– Защиту на ночь готовлю, – отмахнулась ведьма. Благо, и тема разговора поменялась.

– Зачем? Я могу охранять…

– Всю ночь не спать?! – фыркнула Фритьофдоттир, продолжая вязать узлы.

По губам воина скользнула плутовская улыбка:

– Ну, если ты хочешь, женщина, можно и всю ночь. Я смогу.

Гейдрид задохнулась от возмущения, даже со счета сбилась. Подняла гневный взгляд на воина.

– Что? – удивленно заломил бровь он. – В чем дело? Что случилось?

– Ничего, – зло буркнула сейдкона, опустив глаза к веревке.

Закончила вязать узлы, и обойдя скромный бивуак, разложила конопляную бечеву, замыкая круг. Вынула из кошеля руну опоры и спрятала ее под нити, закрывая дорогу злу.

Опустившись на колени рядом с импровизированной границей, ведьма осторожно коснулась ладонью веревки и, закрыв глаза, тихонько забормотала:

– Ставлю границу, запираю дорогу…

Старинные слова древнего заклятья – сейда тяжелыми камнями падали вниз, укрепляя создаваемый Гейдрид рубеж.

– …Закрываю замок, запираю засовы…

Солнце почти скрылось за горизонтом. Воздух над оставленной на земле веревкой дрожал, как над лежбищем зверя.

– …Ключ прячу в сердце, ставни закрыты…

По глазам ударила резкая вспышка золотого света… Веревка истаяла.

Сейдкона с трудом встала, оглянулась на Тенгиля:

– До утра защита выдержит, злого человека или зверя не пропустит.

Воин прищурился:

– Неплохо.

Гейдрид выдавила улыбку:

– Жаль только, хватит ее лишь до рассвета. С первыми лучами солнца, все кончится… Только и останется – веревку забрать, да на следующую ночь выложить.

***

Проблемы начались к исходу третьего дня, когда до города – Неквисон наконец соизволил сказать, что он называется Келльнаншпрее – оставалось всего ничего, полдня пути – и будешь там.

Костер, разведенный дисой, плевался искрами и выбрасывал в темное небо языки пламени. Продрогшая и уставшая за день Гейдрид пододвинулась поближе к огню, задумчиво вглядываясь в его глубину.

Алые вспышки, извиваясь змеями, расцвечивали сизую ночь.

За прошедшие дни путешественники проехали больше двенадцати ландсмиль – огромное расстояние, как не крути. Болело все тело. Шитый камнями плащ давил на плечи, а лежавший подле ног посох, увенчанный птичьим черепом еще днем казался слишком тяжелым для руки…

Языки пламени – теплого, согревающего, родного – казались живыми существами: протяни руку и коснешься сухой шкуры пляшущих в них зверей, похожих на… На кого?

Гейдрид всмотрелась, пытаясь уловить ускользающий образ. Глупо надеяться, что в огне кого- то увидишь, но от усталости чуть кружилась голова и чтоб хоть как- то отвлечься от этого неприятного ощущения, оставлявшего привкус металла на языке, сейдкона прищурилась, изучая рвущиеся к небесам языки пламени. Те кружились и извивались, сплетаясь в сотканные из огня фигуры. Казалось, протяни руку, и на ладонь тебе приземлится птица, чьи крылья способны обжечь…

Гейдрид подалась вперед, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание, а меж нею и костром словно протягиваются невидимые нити, с каждым мигом становящиеся все реальнее, все горячее… И птаха, что бьется в огне, уже крутит головой, рассматривая окружающий мир, уже обретает плоть и кровь…

Ведьме вцепились в плечо, резко дернули в сторону, разрывая установившуюся связь, и птица, что уже почти вылетела из костра, пронзительно вскрикнув – так, что, наверное, услышали все окрест – осыпалась пеплом на угли, на которые уже через мгновение упал тяжелый плащ, гася дарящий тепло огонь.

– Цела?! – выдохнул Тенгиль, не отводя напряженного взгляда от Гейдрид – он что- то все пытался высмотреть в ее глазах, ведьма никак не могла понять, что именно.

– Кажется, да, – потрясенно прошептала она, с трудом фокусируя взгляд на лице воина. – Что… Что это было?

Во внезапно наступившей темноте и не разобрать ничего было.

