Марише казалось, что коньяк не произвел на нее никакого действия. Но, выбираясь из теплого салона, она неожиданно почувствовала, как весь мир перевернулся у нее перед глазами. А затем она обнаружила перед своим носом ботинки Руслана.

– Нельзя же так напиваться со стакана коньяка, – укорил он ее, мягко придавая Марише вертикальное положение.

Но удержать ее в таком положении оказалось задачей не из легких. В конце концов Руслан прислонил ее к машине, а затем взгромоздил на себя и потащил домой к режиссеру. Охранник на входе ничего не сказал, явно признав Руслана и Маришу.

– Ой, напилася я пьяна-а, – начала каяться Мариша примерно на уровне второго этажа, когда они с Русланом поднимались в лифте, и с твердой уверенностью закончила: – Не дойти мне до дому-у-у!

– Тише! – попробовал призвать ее к порядку Руслан. – Не буянь! Ты же не к себе идешь. Поимей совесть!

Но плохо он знал Маришу. Она явно приготовилась исполнить весь репертуар знакомых ей песен. Начиная от народных и заканчивая шлягерами подросткового периода. Имелось в виду, ее подросткового периода. Поняв, что спасения для него нет, Руслан сделал единственное, что ему оставалось, – запечатал рот Мариши крепким поцелуем. Неожиданно для себя Мариша ответила. Так, целуясь, они и доехали до квартиры режиссера. Там Мариша слегка протрезвела и, стыдливо хихикнув, покачиваясь, побрела в ванную комнату. Так как ориентировалась она на малознакомой местности плохо, то вместо ванной угодила в спальню режиссера, где мягко горел ночник, выполненный с большой оригинальностью в виде мужского фаллоса.

– Ой! – хихикнула Мариша, увидев неприличный ночник. – Простите!

Она сделала два шага назад и очутилась в коридоре. Тут ей неожиданно пришло в голову, что тел на кровати в спальне целых два.

– Вот, уже в глазах двоится, – посетовала Мариша.

И посмотрела на шкаф, стоящий в холле. Шкаф был один и двоиться не собирался, сколько Мариша на него ни таращилась. Чтобы еще раз проверить свое состояние, Мариша еще раз заглянула в спальню. В глазах опять раздвоилось. И мало того, одно тело принадлежало режиссеру – было коротеньким и упитанным. А второе принадлежало какому-то довольно симпатичному дядечке, единственным недостатком которого, как могла видеть Мариша, была небольшая лысина. Но его она, пожалуй, даже украшала, придавая вид мыслителя и философа. Решив, что со зрением она разберется завтра, Мариша махнула рукой на водные процедуры, забрела в соседнюю комнату и свалилась на первый попавшийся диван.

Там ее и обнаружил Руслан. Постояв некоторое время над ней, он мечтательно вздохнул и куда-то ушел. Обратно он вернулся с мягким пледом, которым заботливо укутал Маришу. А потом, слегка покачиваясь, подошел к телефону и непослушными пальцами набрал чей-то номер.

– Алло! Ты меня слушаешь? – заплетающимся языком произнес он. – Да, все в порядке. Она со мной. Все под контролем. Мы тут с ней расследуем одно убийство. Пока.

И, больше не слушая возмущенных воплей своей собеседницы, он повесил трубку и побрел спать в соседнюю комнату.

Утро для Мариши началось ужасно. То есть вначале все было очень даже прекрасно. Но стоило ей шевельнуть рукой, как весь ее организм взорвался тысячами иголок. Болело у нее абсолютно все. И вдобавок Маришу изрядно мутило, и у нее так сильно кружилась голова, что стоило ей подняться с дивана, как она тут же падала обратно.

К тому же она обнаружила, что кто-то снял с нее платье, в котором она вчера была весь вечер и всю суматошную ночь, когда они с Русланом начали свое импровизированное расследование. Сейчас ее вечернее платье висело рядом с ее постелью на спинке стула с аккуратно расправленными складками. Но Мариша что-то сильно сомневалась, что вчера она в ее состоянии могла справиться с такой сложной задачей.

– Руслан! – прохрипела Мариша, понимая, что и голосовые связки отказываются ей служить.

Вместо внятной речи из ее горла вырвался лишь жалкий хрип.

– Кто-нибудь! – простонала Мариша. – Помогите! Умираю!

