– Прости, Платон. Я хотел соединить воротную вену напрямую с почками. В результате должны была бы наступить острая почечная недостаточность, и как результат, смерть. Но, увы.

– Не получилось?

– Получилось! Просто это не сработает.

– И ты решил, что намотать мой кишечник на себя, как пояс, это лучшее решение?

– Ага – он довольно ухмыльнулся.

– Да ты, ты… – я схватился за голову руками

– Платон, ты уже взрослый мальчик. Просто поверь более опытным, чем ты. Это невозможно. Если ты хочешь отсюда выбраться, есть только один выход.

– Какой?

Роланд удивленно посмотрел на девушку.

– Ты ему не говорила?

– А он не спрашивал. Вбил себе в голову, что спит. А в мои обязанности не входят объяснения. Я вообще другого жду.

– Я думал, это он не хочет искать, поэтому так мается и убить себя хочет.

– Что искать? Вы о чем вообще? Сжальтесь…

– Пошли, бедолага. Поболтаем.

 Мы вышли на улицу.

– Прощайтесь. Вероятно, это ваша последняя встреча – сказала она.

– Ну, бывай – мне опять протянули руку.

– Приятно было познакомиться.

– И мне. Нечасто встретишь такого искушенного человека.

 На этом мы расстались. Я со своим проводником пошел дальше.

– Так что? – начал я разговор.

– Что?

– Ты хотела поболтать. Я весь в твоем распоряжении.

– Чтобы сузить круг тем, на которые мы будем говорить, давай ты будешь задавать вопросы, а я буду честно отвечать. Постараюсь отвечать честно, по крайней мере.

– Хорошо. Присядем?

– Может сразу лечь? Чего стесняться?

– Как хочешь.

Она присела на траву.

– Ну?

– Где мы?

– Луг.

– Хорошо, я переформулирую вопрос. Где это место находится?

– Нигде. Его не существует.

– Хорошо, но где-то же мы находимся, да?

Она сорвала травинку и соединила два ее конца пальцами.

– Вот смотри, эта травинка – твоя жизнь. И пока ты ее проживаешь – она провела пальцами свободной руки вдоль травинки – ты ее видишь и воспринимаешь, как она есть. Но потом, что-то происходит, и ты оказываешься тут – она указала в центр круга. Это и есть Луг.

– То есть, ты хочешь сказать, что я сейчас вне своей жизни?

– Да

– Я умер?

– Еще нет. Твое сознание перешло в другой режим восприятия из-за сильно стресса. Раньше ты смотрел сквозь стекло, а сейчас стал вглядываться в надписи на самом стекле. Это мы и называем Луг.

– Хорошо, получается, я не умер, а просто переживаю галлюцинации.

– Ну, пусть будет так. Это если слишком просто. По правде говоря, ты сейчас переживаешь такие же галлюцинации, как и в обычной жизни. Просто другие. Телевизор тот же, канал поменялся.

– И все вокруг такое же реальное, как если бы я был у себя дома?

– Ага. – она откуда-то достала жвачку и кинула сразу 2 штуки себе в рот.

Мы ненадолго замолчали, мне надо было переварить информацию.

– Ты сказала, что я попал сюда из-за сильно стресса. Что за стресс?

– Ну а ты сам как думаешь? Сожрать столько таблеток крысиного яда, да еще и вены вскрыть. Я уже не говорю об открытой газовой плите. Конечно, стресс.

– Я понял. Но я должен был бы умереть. А если мое сознание сейчас на другой волне, то что творится с моим телом?

– На данный момент его не существует в парадигме твоего мира. Сейчас оно здесь. Даже не пытайся это понять.

– Я как-то перенесся сюда? Открыл портал?

– Повернул ручку радиоприемника и слышишь другую станцию. Вот и все. Думай об этом, что хочешь.

Мы опять ненадолго замолчали.

– Допустим. Ладно. Картина потихоньку складывается. Но мне не понятно вот что. Самое главное.

– И что же?

– Как мне вернуться домой?

Она посмотрела на меня с насмешкой.

– А ты, как будто, туда хочешь. Обратно. Правда хочешь?

– Предположим, что хочу. Как это сделать?

– Ох… Платон. Понимаешь, если бы ты просто, скажем, с мотоцикла упал. Или еще как-нибудь повредился случайно. Подчеркну, не умышленно, а случайно. То ладно. Но ты выбрал себе другую судьбу. Сам выбрал. Ты пошел против таких сил, что даже мне страшно становится, когда я об этом думаю. А я многое повидала.