Он отвернулся, отодвинулся от нее – сейдкона скорее почувствовала его движение, чем увидела:

– Дух огненный. Я слышал о подобном, но думал, это на востоке, до нас еще не добралось…

– Дух? – у сейдконы перехватывало дыхание и звенело в ушах. А еще все время казалось, что по коже огонь продирает.

Где- то рядом всхлипнула диса:

– Дух. Огненный. Это из- за них нас изгонять стали, для них дорогу открывали.

– Н- но… Что произошло? – вопрос прозвучал в пустоту, ответа ведьма и не ждала, но ночь вдруг усмехнулась голосом Тенгиля:

– В огонь ты слишком долго смотрела. Дух вселиться в тебя мог… Уже и до нас добрались. К исходу месяца, наверное, во фьордах тоже нельзя будет на пламя глядеть…

– Но… Как же жить?! Как огонь разжигать?! Как еду готовить?! – не выдержала ведьма. – Что делать?!

– Спать ложиться, – фыркнула темнота насмешливым голосом. – Утром решим, как дальше жить.

Успокаивать сейдкону, Тенгиль, похоже, не собирался…

…Несмотря на спальный мешок, за ночь Гейдрид продрогла до костей. Встала, едва небо только начало розоветь, привычно смотала и убрала в седельную сумку вновь проявившуюся веревку с узлами, оставленную до того, как ведьма встретилась с огненным духом и, попыталась собраться с мыслями.

Получалось плохо.

Даже не так. Получалась просто отвратительно.

Девятнадцать лет.

Гейдрид прожила на этом свете девятнадцать лет. В четыре года ее отдали на воспитание тетке Эриннборг – и молодая сейдкона больше никогда не видела родных: слишком уж долог был путь от Согне- фьорда до Уфут- фьода, возле которого жила ее мать.

Гейдрид пела сейд и резала руны. Училась смотреть глазами птиц и менять погоду… Предсказывать будущее ей никогда не удавалось.

А теперь она не могла понять и своего прошлого.

Огненные духи.

Существа, способные вселиться в человека, если долго смотреть в огонь.

Как вообще такое может быть?!

Может, вчера и не было ничего? Может, все это лишь сон?

Но головни недогоревшего костра говорили об обратном…

***

Обнесенный частоколом приграничный горок ощетинившимся ежом встретил путешественников.

Селение не походило ни на одно из тех, где до этого бывала Гейдрид. За свою жизнь ведьма как- то привыкла к тому, что хутора раскиданы на большом расстоянии друг от друга – даже Хедебю, состоявшее из нескольких хозяйств было нетипичным, а если что и состоит из нескольких строений – так это одна усадьба, одно хозяйство, связанное по роду и по крови. Нет, был еще, конечно, Тримстад, но он был виком, торговым городом. Да и строился он все теми же длинными домами, как и привычные хутора во фьордах.

Здесь же было множество дворов, которые, по сути, занимали те же земли, которые в Скании могли принадлежать полусотне хуторов. Узкие мощенные улицы лучами сходились к центру. Где- то впереди, меж крыш домов виднелся шпиль колокольни – похоже, здешние жители полностью встали под руку новому богу. Или они уже пришли на берега этой реки с верой в него?

Задумываться об этом сейдконе не хотелось.

Тенгиль уверенно ехал вперед, легко ориентируясь в переплетении узких улочек.

– Часто здесь бывал? – не выдержала ведьма,

Неквисон бросил на нее насмешливый взгляд:

– Странно, да? Что мне делать в приграничном городе? Я же из Хедебю никогда не выезжал.

Гейдрид вспыхнула:

– Я серьезно спрашиваю! Мне просто интересно стало!

Диса участия в разговоре не принимала: согнулась, скорчилась в седле, низко надвинув капюшон синего плаща на глаза.

– Глупый вопрос, женщина, ты не находишь? – фыркнул Неквисон. – Я хожу в викинг с двенадцати лет. Даже в Исфахане был.

– Это за морем? – тихо звякнул голос Аудню.

Сейдкона оглянулась. Диса даже голову не подняла. Ехала, уткнувшись взглядом в гриву своего пони и даже не глядя по сторонам.

– За морем, – согласился Тенгиль. – Очень далеко за морем, где водятся водяные драконы – скримслы…