кэри, которая выступает в роли буфера.

Мой брат и его невеста Кэри — школьные возлюбленные, и это одна из причин, по которой он остался в Клубничной Лощине. Теперь у него есть причина отсутствовать, но не у меня. Я буду торчать у родителей.

— Эй, неделя — это пустяк, — он пожимает плечами, — может быть, вернувшись, ты поймешь, как сильно скучаешь по дому.

В этом я искренне сомневаюсь.

Сильный порыв ветра нарушает нашу тишину, просачиваясь сквозь шубу и заставляя меня сильно дрожать. Если я останусь здесь еще дольше, то замерзну до смерти.

Очевидно, Паркер был прав, когда спросил, почему я стою на холоде в этом платье и модной, но малофункциональной шубе. Какой бы красивой она ни была, но не предназначена для снежной бури.

Я быстро выпиваю остатки шампанского одним глотком и ставлю бокал на стол.

— Спасибо за компанию. Думаю, мне лучше вернуться в дом, пока мама не поняла, что я пропала, и не отправила поисковую группу.

— Было приятно пообщаться, Квинни, — говорит Паркер, его взгляд задумчивый.

— Да, было, — тихо говорю я, и наши взгляды встречаются. На мгновение мы замираем, и никто из нас ничего не говорит. Это мгновение, которое внезапно кажется напряженным и важным, и, честно говоря, немного смущающим.

Эти старые чувства застают меня врасплох. Я не ожидала увидеть его и почувствовать что-то кроме ностальгии.

С трудом отвожу глаза, затем поворачиваюсь на каблуках и иду обратно через французские двери в сторону вечеринки. Я чувствую на себе его взгляд, пока не проскальзываю внутрь. Меня встречает приятный теплый воздух, и я вздыхаю, позволяя ему согреть меня.

Я оглядываю комнату, пока не замечаю Оуэна и Кэри, прижавшихся друг к другу в углу и, вероятно, шепчущих друг другу на ухо приятные слова. Они так влюблены, что просто тошно.

Как бы я ни была счастлива за брата, я все же немного… завидую ему.

Моя личная жизнь состоит из случайных переписок в Tinder и одного парня из моего дома, который постоянно пишет мне «ты не спишь?» посреди ночи.

Определенно, никакой сказочной романтики. Не то, чтобы я искала прекрасного принца.

Моя работа — это моя жизнь.

Весь мой мир вращается вокруг «маркетинга в один клик». Пытаться сделать себе имя и продвигаться по корпоративной лестнице в отрасли, контролируемой мужчинами, нелегко. Так получилось, что мой босс — женоненавистник, который получает удовольствие от того, что заставляет женщин чувствовать себя неполноценными. Если бы я не потратила последние пять лет жизни на создание своего авторитета, то уволилась бы в мгновение ока. Но я не доставлю ему удовольствия выгнать еще одну женщину.

— Квинн?

В мои мысли врывается мамин голос, она стоит передо мной со стаканом кремовой жидкости, и мое настроение сразу же поднимается.

Знаменитый гоголь-моголь бабушки Скотт.

Единственный и неповторимый плюс Рождества.

— Извини, я думала о работе, — я широко улыбаюсь, принимая стакан из ее рук. Как раз то, что мне нужно, чтобы закончить вечер.

Надеюсь, невредимой, если не считать нескольких замечаний о моем весе от тети Полли.

Мамино лицо смягчается, глаза слегка морщатся в уголках.

— Квинн, ты слишком много работаешь. Видишь ли, именно поэтому я хотела, чтобы на Рождество ты была с нами дома. Я хочу, чтобы мы все были вместе, в одном доме, наслаждались праздником и не беспокоились о работе или о чем-то еще. Я просто скучаю по тебе, дорогая. Прошло четыре года с тех пор, как ты была дома, — в ее тоне сквозит грусть, соответствующая выражению ее глаз.