Но так как на помощь ей никто не пришел, она постаралась как-то справиться с бедой сама. Собрала волю в кулак, поднялась и побрела по квартире, завернувшись в плед. Как и следовало ожидать, она снова забрела в спальню режиссера. Впрочем, на этот раз он там находился один.

– Ясно, померещилось вчера, – пробормотала Мариша, не вполне к тому же уверенная, что вчера вообще заходила сюда, может быть, и это ей всего лишь померещилось.

Махнув рукой, Мариша добрела наконец до ванной комнаты, отвернула холодную воду до упора и, зажмурившись, шагнула под обжигающе ледяные струйки.

– А-а-а-а! – вырвался из ее горла дикий вопль.

В квартире раздался топот ног, а затем дверь в ванную комнату распахнулась, и на пороге возник Руслан. Диким взглядом он обвел стены и потолок, словно ожидая увидеть тут убийцу с окровавленным ножом. Но так и не смог обнаружить ничего, что угрожало бы жизни Мариши. И тогда Руслан сделал то самое, что обычно делает мужчина, когда понимает, что оказался в дураках. Что именно? Да очень просто. Он злится на женщину.

– Что ты орешь? – спросил он у Мариши.

– Пошел вон! – возмутилась она, наконец догадавшись закрыться от него шторкой.

Впрочем, шторка была совсем прозрачной и мало что скрывала. Но Руслану сейчас было не до сексуальных настроений.

– Я думал, с тобой что-то случилось! – укоризненно бросил он, удаляясь из ванной. – Нельзя же так орать! Ненормальная!

Когда Мариша, вытершись насухо, появилась на пороге кухни, ее уже поджидал свежий кофе, разогретые в микроволновке булочки и сливочное масло от жирных финских коров, аппетитно желтевшее сейчас в масленке в форме теленочка.

– А где режиссер? – сделав глоток кофе, спросила Мариша.

– Дрыхнет еще, – ответил Руслан, на аппетит которого, похоже, не повлияли вчерашние возлияния. – Набрался вчера почище нас с тобой. Даже твой вопль его из кровати не вытряхнул. Ни звука, ни стона.

– Может быть, ему плохо? – насторожилась Мариша.

– Ясное дело, что нехорошо! – хохотнул Руслан. – Я сам едва сегодня себя с дивана стащил. Все кости болят, словно на мне мешки возили. Ты не помнишь, ты меня вчера не била?

– Я? – задумалась Мариша. – А что, было за что?

И так как вопрос со снятым с нее платьем все так же мучил ее, она спросила:

– Руслан, а ты где спал?

– Ты меня обижаешь! – в самом деле оскорбился Руслан. – Ты что, в самом деле думаешь, что мне воспитание позволило бы домогаться беспомощной женщины?

От смущения Мариша сделала еще глоток, потом налила кофе в третью чашку, поставила ее на поднос, прибавила к нему булочку с маслом и поспешно направилась прочь из кухни.

– Это ты кому завтрак потащила? – ревниво осведомился у нее Руслан. – Столпову, что ли?

– Кроме него и нас с тобой, в квартире никого нет.

– Ну ты даешь! – возмутился Руслан. – Я для тебя приготовил, а ты этому толстопузому тащишь! И где справедливость?

Мариша не соизволила ничего ответить. По ее плану режиссера следовало задобрить, чтобы он размяк от свежей сдобы и выложил все, что знал про убийство Нинели. Такой вот простенький планчик. Но Мариша по личному опыту знала, что с мужиками главное не перемудрить. Существа они простые, по большей части даже примитивные. Сложные ходы могут только все запутать.

Оказавшись перед спальней режиссера, Мариша столкнулась с нелегкой задачей. Как попасть в комнату, если обе руки заняты, а дверь в спальню закрыта? Сначала Мариша пыталась зажать поднос между своим бюстом и стеной, чтобы освободить одну руку. Но, едва не перевернув на себя горячий кофе, плюнула на затею и просто пнула дверь ногой. Потом еще раз и еще. Режиссер не реагировал.

– Завтрак! – заорала Мариша. – Откройте дверь!

Но вместо режиссера из кухни появился Руслан, дожевывая последнюю булочку.

– Ничего-то ты без меня не можешь, – самодовольно заметил он Марише и театральным жестом распахнул перед ней дверь.