Беляна уселась на расстеленное полотенце. Поджав под себя ноги, она во все глаза таращилась на непонятные действия энэлпэшника и нейроинформатика. Ей хотелось узнать, что такое они делают. Но всех непосвящённых Еся вежливо попросила воздержаться пока от расспросов и посидеть тихо в сторонке, чтобы не мешать.

– Все вопросы потом, – мягко, но настойчиво сказала она. – А сейчас время для действий. Можете наблюдать. Но тихо, как в театре.

И это действительно было похоже на театральное зрелище или выступление каких-нибудь мастеров боевых искусств. Белка как-то раз видела что-то подобное. Ей тогда так понравилось, что девушка даже попробовала записаться в секцию айкидо. Но с тренером ей не повезло, и вспыхнувший интерес быстро угас. Танцами рыжая занималась куда дольше и успешнее. Так что могла оценить опытным взглядом пластику и безупречную синхронность партнёров.

Когда всё закончилось, Есения помогла Киму обойти разбросанные вещи товарищей и присесть рядом. Лежавший чуть поодаль Сандро тоже торопливо присоединился к компании, замыкая маленький круг. Нейроинформатик внимательно посмотрела на своих новых приятелей. Глаза у Белки и Сана горели одинаковым жадным любопытством. Она насмешливо сощурилась и спросила:

– Ну, кто первый?

Беляна и Сандро переглянулись, и синхронно выпалили:

– А что это только что было?

– Я называю это танцем доверия, – с улыбкой ответила Еся. – За основу взята техника чи сао или «липкие руки».

– Подожди, – задумался Сандро. – Чи сао – это ведь вроде кунг-фу, нет?

– Кунг-фу, – согласилась Есения. – Одна из базовых техник. Её цель – развить чувствительность рук, научиться улавливать малейшее движение противника, быстро находить слабые и сильные его стороны. Но то, что вы видели, это не совсем «липкие руки» в понимании кунг-фу. Там упор на бой и контроль противника. А я не боец, я, кроме всего прочего, нейропсихолог. Меня интересует работа нервной системы при тех или иных состояниях.

– Так там тоже есть познание самого себя, – не согласился Сан.

– И многие погружаются в самопознание? – насмешливо спросила Еся. – Большинство довольствуются уровнем ушу, не заморачиваясь переходом в кунг-фу.

Веб-программист промолчал, озадаченно хмуря лоб. В такие дебри он никогда не вникал, и, честно говоря, вовсе не знал разницы между ушу и кунг-фу.

– Я согласен с Есей, – поддержал подругу Ким. – Большинство останавливаются только на навыках боя, то есть на ушу. А вот в философию и самопознание, то есть в кунг-фу, уходят единицы.

– А лично меня бой не интересует вообще, – продолжила Есения. – Я изучаю материалы по исследованиям строения головного мозга: за что отвечает тот или иной отдел, каким образом взаимодействуют между собой нейроны и как они выстраиваются в биологические нейронные сети. Это нужно мне и как нейроинформатику, и как нейропсихологу. В первом случае я использую эти знания для составления новых математических моделей искусственных нейронов и нейросетей. А во втором случае это важно для разработки и применения практик перепрошивки мозга живого человека, если вдруг ему нужна помощь.

– Офигеть, – восхищённо протянула Белка, с уважением глядя на новую подругу. – Я слышала про нейроинформатиков, что они используют знания по нейробиологии при разработке разных моделей ИНС10. Но я не думала, что они ещё и психологи.

– Не все, – тихо рассмеялась Еся. – Нейроинформатика стоит на стыке нейробиологии, информатики и математики. Но в психологию залезают немногие. Это я такая вумная!

Ким ухмыльнулся:

– Никогда не страдала от лишней скромности, – иронично заметил он.

– А зачем страдать, если надо радоваться жизни? – в той же манере парировала девушка. – Да и ты меня в детстве не видел.

Она вздохнула, и Киму послышался в этом вздохе грустный шелест осенних листьев. Таких же желтовато-коричневых, слегка тронутых рыжиной и золотом, как её волосы. Смутно, но он помнил их цвет. Воспоминание было подёрнуто дымкой вовсе не из-за давности лет. Просто Ким не помнил, что значит хорошо видеть. Иногда он задумывался над тем, что это вообще такое – стопроцентное зрение…?