– Давай подробнее, что за силы?

– Об этом тебе знать пока рано. Да и не поможет это тебе. Важно другое. Ты пошел против очень влиятельных категорий человеческого существования. Против человеческой природы. Но те силы, о которых я говорю, к твоему счастью, имеют свойство прощать грешников вроде тебя. Не за просто так, конечно. Ты должен искупить свой поступок. Морально вырасти. И тогда ОНИ подумают, можно ли вернуть тебя обратно. Понимаешь?

Во мне опять бушевал сложный коктейль из чувств. С одной стороны, я чувствовал облегчение, что мое тело сейчас не валяется где-то в пустой квартире и не гниет. С другой, я был расстроен, что не достиг своей изначальной цели. С третьей, я был зол, что мне надо что-то делать для того, чтобы попасть домой. Это было для меня чем-то унизительным.  Я вздохнул.

– Ну ладно. Предположим, я во все это поверил. И принимаю правила игры. Объясни только, как играть?

– Для того, чтобы выбраться отсюда, ты должен найти три вещи и сделать одно дело.

– Вот теперь не совсем понимаю.

– Смотри. Где-то в этой мире спрятаны три вещи. Ты должен найти все три вещи, забрать их. И когда соберешь все вещи, сделать одно дело. Вуаля. Ты дома.

– Но что это за вещи и как мне их найти?

– Не хами, я не гадалка. Не все знаю. Ты вообще оторвал меня от моих дел. Мне уже пора идти дальше. Я не твой проводник, я для другого здесь. Но есть универсальное правило. Не знаешь, куда идти? Иди на восток. Может, там тебе попадется следующий проводник.

Она поднялась с земли.

– Мне правда пора.

– Ладно. Но странно все это.

– Ничего, привыкай. Другие тут много времени проводят. Кому-то даже нравится. Может, ты тоже задержишься. Все зависит только от тебя. А, вот и за мной.

Я обернулся. Рядом с нами стояла колесница, запряженная тройкой.

– Ну, удачи!

– Спасибо, тебе тоже. Кого бы ты ни ждала, наверное, оно того стоит.

– Конечно, стоит.

Я проводил ее взглядом. Единственное, что я не успел у нее спросить, так это в какой стороне находится восток. Придется заночевать здесь и утром посмотреть, откуда взошло солнце.

Мои размышления прервал какой-то свист и крик из-за спины.

– Берегись!

Тупой удар в голову и я в очередной раз за день теряю сознание. Это начинает надоедать.

Глава 4. Интерлюдия в канцелярии 

А тем временем Иван, с которым я столкнулся на улице, шел дальше. Он еще не знал о тех событиях, которые со мной произошли. Он узнает о них позже, когда дойдет до своего места работы. Пересекая проспект на пересечении Воздвиженки и Моховой, он, летящей походкой дошел до КПП.

– Доброе утро, Иван Васильевич!

– Привет-привет, как дела у тебя? Как жена?

Охранник как-то грустно снял кепку и прижал ее к груди.

– Ниночка… приставилась сегодня. Рак, видите ли.

– Да ты что? А день ведь так хорошо начинался… А теперь столько работы. Я только вчера последние два дела перед отпуском закрыл.

– А вам то что? Теперь гробовщикам работа.

– Если бы вы знали, сколько хлопот доставит нам ваша, блять, Ниночка.

– Иван Василич, не пойму. Чего вы так взъелись? У меня тут, горе, видите ли.

Глаза Ивана изменились в виде, округлились и как бы немного впали назад. Изменился и цвет. С голубого он стал розоватым, как бы перламутровым. И Иван Васильевич заговорил нежным, трепетным голосом.

– Степ, Степушка. Что же ты такое говоришь? Ты же сам ее свел в могилу. Как узнал, что рак у нее, так обрадовался, что решил пропить все имущество. Морфий, который вам по спец. рецепту выписывали, ты ей бодяжил, а сам им водку шлейфовал. Квартиру, опять же, сразу после смерти продать хочешь. Вон у тебя, и документики в сумке лежат. Только не получится у тебя этого, Степан. Потому что у нее сын есть от первого брака, о котором она тебе не говорила. Наследник первой очереди.