– Давайте вернёмся к той штуке, которую вы проделывали, – попросил Сандро.

– Ага! – поддержала его рыжая.

Есения улыбнулась такому рвению напарников.

– Как я уже сказала, танец доверия – это не «липкие руки» в буквальном смысле, хоть и похоже, – с готовностью пояснила она. – Эта практика из телесно-ориентированной психотерапии. Я её сама придумывала, а затем мы с Кимом её отрабатывали. В различных методиках есть похожие практики. Но они казались мне недостаточно разносторонними. И я придумала свою, вставив туда элементы из разных направлений психологии, включая трансперсональную. В танце доверия есть как видимая, так и невидимая сторона практики. Важно соблюсти чёткий баланс между физическими движениями и внутренним состоянием. Иначе эффект будет куда скромнее.

Еся пожала плечами.

– А каким состоянием? – полюбопытствовала Беляна.

– А ты с какой целью интересуешься? – вопросом на вопрос ответила Есения. – Если ради забавы, то не стоит и напрягаться. Если хочешь сама попробовать и освоить, тогда покажу.

– Я освоить! – выпалила Белка.

Девушка аж вскочила на ноги от нетерпения, но тут же плюхнулась обратно.

– Хорошо, будь по-твоему, – согласилась Еся и перевела вопросительный взгляд на Сана.

– Вах! Обижяищь! – начал в своей манере брюнет, но мигом отбросил шутовскую маску. – Я тоже хочу попробовать.

Нейроинформатик снова кивнула.

– Ладно. Тогда немного теории для начала.

Подумав, она тихо заговорила:

– Меня уже давно интересовала работа так называемых зеркальных нейронов в головном мозге человека и животных. Эта группа особых клеток, которые буквально улавливают чужие движения и эмоции, а затем переносят их на тело. Благодаря им мы можем обучаться через подражание, считывать и расшифровывать реакции окружающих, понимать их настроение и чувства. Это как уловитель и декодер одновременно. Причём, это важно, проекция всегда переносится прямо на тело. Мы не просто получаем информацию. Мы буквально вживаемся в чужое переживание, как в своё собственное. Чем активнее в нашем мозге зеркальные нейроны, тем сильнее эта способность. Её называют эмпатией. И наоборот. Люди с низкой активностью зеркальных нейронов страдают различными психическими расстройствами: шизофрения, аутизм и прочее. Им сложно общаться с другими людьми из-за того, что они просто не понимают человеческих реакций и не умеют их правильно расшифровывать. Кстати, не только человеческих. Зеркальные нейроны точно также запускаются при распознании реакций животных. Причём, эти структуры невозможно обмануть имитацией. Они всегда абсолютно точно знают, чем наполнено то или иное действие человека либо животного. Разумеется, если мы вообще знакомы с соответствующей реакцией. Зеркальные нейроны не черпают информацию откуда-то из космоса. Они опираются на наш опыт. Но делают это безупречно. Это мы уже можем их «слушать» или игнорировать, подавляя страхами или самообманом.

Ким мягко накрыл ладонью руку подруги и слегка сжал тонкое запястье.

– Мне кажется, что ты их уже нагрузила теорией, – с иронией заметил он. – Не все же такие одержимые, как мы.

– А мне нравится, – не согласилась Беляна, мотнув всеми хвостами. – Я вот об этом даже не догадывалась. А оно вон как хитро в мозгах устроено.

– Оу! – тихо рассмеялся парень. – Ну, тогда я сбегаю за одеялами, куртками и едой, потому что мы тут заночуем. На будущее, имейте в виду, что нас с Еськой может нести, если мы попадаем на любимую тему.

– Так это же круто! – радостно заявила Белка, и пихнула в бок сидевшего рядом Сандро. – Подтверди!

– А? Да! – активно закивал веб-программист.

Он украдкой потёр пострадавший бок. Локоть у рыжей оказался острым и метким.

– Что, да? – с обманчивой мягкостью уточнила Есения.